— Как бы то ни было, — сказал Грелич, — мы собрались здесь, чтобы обсудить положение, в котором оказался я с этим гоем в голове.
Идей ни у кого не было. В итоге рассмотрели предложение вернуться в квартиру Ричи. Однако Соломон устал, да к тому же у него была на вечер назначена встреча. Греличу на сегодня хватило споров, а Эсфирь торопилась на очередную телевизионную мыльную оперу. Посему решили собраться вечером следующего дня — сначала в кафетерии на Восточном Бродвее, а затем у Ратштейна (это после того, как Ричи заявил, что оплатит счёт).
Изрядно вымотанный, Ричи-Грелич рухнул на кровать и уснул без сновидений.
Утром Ричи сварил кофе, и два невольных владельца одного тела пришли к соглашению: сходить в офис компании ММТ и выяснить, что же всё-таки произошло.
Грелич находил ситуацию забавной. Его страстное желание покончить с собой как-то утихло, суицидальный порыв растворился в воздухе, с новой силой проявился вкус к жизни.
Вероятно, медицинская процедура, призванная убить Грелича, вместо этого вытравила из сознания все мучившие его философские проблемы. Прежде они приводили Грелича в отчаяние, теперь же представляли сугубо академический интерес, вернее, полное отсутствие такового. С чего это вдруг гробить себя только потому, что ты не можешь решить, есть Бог или нет?
Ричи, со своей стороны, желал полностью владеть пространством своего разума без всяких там греличей в башке. Но ему понравились друзья своего случайного партнёра по черепной коробке. Эсфирь — настоящая леди. Соломон — интересный собеседник. Ричи никогда не предполагал, что в мире есть темнокожие евреи, и ему очень хотелось выяснить, как такое могло произойти.
А ещё был Лейбер, вполне возможно будущий агент Ричи.
Лейбер, конечно, не относился к друзьям Грелича, но как получилось, что Ричи с ним встретился? Благодаря соседству — или слиянию? — с Греличем.
У Ричи было хорошо развито чувство справедливости, и ему казалось неправильным желать смерти человеку, познакомившему его с Лейбером, который, если он действительно хороший агент, сможет изменить жизнь начинающего писателя.
И всё же Ричи совсем не радовала мысль о существовании в одном теле с Греличем. А может, тот ещё и шарит по воспоминаниям Ричи?
Грелич держался подчёркнуто корректно. Он не остановил Ричи в желании навестить офис ММТ, чтобы выяснить, почему это он, Грелич, не умер, — даже обладая лучшим контролем над телом. В конце концов, Грелич был изначальным владельцем этого тела и спокойно мог помешать Ричи двигаться, куда тот хочет. Он мог заставить тело весь день просидеть в квартире, или отправить его на прогулку по парку, или пялиться круглые сутки в экран телевизора.
Вместо этого Ричи-Грелич взял такси и поехал на Двадцать третью улицу.
Грелич с Ричи на борту вошёл в офис ММТ и потребовал у секретарши встречи с президентом компании Свеном Мейером.
Они подождали, пока секретарша что-то шептала в телефонную трубку. Ричи подумал, что сейчас окажется, господина Мейера нет на месте и не хотите ли вы побеседовать с нашим ничего не решающим клерком, который, в свою очередь, поведает, что не в курсе вопроса, но выяснит это в максимально короткий срок.
Однако ничего такого не произошло. Господин Мейер пребывал в офисе и готов был с ними встретиться. Прямо по коридору, последняя дверь налево.
Мейер являл собой седого приземистого коротышку.
— Прошу-прошу, — послышалось из-за двери, стоило в неё только постучать. — Добрый день, господин Грелич! Мистер Каслмен с вами?
— Здесь я, — ответил Ричи. — И требую объяснений.
— Конечно-конечно, — закивал Мейер. — Проходите, садитесь. Кофе? Чего-нибудь покрепче?
— Кофе. Чёрный. Без сливок, — выпалил Грелич.
Мейер произнёс несколько слов в телефон и снова повернулся к гостю:
— Сейчас поднесут. Джентльмены, мне очень жаль…
— Вы не отвечали на телефонные звонки, — угрюмо сказал Ричи.
— Ах, прошу прощения. Мисс Кристиансен отпросилась уйти чуть пораньше, когда Натан ещё не пришёл. И сегодня её не было. А когда я всё же до неё дозвонился, она оказалась не в курсе ситуации.
— Ну да, конечно! — саркастически воскликнул Грелич.
— Натана я пока тоже не могу найти, — продолжил Мейер. — Нашего лабораторного техника. Это он осуществлял операцию. Или, точнее, провалил её.
— Ах, Натан, — мрачно произнёс Грелич.
— Именно с ним нам следует говорить. Только он может объяснить ваше печальное положение.
— И где же этот Натан? — спросил Ричи.
Мейер пожал плечами:
— Я звонил ему в пансионат, но его там не было. Поговорил с его раввином, который предоставил рекомендации, когда Натан устраивался к нам на работу. Его раввин, Цви Коган, говорит, что не видел Натана уже больше недели. По его предложению я лично отправился на гандбольную площадку на углу Девяносто второй улицы и Риверсайда. Никто из игроков не видел Натана уже несколько дней.
— Вы полицию известили?
— Придётся, если он скоро не появится. Других способов найти его нет.
— А что с моим собственным телом? С телом Каслмена?
— Боюсь, оно не перенесло транспортировки, — ответствовал Мейер. — Как, собственно, и ожидалось. Согласно вашему распоряжению, его утилизировали.
Услышав, что его тело безвозвратно утеряно, Ричи почувствовал острое сожаление. Тело, конечно, несовершенное, но это было его тело. А теперь у него нет вообще никакого. В физическом смысле. Только тело Грелича, который больше не желал умирать.
Вернувшись домой, Ричи посчитал, что настало самое время заняться поисками Натана Когана, пропавшего техника, ответственного за эту мегиллу [105] (словечко Грелича). Но тут раздался телефонный звонок. Грелич не препятствовал снятию трубки.
— Ричи Каслмен у телефона.
— Господин Каслмен? Меня зовут Эдвард Симонсон. Господин Мейер недавно нанял меня в лабораторию господина Мейера. У меня образование Нью-Йоркского колледжа и все необходимые сертификаты и аккредитации. Я проработал два года в институте Цайтгайста в Цюрихе. Если вы желаете…
— Это что такое? — встрял Грелич.
