Грохот тамтамов приближался. В него вплетались душераздирающие вопли волынки.
– Едут, – удовлетворенно сказал Патрик.
– А были сомнения?
Патрик смущенно хмыкнул:
– Ну… Это же Маккинби. Я уже не знаю, чего от него можно ждать.
– Того, что он сдержит данное слово, например, – с некоторым холодком ответила я.
Шум, гвалт, люди отпрыгивали в стороны, упал навес… Сквозь хаос к трону бодрым поскоком подлетела целая кавалькада. Прямо копытами по полотну. Шотландцы на индейских кобылах, сплошь бурых с желтыми чулками, это нечто. Но еще чудесней выглядел Август. Честное слово, будь я всамделишной невестой и увидь его сейчас впервые – убежала бы.
Свою роскошную пшеничную гриву, кучерявую до смешного, он намазал маслом и оставил распущенной, только косички на висках заплел. Косички отлично сочетались с отросшей темной бородой. И еще Август был полуголым. В большом килте, да. И в ботинках. И все. Вся его свита скакала в рубашках – Август сверкал могучим безволосым торсом. Необъятные плечи, грудь как бочка, на кобыле сидит так уверенно, словно это привычный вид транспорта, за спиной, над правым ухом торчит рукоятка клеймора. Гм, а наш историк в школе твердил, что двуручный меч в Средние века никогда не носили за спиной… и верховые им тоже не пользовались, это было оружие высокооплачиваемых пехотинцев… Да, но не может же Август ошибаться, он ведь тоже историк.
Он спрыгнул наземь, бросил поводья кобылы подскочившему мальчику-индейцу. Спешилась и его свита. Волынка исполнила соответствующую случаю мелодию. На неплохом индейском Август приветствовал царя, тот ему ответил. Августа проводили на помост и усадили подле меня. Свиту повели за стол для почетных гостей. Справа от царя появились старейшины.
Начали читать обряд. От нас ничего не требовалось, кроме как сидеть и сиять величием. В самый торжественный момент мимо помоста бодро прогарцевала Василиса с высоко задранным хвостом. Она тащила здоровенный шмат мяса. Август проводил ее взглядом, но промолчал. До меня донесся запах, к горлу подкатил комок. Из-за спины протянулась рука Санты, вложила мне в рот кусочек чего-то, пахнущего смолой. От горечи свело скулы, но я стерпела. Зато, надо отдать должное средству, тошнота прошла мигом.
Вышел царский слуга, показал подарки царя жениху и невесте. Потом вышел Гай Верона, показал мои подарки жениху. Подарки, само собой, обеспечил Патрик, но вон те три рубашки я сшила своими руками. Честно-честно. Правда, Август написал своему портному и тот прислал выкройки, но это мелочи жизни. Шила-то я сама. Последний мой подарок индейцам показался непонятным, поэтому на всякий случай они одобрили его. Золотой колокольчик, который подвешивают на шею ценным животным. Племенным баранам, например. Я да-авно обещала Августу, что подарю такой, – после того, как он с восторгом назвал меня арканзасской пастушкой и по случаю подарил Брюсика, щенка колли. Вроде как пастушке без пастушьей собаки нельзя. Что ж, шотландскому барану, пусть и титулованному, тоже нельзя без колокольчика.
У Августа чуть дрогнули уголки губ: и он вспомнил.
Три шотландца принесли сундук с подарками для царя и его ближайшего окружения. От имени Августа царю преподнесли… золотой пистолет. Да-да, запрещенное оружие. Но ведь отказаться невозможно. Вот так и происходит легализация огнестрела. Сначала царь, потом его гвардия, а там, глядишь, через двадцать лет мужики в деревнях будут ходить на охоту с нормальными винтовками, а не с луками и рогатинами.
После официальных послов к нашему помосту потянулся народ. Горка подношений росла с какой-то нечеловеческой скоростью. Утварь, оружие, циновки, упряжь, украшения, полотно и шкуры, даже походный шатер…
– Я музей открою в Пиблс, – едва разжимая губы, произнес Август. – Современный индейский быт. Ты как?
– Без вариантов. Лучшее применение для этого барахла.
– Это сейчас барахло. Через сто лет, когда тут будут небоскребы, оно станет антиквариатом. Мы еще доживем до этого момента.
– Кстати, про антиквариат. Нам в школе историк говорил, что двуручный меч не носили за спиной, это выдумка позднейших времен, когда все забыли, как им пользоваться.
– Он скорее прав, чем не прав. Двуручный меч, в принципе, вооружение пехотинца. На марше двуручник несли на плече, возможно, и за спиной, но это под вопросом. На лошади мечи, бывало, возили – притороченными к седлу. Разумеется, его нельзя было мгновенно выхватить и вступить в бой. Но это нормально. Двуручник – предмет довольно узкого назначения, его не использовали в качестве уличного или в качестве оружия первой реакции.
– Тем не менее, ты ехал верхом и вез меч за спиной. Ручаюсь, ты и выхватить его сумел бы.
– Сумел бы, – согласился Август. – Делла, я ведь не обещал полной аутентичности. Почему бы мне для вящего пафоса не позволить себе небольшую показуху?
Гремели тамтамы. Ныла волынка. К полудню я перестала соображать от адского шума, головной боли, тошноты и невозможности изменить позу. И тут царь встал и объявил о начале свадебного пира. Тамтамы с волынкой заткнулись, индейцы с ревом ломанулись к столам. В толпе между ногами ловко проскочила Василиса. С мясом. Она вильнула нам хвостом и исчезла за шатрами.
– Это уже третий кусок, – сказала я обеспокоенно. – И тоже на полтора-два десятка кило.
– Да-да, – сказал Патрик. – Куда ей столько?
– Почему только ей? – удивился Август. – У нее стая есть, всех кормить надо, вот она и добывает.
– Стая? Я думал, у тебя здесь только одна собака.
– Ты думаешь, собаки включают в свою стаю только собак?
– Гм. А если ей выдать сразу целую тушу, что будет?
– Спрячет и пойдет смотреть, что еще можно спереть.
– Меня больше волнует, куда именно она прячет мясо, – сказала я. – Не в лесу же закапывает…
– А есть варианты? – покосился на меня Август. – Самое надежное и охраняемое место в лагере – наша палатка. Ручаюсь, склад у нее под твоей койкой.
Я застонала.
– Да, и в палатку она никого не пустит, так что мясо дождется нас. Вместе с прочими объедками, мухами и ароматом.
– О Господи… надо улучить момент и заглянуть туда. Может, запереть Ваську в катере?
– Спасибо. Палатку можно просто выкинуть. А вот что останется от катера, если сибирский киборг прокопает из него путь наружу, я боюсь и угадывать.
Индейцы пировали. Августу подносили кувшин за кувшином. Куда он сливал кумыс, неясно, под ним было сухо, но он не пьянел. Я есть не могла. Патрик уже к середине дня лыка не вязал. Василиса сновала между кострами и своими «закромами».
– С чувством меры у нее явно плохо, – сказала я.
– Впереди зима, бескормица, вот и запасается, – ответил Август.
