— Вы же знаете, что единственным языком, который я учила в школе, был испанский. И тот всего два года. Так что не лезьте с этим.
Она сердито отвернулась и легла на бок.
— Это же поэзия! — сказал Рэгл. — Я пытался высказать вам свою любовь.
Она перевернулась на другой бок и уставилась на него.
— Вы хотите, чтобы я объяснился вам в любви? — спросил он.
— Дайте подумать, — серьезно сказала Джуни. — Нет, не хочу. Из этого ничего не выйдет. Билл или Марго застукают нас, и будут сплошные неприятности. А вы можете вылететь из конкурса.
— Ну, влюбленным боги помогают, — сказал Рэгл.
Он нагнулся, обнял ее за шею и поцеловал в губы. Губы были сухие, маленькие. Она попыталась отвернуться, и ему пришлось зажать ее голову обеими руками, как в тиски.
— Помогите, — проговорила она еле слышно.
— Я люблю вас, — сказал Рэгл.
Она зло смотрела на него. Ее зрачки потемнели, и в глазах даже начали вспыхивать искорки, словно она думала… Бог знает, о чем она думала. Возможно, ни о чем.
У Рэгла создалось впечатление, что он неосторожно придавил маленького, безумно злого зверька, с тоненькими лапками, с безошибочным чутьем и мгновенной реакцией. Зверек бьется под ним, вцепился когтями в руку. Он не думает, не строит прогнозов, не смотрит вперед. Если выпустить его, он отпрыгнет в сторону на несколько метров, приведет в порядок шкурку и все забудет. Страх пройдет. Он успокоится. И никогда не вспомнит о случившемся.
«Бьюсь об заклад, — подумал Рэгл, — что когда первого числа нового месяца к ним приходит мальчик-газетчик за своим заработком, она каждый раз недоумевает: какая газета? какой мальчик? какие два пятьдесят?»
— Вы хотите, чтобы нас выгнали из парка? — услышал он ее голос у самого уха. Ее лицо, отчужденное и потерявшее привлекательность, было совсем рядом.
Мимо прошла пара; оглянулись и засмеялись.
«Мировосприятие девственницы», — подумал Рэгл.
Но было в ней что-то трогательное. Способность забывать делала ее чистой и невинной. «Не играет роли, насколько сильно она увлекается мужчинами, — вдруг пришло в голову. — Физически она, может быть, по сю пору девушка. Как в день своего появления на свет. Она всегда будет ходить в свитере и белых оксфордских туфельках с черной поперечной полосой. Даже когда ей будет тридцать, тридцать пять, сорок. Ее прическа будет с годами меняться. Она будет больше краситься. Может быть, сядет на диету. Но все остальное — на веки веков».
— Вы совсем ничего не пьете? — спросил Рэгл. Жаркое солнце и дурацкое положение, в которое он попал, вызвали огромное желание глотнуть пива. — Вас никак нельзя будет уговорить остановиться где-нибудь по дороге у бара?
— Нет, — сказала она. — Я хочу еще полежать на солнце.
Он выпустил ее. Она сразу же села, поправляя лифчик и стряхивая прилипшую к коленкам траву.
— Ох, что бы Марго сказала! — зло произнесла Джуни. — Наверняка она уже рыщет в поисках какой-нибудь грязи.
— Думаю, что Марго пошла в городской совет со своей петицией, — сказал Рэгл. — Хочет заставить их уничтожить пустырь.
— Очень похвальное желание. Значительно полезнее, чем преследовать своим вниманием жену соседа.
Она вынула из сумки баночку крема для загара и начала втирать его в плечи, демонстративно игнорируя присутствие Рэгла.
Рэгл понимал, что рано или поздно она будет ему принадлежать. Случайные обстоятельства, состояние духа… И все будет, как и должно быть. Ладно, игра стоит свеч. «Дурак Блэк», — решил Рэгл.
Вдали за парком, в направлении города, плоское, неправильной формы бледно-зеленое пятно снова напомнило ему о Марго. Развалины. Они были прекрасно видны отсюда. Целых три старых района города с остатками фундаментов, которые так никто и не попытался засыпать. Сами дома были разрушены очень давно. Много лет назад, если судить по расколотым, выщербленным ветром и дождем, пожелтевшим бетонным плитам. На расстоянии все выглядело красиво: живописные цветные пятна.
Отсюда были видны ребятишки, копошившиеся во всех концах развалин. Любимое место игр. Сэмми иногда тоже бегал туда. Подвалы образовывали пещеры, гроты, лабиринты… «Марго, пожалуй, права, — думал Рэгл. — В один прекрасный день какой-нибудь малыш задохнется там или умрет от столбняка, напоровшись на колючую проволоку. А мы тут сидим и жаримся на солнце, пока Марго борется в городском совете».
— Наверное, пора возвращаться, — сказал он Джуни. — Мне надо еще поработать над сегодняшней схемой.
«Работа не ждет, — с издевкой подумал он сам о себе. — Вик корячится в супермаркете, Билл Блэк — в компании, снабжающей город водой. Один я дурью маюсь».
Эти рассуждения снова вернули его к мысли о пиве. Он всегда чувствовал успокоение, когда держал в руках банку с пивом.
— Вот что, — сказал он Джуни, поднимаясь на ноги. — Я дойду до ларька на холме и погляжу, вдруг у них есть пиво. Всякое бывает.
— На здоровье.
— Вы хотите чего-нибудь? Лимонад? Коку?
— Благодарю вас, нет, — официальным тоном произнесла Джуни.
Когда Рэгл карабкался по травянистому склону к киоску безалкогольных напитков, в голове крутилась мысль: рано или поздно у него должна произойти стычка с Биллом Блэком.
Кто может заранее предугадать поведение человека, застигшего соперника на месте преступления? Может ли он сорвать с плеча двустволку и, ни слова не говоря, выстрелить в того, кто пытается вторгнуться в его святая святых? Выстрелить в охотника, проникшего в заповедные королевские угодья и подстрелившего королевского оленя, на которого один король может позволить себе охотиться?
Рэгл добрался до выложенной бетонными квадратиками дорожки, вдоль которой то здесь, то там стояли деревянные зеленые скамейки. На них маленькими группами, по двое, по трое, сидели пожилые люди и глазели на склон и на купальню внизу. Одна необъятных размеров дама улыбнулась Рэглу.
«А понимает она, что в действительности там было? — подумал Рэгл. — Что то, что она наблюдала внизу, вовсе не беззаботная радость шаловливой юности, а элементарный грех, почти что супружеская измена?»
— Добрый день, — сказал он приветливо.
Дама так же приветливо кивнула в ответ.
Порывшись в карманах, он нашел кое-какую мелочь. У киоска безалкогольных напитков выстроилась очередь. В основном пацаны. Они покупали горячие сосиски, мороженое и апельсиновый напиток. Рэгл встал в очередь.
Вокруг было удивительно тихо.
Внезапно на Рэгла навалилось чувство глубочайшего одиночества. Какой пустой тратой времени была его жизнь! Вот он — сорокашестилетний мужчина, часами просиживающий в гостиной за разгадыванием газетной головоломки! Никакого официального, приносящего доход занятия. Без детей. Без жены. Без собственного дома. Ухлестывающий за соседской женой.
