Терпеть не могу, когда лезут через мою голову. Так нервничаешь, что ночью не заснуть, а не выспавшись — какая работа? Значит, надо сделать так, чтобы начальство избавило меня от этой неприятности. Если этого баварского чурбана отзовут домой и заставят писать объяснительные, я буду себя чувствовать куда лучше.
Но сейчас — не время. Пока я придумываю как...»
Зазвонил телефон. Трубку взял Кройц фон Меере. Рейсс не осмелился его остановить.
— Алло? — спросил шеф СД.
«Как? Уже?» — подумал Рейсс.
Но Кройц фон Меере протянул ему трубку.
— Тебя.
У Рейсса отлегло от сердца. Он поднес трубку к уху.
— Какой-то школьный учитель, — пояснил Кройц фон Меере. — Спрашивает, не найдется ли у тебя австрийских театральных афиш для его класса.
Около одиннадцати утра Роберт Чилдэн закрыл магазин и отправился в офис Пола Казоуры.
Ему повезло — Пол был не занят. Он вежливо поздоровался с Чилдэном и предложил чаю.
— Не хочу вас задерживать, — сказал Чилдэн, когда они уселись за столик. Кабинет Пола, хотя и небольшой, был обставлен просто, современно и со вкусом. На стене висела превосходная репродукция картины Моккая «Тигр» — шедевра конца тринадцатого века.
— Всегда рад вас видеть. Роберт, — сказал Пол голосом, в котором — как показалось Чилдэну — сквозило равнодушие.
«А может, я слишком мнителен? — Чилдэн повертел в руках чашку. — Он выглядит вполне дружелюбно».
И все-же... что-то в его отношении к Чилдэну изменилось.
— Очевидно, ваша супруга разочарована моим безвкусным подарком. Наверное, мне следовало бы расстроиться, но, даря кому-либо необычную, ранее не встречающуюся вещь, нельзя, как я уже говорил, не понимать, что идешь на риск. Вам с Бетти куда легче судить, чем мне.
— Бэтти не разочарована, Роберт. — Я не показывал ей ваш подарок. — Пол вытащил из ящика стола белую коробочку. Он не покидал стен моего кабинета.
«Все понял, — решил Чилдэн. — Ни слова ей не сказал. Сообразительный. Остается надеяться, что он не задушит меня. И не обвинит в попытке соблазнить его жену». — Чилдэну удалось скрыть испуг. Не меняясь в лице, он прихлебывал чай.
— Вот как? — спросил он. — Интересно.
Достав из коробочки брошь, Пол долго рассматривал ее, вертя и поднимая к свету.
— Я показал вашу вещь кое-кому из знакомых. Эти люди разделяют мои вкусы во всем, что касается американской старины и вообще предметов, имеющих художественную ценность. — Он поглядел Чилдэну в глаза. Разумеется, прежде никто из них не встречал ничего подобного. Впрочем, вы уже объяснили, что такие вещи до недавнего времени не изготавливались. Помнится, вы сказали. Будто никто, кроме вас, не располагает такими украшениями.
— Совершенно верно, — подтвердил Чилдэн.
— Хотите узнать реакцию моих знакомых?
Чилдэн кивнул.
— Они смеялись.
Чилдэн промолчал.
— Я и сам в душе смеялся, когда вы принесли это, — сказал Пол. — Но не подал виду. Чтобы вас не обидеть. Наверное, вы помните — Я старался выглядеть равнодушным?
Чилдэн кивнул. Рассматривая брошь. Пол продолжал: — Наша реакция вполне объяснима. Какие еще чувства может вызвать бесформенный кусочек расплавленного и застывшего металла? Ведь он ничего не символизирует, не олицетворяет никакой идеи. Короче говоря, не имеет смысла. Аморфный предмет. Или, точнее, содержание, не имеющее формы.
Чилдэн снова кивнул.
— И все-таки сам не знаю почему, но при виде этой вещи я испытываю эмоциональную теплоту. Почему? Ведь я даже не пытаюсь, как в немецких психологических тестах, спроецировать на нее свою психику, не вижу в ней ни символов, ни форм. Все дело в том, что она сопричастна с Дао. Вы понимаете? В ней есть внутреннее равновесие. Гармония. Образно выражаясь, эта вещь пребывает во Вселенной.
Чилдэн кивнул и взглянул на брошь. Пол продолжал, не глядя на него:
— Она не имеет ваби, и не может иметь. Но, — он коснулся броши ногтем, — Роберт, этот предмет обладает ву.
— Да, вы правы. — Чилдэн попытался вспомнить, что такое ву[34]. «Кажется, это не японское, а китайское слово. Наверное, мудрость, — решил он. Или чувство истины. Как бы то ни было, это весьма неплохо».
— Руки художника, — продолжал Пол, — обладали ву и влили ву в эту вещь. Быть может, только он и знает, что символизирует эта брошь. Она совершенна, Роберт. Созерцая ее, мы получпнм ву, испытываем благоговение, но не такое, как от произведения искусства, а, скорее, такое, как при взгляде на святыню. Я вспоминаю усыпальницу в Хиросиме, где выставлена берцовая кость средневекового святого. Но то — реликвия, а это — произведение искусства. То осталось со мной навсегда, тогда как это живет, пока я смотрю на брошь. Благодаря долгой медитации, я сумел понять ценность, которой она обладает, несмотря на неисторичность. Как видите, я нахожусь под большим впечатлением.
— Да... — растерянно кивнул Чилдэн.
— Не иметь историчности, а, значит, художественной, эстетической ценности, и тем не менее задевать некие высокие струны души — это чудо. Именно то, что с виду эта безделушка такая жалкая, дешевая поделка, и говорит о том, что она обладает ву. Ибо известно, что ву спрятано в наименее заметных вещах, или, как гласит христианский афоризм, в камнях, от которых отказался строитель[35]. Кто-то ощущает присутствие ву в старой трости или в ржавой жестянке из-под пива, найденной в придорожной канаве. Правда, в таких случаях ву заключено в самом видящем, это суть религиозного ощущения. А здесь художник вложил ву в предмет, который изначально не обладал им. — Пол поднял взгляд. — Я понятно изъясняюсь?
— Да, — твердо сказал Чилдэн.
— Другими словами, она открывает дверь в новый мир. Имя ему не искусство, ибо вещь не обладает формой, и не религия. Что же это? Я долго размышлял и не мог найти ответ. Очевидно, у нас отсутствует определение для такого рода предметов. А значит, вы правы, Роберт, это подлинно новая вещь на лике мира.
«Подлинно новая, — подумал Чилдэн. — Да, именно так я это и понимаю. Что касается остального...»
— Поразмыслив над тем, какую их этого можно извлечь пользу, я обратился к тем же знакомым ценителям. Я изложил им свою точку зрения, не заботясь о произведенном эффекте. Этот предмет побуждает пренебречь формальными приличиями, столь велико желание добиться понимания окружающих. И я заставил выслушать меня.
Чилдэн понимал, что для японца почти немыслимо навязывать кому-либо свое мнение.
— Результат оправдал мои ожидания, — продолжал Пол. — Мою точку зрения, в основном, поняли и приняли. На этом моя миссия закончена, Роберт, — он положил брошь в коробочку. — Все, что зависело от меня — сделано. Я выдохся. — Он подвинул коробочку Чилдэну.
