Биолог взглянул на директора. Тот кивнул и только губами, так, чтобы не видели отважные разведчики, но узрел патриот, шепнул: «полторы»…
* * *
…В себя Жутиков пришел, лежа на жестком полу в кузове грузовика. Слева и справа вдоль бортов тянулись длинные лавки, на которых не шевелясь сидели серые солдаты. Паша проморгался и рассмотрел их лица. Серые, одинаковые и неподвижные, как у манекенов. И глаза смотрели одинаково, прямо перед собой. И вообще, неживые они были какие-то, эти солдаты. Будто роботы.
Жутикову стало неуютно. С этим Глюковым было определенно что-то не в порядке. Мало того, что сам, как фокусник, возникает и исчезает, так еще и механическую армию где-то добыл.
Хотя, если рассуждать по справедливости, не только этот «гид» был странным и подозрительным. Тот же Фил, например. Он свой, хороший, но откуда он взял винтовки, которые запросто уничтожают этих глюковских роботов? Получается, что эти двое знают больше других колонистов? Раскопали где-то военные склады землян и теперь бодаются за первенство в новом мире? Вполне возможно. Даже наверняка. Тут и особо умным быть не нужно, чтобы понять — все на Земле будет, как и на Планете. Постепенно из общей массы выделятся лидеры и начнут делить горы и долины, реки и моря. А там незаметно возникнут государства, границы, налоги, армия, полиция… В общем, пойдет обычная жизнь. И машины с домами раздавать перестанут, и деньги будут платить только за работу… Счастье, в общем, кончится. Останутся только случайные радости.
Один из солдат вдруг пошевелился и взглянул на Пашу.
— Как голова?
Жутиков посмотрел на воина и удивленно хмыкнул. Это был не серый стандартный болван, а сам Глюков. В каске и с винтовкой он выглядел смешнее обычного. Паша спрятал ухмылку и сел.
— Побаливает.
— А я предлагал поехать со мной по-хорошему, — Сан Саныч укоризненно покачал головой. — Ну ничего, до Главного проветришься. Эх, народ! Тянешь вас за уши в счастливое будущее, так вы еще и сопротивляетесь. Темнота!
— Слушай, Глюков, а чего ты так озаботился? Императором хочешь стать? Но зачем тебе всех в Главный переселять? Ну рассадил бы наместников по городкам, да и правил бы. Вон у тебя какая армия.
— Что такое ваши городки? — Глюков поморщился. — Пережитки прошлого. Сила в больших городах. Смысл жизни в том, чтобы все люди работали и отдыхали в одном месте, общались, чтобы нация была единой, понимаешь?
— Нет.
— Когда все вместе, рядом, то и конкуренция острее, и прогресс не тормозится — народ идеями обменивается, ничего от соседей не укроешь. А в городишках вроде вашего тишина и застой. Никакой остроты жизни, никакого развития. Только болота вонючие да фермы. Они, конечно, тоже нужны, но не в таких количествах.
— Мягко стелешь, Сан Саныч, — Паша задумался.
Глюков темнил. Это безусловно. Чего-то другого хотел этот фокусник. Не объединения нации, а чего-то особенного. Пока суть глюковского замысла от Жутикова ускользала, но, поскольку грузовик мчался в Главный, разгадка была не за горами. Надо было только повнимательнее смотреть по сторонам там, в большом городе, и делать выводы.
Паша вздохнул. Думать было непривычно и ужасно утомительно. Вот если бы стать таким же умным, как доктор Шлюбкин или Фил, разобраться в замыслах Глюкова было бы плевым делом. Разобраться и вывести Саныча на чистую воду. Это было бы здорово. Приехать в городок победителем и гордо приобнять Свету. Вот, мол, я вернулся, да не просто так, а героем. Тогда можно даже признаться, что вовсе не доктор, а так, «парамедик». Герою это простительно…
Грузовик летел как на крыльях. Дорога была идеально ровной, а ветер, свистящий выше бортов, теплым. Если бы не формальный плен, путешествие вполне могло сойти за давно обещанную Глюковым экскурсию. Заметив живой интерес пленника к окружающему миру, Сан Саныч разрешил Паше сесть.
Жутиков уселся и завертел головой. Несмотря на дикую скорость, посмотреть было на что. Дорога пролегала по исключительно причудливым местам. В основном вокруг высились горы и текли многочисленные реки, речушки и ручейки. Растительности было маловато. Только однажды слева и справа от дороги выросли роскошные лесные массивы, в чащобе которых терялись несколько крупных речек и еще какие-то конструкции, похожие на трубопроводы большого диаметра. Но колонна серых машин довольно быстро миновала лесистый участок и нырнула в совсем уж невероятное ущелье.
Голые скалы нависали над шоссе, чередуясь с хитросплетениями каких-то толстенных лиан, которые, казалось, исполняли роль поддерживающих эти скалы растяжек. Вверху одинаковые скальные своды соединялись, будто… Паша не помнил точное название, но ассоциация была до боли четкой… Они соединялись, будто отростки позвонков — те, что защищают спинной мозг. В свое время у Паши дома валялся грудной позвонок; один практиковавшийся на «Скорой» студент-медик спер его из анатомического театра и подарил Жутикову. Потом кость куда-то запропастилась, но Паша успел запомнить все ее детали и даже выпытал у Шлюбкина, для чего позвонкам нужны все эти отростки; по бокам и сзади основного тела. Так вот, своеобразный скальный тоннель походил как раз на них. А сама дорога — соответственно — на спинной мозг. Она даже цветом была, как нервная ткань — белая с желтизной.
Примерно через два часа пути, когда появился и быстро исчез из вида маячивший у горизонта гигантский массив Коричневых гор (даже издалека было видно, что горы не такие, как везде, а будто бы с множеством ячеек или пещер), воздух над шоссе наполнился гулом, словно где-то поблизости обрушивался здоровенный водопад. Несмотря на свист ветра, Паша отчетливо различал мерный ритм его тяжелой звуковой поступи. Четыре такта: тише-громче, короткая пауза, затем снова тише-громче — пауза длинная. И так раз за разом.
Заметив на лице санитара удивление, Глюков пояснил:
— Слева, на краю Леса Ветров, — Рабочий город. Большая Возвратная река как раз туда втекает. В его правое предместье. Там и кончается. В Большом Правом озере.
— А вы говорили, что по ней можно до Главного доплыть.
— Можно, только уже не по ней. Из Большого Правого озера другая река вытекает — Лесная. Она по Лесам Ветров петляет, а затем снова в Рабочий город приводит, но уже в левое предместье. И там тоже заканчивается. Только в Большом Левом озере. А уже из него вытекает Отводящая река. Она, кстати, самая шумная. Такие волны идут — особенно ближе к устью, — только держись. Но зато по ней можно приплыть куда угодно. Только лоцию надо знать.
— Неслабо куролесить.
— Вот именно. Потому мы и ездим на машинах. Для экономии времени…
