Выбирать… нет, это время еще не пришло, и дай бог, чтобы оно не пришло совсем. С другой стороны, Филипп понимал, что будь Травицкий или Солинд понастойчивей, то выбор мог бы уже совершиться, причем не в пользу предлагающего.
Филипп некоторое время любовался небом, вспоминал “самостоятельный” визит “зеркала” (чья же это все-таки шутка? Кажется, в глубоком детстве он уже встречал такую штуку, но тогда она не казалась таинственной — зеркало и есть зеркало, что в нем необычного для ребенка?), потом сел перед панелью домашнего координатора. Над фиолетовым глазом виома встала световая нить, развернулась в плоскость и приобрела глубину. Напротив возникла другая комната, почти такая же, как и у Филиппа: одна стена в ячеях кристаллобиблиотеки, у второй стол, два кресла, из третьей выросла кровать, четвертая — сплошное окно в начинающееся утро.
Прямо перед Филиппом сидел Май Ребров и выжидательно смотрел на него, причем ничем не выражая своего удивления или нетерпения. Филипп почувствовал, что краснеет.
— Доброе утро.
— Добрый вечер.
— Извините, что беспокою… я, собственно…
— Хотите поделиться мыслями о прошедшем первенстве?
— Да… н-нет! Дайте мне, пожалуйста, телекс Аларики, — бухнул Филипп напрямик.
Ребров продиктовал номер и снова посмотрел на молодого человека, все такой же ровный и спокойный, с плавными и точными движениями игрока в скейтборд.
— Все?
Филипп кивнул, и тотчас же виом стал белым, как молоко, — Ребров выключил канал связи со своей стороны.
— Ф-фу! — выдохнул Филипп и с облегчением засмеялся. — Кремень, а не человек! Ничем его не удивишь. Но и я нахал! Для чего мне ее телекс? Что я ей скажу? Рика, привет, как дела? Не забыла, как мы с тобой?.. Тьфу! Что она ответила бы на мой вопрос? Пять лет — и ни голоса ее, ни изображения, только все реже и реже, и злее — вскрики воспоминаний в сумбурных снах под утро, когда явь путается с бредом и тянет душу незаживший в подсознании шрам на памяти… Как отрезал! И уже два года она без мужа!.. Черт! Мне-то что за дело? Все было выяснено пять лет назад, срок достаточный, чтобы излечить любого. Но отчего барометр настроения повернул стрелку на деление “Ожидание”? Отчего так нестерпимо хочется увидеть ее, поговорить?..
Филипп поскреб щеку и набрал телекс Станислава Томаха. Это был единственный человек, с которым он мог позволить себе быть таким, какой он есть в собственных глазах, с которым можно было поделиться горем, радостью, сомнениями или тревогой.
ГЛАВА 2
Сезон “зеркальных перевертышей”
В три часа ночи Богданов встал из-за пульта вычислителя, снял с головы эмкан и кивнул Станиславу Томаху, сидевшему рядом в одних шортах.
— Порядок. Причина ошибки во втором ряду комплексного переменного. Регимантас надеялся на свой гений математика и… даже автомат не успел бы пройти все этапы решения задачи за то время, что оставалось у него до взрыва.
— Я рад и не рад, — хрипло ответствовал Станислав, вставая и потягиваясь мускулистым атлетическим торсом. — Жаль, что так случилось, и хорошо, что бремя вины не ложится на работников Управления. Скверно, если аварии случаются вопреки всем принятым мерам, но уж совсем плохо, когда они случаются по вине спасателя. Может быть, поспим здесь? Все равно до утра кот наплакал…
— Нет. — Богданов накинул рубашку. — Жена станет волноваться. Я обещал, что буду сегодня… то есть, вчера вечером уже.
— Тогда и я пойду.
Станислав запросил диспетчера вычислительного центра, сообщил, что машина освободилась, и не успел выключить виом, как изображение в нем сменилось: перед инспекторами открылась темная комната, внутри которой угадывалась раскрытая постель, а в светлом конусе передачи стоял хорошо сложенный молодой человек. Лицо у него было открытое, глаза дерзкие, карие, губы большие, твердые. Портила это лицо только нерешительная полуулыбка.
— Простите, что так поздно, — быстро сказал молодой человек. Это был Филипп. — Не помешал? Я искал Станислава и мне дали этот телекс.
— Знакомьтесь, — повернулся Томах к Богданову. — Это Филипп Ромашин, конструктор ТФ-аппаратуры. Я говорил тебе о нем.
— Никита — назвался Богданов, разглядывая Филиппа, подумал: красивый юноша, однако чего-то ему недостает… Уверенности, что ли?
— Собственно, я удаляюсь, — продолжал он, надевая куртку и собираясь уходить, — а вы поговорите. В восемь ко мне, Слава.
— Если проснусь, — отозвался Томах. — Ну, что нового, Филипп? Что-то в последнее время я тебя редко вижу. Где пропадаешь? Ты, кажется, должен был играть на Континентальный кубок? Прости, не смог тебе позвонить…
Дальнейшего разговора Богданов не слышал. Выйдя из вычислительного центра, он вызвал пинасс и, чувствуя усталость во всем теле, сделал несколько упражнений дыхательного йога-тренинга. Усталость отступила.
Свет в парке был выключен, громада центра едва угадывалась на фоне ночного неба, но Богданов знал, как обманчива эта наружная спокойная неподвижность огромного здания, постоянно включенного в непрестанное бдение аварийно-спасательной службы, связанного незримой сетью с десятками станций, баз и патрулей УАСС, с отделами одной из обширнейших — увы, но это так — служб человечества. Тем не менее миллиарды людей спокойны в своих поисках, стремлениях, экспериментах, рискованных действиях именно потому, что УАСС — действенная, оперативная и всюду успевающая служба, работа которой видна не всегда и не всем, но результативность не требует доказательств. Сколько же их, всматривающихся в черноту экранов, глубь виомов, зелень индикаторов на пультах, мчащихся в патрульных машинах над Землей, в пространстве, у всех освоенных планет? Сколько их, близких по мысли и сердцу людей?
Богданов запрокинул голову, окидывая взглядом серебристую вуаль Млечного Пути, пробормотал:
— Легион!..
Подошел пинасс, мигнул зрачком индикатора, открывая колпак.
Богданов сел, и тут же запищал зуммер видео на руке. Над браслетом встало облачко света и превратилось в тяжелую голову Керри Йоса, начальника отдела безопасности Управления аварийно-спасательной службы. Богданов машинально отметил время — без десяти три ночи, перевел его на среднесолнечное время, получалось без десяти пять по ССВ. Не одному Станиславу звонят посреди ночи, мелькнула мысль.
— Не спишь? — осведомился Йос скрипучим голосом. — Что-то я тебя плохо вижу. Где ты?
— Только что закончил со Славой цикл расчетов по аварии на сто третьем спутнике. Ты был прав — Регимантас сделал ошибку, не дав сигнал на СПАС. Ближайший оперативный когг мог успеть, но…
