— Мы уже здесь, — предупредил он.
— Как у вас дела? — деловито осведомилась тетя Флора.
— Нормально. Куда нам ехать?
— В 201-ю сканерную, мы сейчас подойдем.
На двенадцатом этаже они вышли из лифта и по широкому коридору добрались до нужного кабинета. Зела шла как обреченная, можно было представить, как ей не хочется, чтобы ее обследовали до последней молекулы, особенно на чужой, несовершенной аппаратуре. Она все время смотрела на Ричарда, как будто ища у него поддержки. Что она в нем нашла, интересно? Отец, конечно, хорош, все при нем, но чтобы вот так с первого взгляда в него влюбиться? Почему, собственно, не в Ольгерда, не в Виктора, не в Челмера, не в доктора Ясона, наконец?
Этот вопрос занимал Ингерду, пока отец не открыл дверь. В кабинете вместе с тетей Флорой находился доктор Ясон. Именно этого она и ожидала, когда собиралась сюда. Не ожидала только, что он сбреет бороду, и лицо его станет совсем другим. Нет, оно не стало более молодым, беззащитным и добрым, наоборот, каким-то пронзительно четким, почти хищным и даже суровым.
Совсем другой человек мельком взглянул на нее и подошел к отцу поздороваться. Они обменялись фразами.
— Я здесь еще затем, — заявил доктор строго, — чтобы предупредить вас обоих: и тебя, и Флоренсию: если твой сын еще раз получит незаконное разрешение на полет, я подниму скандал. На этот раз обошлось, но могло быть и хуже. Он рискует не только собой, он рискует людьми.
— Ольгерд был вполне здоров, — сказала Флоренсия, переглядываясь с Ричардом.
— Он три года не был в отпуске, — напомнил Ясон.
— Я тоже три года не был в отпуске, — усмехнулся отец.
— Да, но ты, слава богу, не летаешь.
Через секунду этот чурбан сообразил, что сказал что-то не то. Ингерде захотелось его убить, но он вовремя извинился.
— Заметь, — сказал отец миролюбиво, — мне она фальшивых разрешений не дает. А Ольгерд — это вообще особый случай.
— Вот именно. И об этом тоже нужно поговорить.
— Хорошо. Но не сейчас.
Отец протянул к Зеле руку, но то ли вспомнил об ее пугливости, то ли заметил, как она вся напряглась, и просто указал ей на кресло.
— Садись сюда.
Она послушно села, глядя на него исподлобья, положила руки на подлокотники.
— Не бойся, — сказала ей Флоренсия, — это не больно. Только сними туфли, а ноги поставь вот в эти выемки, — Зела не слушалась, поэтому Флоренсия добавила, — Ричард, переведи ей.
Отец повторил то же самое.
— Делай все, что говорит доктор, — сказал он строго, — а я ухожу в свой отдел. Переводчик здесь не нужен.
Зела опустила голову, послушно сняла туфли и поставила ноги в выемки. Но когда Ричард скрылся за дверью, она вскочила и бросилась за ним. Ясон поймал ее уже в коридоре. Сопротивлялась она не сильно, как будто и сама опомнилась.
Ричард услышал шум и сразу вернулся.
— В чем дело?
Ингерде стало безумно жалко Зелу. Она стояла, виновато опустив плечи и голову, и, видимо, хотела провалиться сквозь землю.
— Зела, что с тобой? — спросил Ричард.
— Иди, — проговорила она сдавленно.
Он постоял, колеблясь какое-то время, потом пошел к лифту. Она отвернулась и сама направилась в кабинет. Сама, без подсказки, села в кресло и поставила ступни ног, куда нужно. Вид у нее был совершенно растерянный.
Пока Флоренсия занималась подключением датчиков, Ингерда подошла к Ясону и сказала первое, что взбрело в голову.
— Я вас сразу и не узнала, доктор.
— Я вас тоже, — парировал он.
— И вы опять считаете мой наряд неподходящим?
— Я нахожу его легкомысленным, если вам это интересно.
Ингерда усмехнулась.
— Так же как и меня?
— Вам это, безусловно, идет, — после некоторой паузы ответил доктор.
Она так и не поняла, комплимент это, или оскорбление.
— Шли бы вы в коридор, — предложила им Флоренсия, даже не оборачиваясь.
Ингерде на миг стало стыдно, что они говорят о такой ерунде в такой момент. Тетя Флора была идеальной женщиной, хоть и не красавицей. Она всегда выглядела одинаково хорошо: в элегантном женственном платье, с прической, в туфлях, она даже дома носила туфли, всегда с белым воротничком, всегда с подтянутым животом, всегда собрана, всегда в хорошем настроении, умная, проницательная, даже слишком, и ни от кого не зависящая. И, как идеальная женщина, она была абсолютно не замужем.
Ингерде хотелось быть на нее похожей: умной, независимой, всегда в форме, но она была и вправду слишком легкомысленной для этого. Да и потом, повзрослев, она заметила, что счастливой тетю Флору не назовешь — та слишком редко смеялась, почти никогда. Темные брови на ее узком лице часто хмурились над ее темными строгими глазами, и тогда перед ней, непонятно почему, хотелось извиниться.
— Мы уходим, — сказала Ингерда и попятилась в коридор.
Прохаживаясь по вестибюлю, доктор расспрашивал ее о брате, потом спросил, зачем, собственно, она сюда прилетела.
— А что вас удивляет?
— Вы в отпуске, вас три месяца не было на Земле, неужели нет места интересней, чем этот институт?
— А вы? Вы ведь тоже в отпуске.
— Я — другое дело, она — моя бывшая пациентка.
— Все деловиты до тошноты, — заключила Ингерда, — интересно, вы когда-нибудь отдыхаете, Ясон?
— Разумеется.
— За чтением научной литературы?.. Нет, постойте, я сама угадаю… рыбная ловля на уединенном островке, палатка, костер и полная тишина.
— Пожалуй, это неплохая идея, — усмехнулся доктор.
— У вас была другая?
— У меня не было никакой.
— Хотите, я вам подкину идейку получше?
— Да?
— Дельфиний Остров, море, глайдер, пляж, дворец императора, шикарный ресторан, казино, самая лучшая гостиница и безумно красивая женщина.
— Такая как вы?
— Ну… я для вас слишком легкомысленна, — улыбнулась Ингерда, ей было приятно, наконец, это услышать.
— Вы просто не для меня, — сказал он серьезно.
— Но я вам нравлюсь?
— Конечно. Как яркая бабочка на садовом цветке.
