множество бессмысленных цифр. Одна колонка была помечена: «Помещение», Дональд сказал, что так они называли укрытия. Рядом с каждым укрытием указывался процент, похожий на большую дозу ежедневных витаминов: 99,992%, 99,989%, 99,987%, 99,984%. У последнего укрытия с процентами показатель был 99,974%. Каждое укрытие ниже было или вычеркнуто, или помечено: «Неприменимо». В последнюю категорию были включены Сороковое, Двенадцатое, Семнадцатое и несколько других.
— Ты до сих пор считаешь, что только верхним в списке укрытиям суждено уцелеть?
— Да.
— А ты сказал это тем, с кем разговариваешь? Или раз они в нижней части списка...
Он хмуро посмотрел на нее.
— Значит, не сказал. Ты просто используешь их, чтобы они помогли тебе во всем разобраться.
— Я их не использую. Черт побери, это ведь я спас то укрытие. И спасаю его каждый день, когда не сообщаю о том, что там происходит.
— Ладно, — сказала Шарлотта и занялась яичницей.
— Кстати, они наверняка думают, что используют меня. Черт, я даже считаю, что от наших разговоров они получают больше меня. Лукас, тот самый, что теперь возглавляет их АйТи, все время бомбит меня вопросами о том, каким был когда-то мир...
— А мэр? — Шарлотта повернулась и внимательно посмотрела на брата. — Что она от этого получает?
— Джульетта? — Дональд перелистнул несколько страниц в папке. — Она наслаждается тем, что угрожает мне.
— Я бы с удовольствием это послушала. — Шарлотта рассмеялась.
— Наладишь рацию, тогда сможешь.
— И тогда ты побольше времени станешь работать здесь? Знаешь, а так было бы лучше. Меньше риск, что тебя узнают.
Шарлотта поскребла вилкой по тарелке; ей не хотелось признаваться, что настоящей причиной, из-за которой она хотела видеть брата рядом, было то, как пусто здесь становилось после его ухода.
— Это верно. — Дональд потер лицо, и Шарлотта увидела, насколько брат вымотался. Она снова уставилась на цифры, продолжая есть.
— На вид их порядок выглядит случайным, — предположила она. — Если эти цифры означают то, о чем ты думаешь. Они очень близки.
— Сомневаюсь, что планировщики всего этого смотрели на дело именно так. Им нужно лишь одно из укрытий. Не важно какое. Это как с запчастями в коробке. Достаешь одну, и тебя волнует лишь то, станет ли она работать. И ничего больше. Они просто хотели стопроцентно гарантировать результат до самого конца.
Шарлотта не могла во все это поверить. Но Донни показал ей Пакт и достаточно своих записей, чтобы ее убедить. Все укрытия, кроме одного, будут уничтожены. Включая и их укрытие.
— Скоро будет готов следующий дрон? — спросил он.
Шарлотта глотнула сока.
— День, два. Может, три. Я из-за него реально похудею. Даже не уверена, полетит ли он.
Два последних дрона улетели не дальше первого. И это начало приводить ее в отчаяние.
— Хорошо. — Он снова потер лицо, и ладони приглушили его голос. — Скоро нам придется решать, что делать. Если мы ничего не предпримем, этот кошмар затянется еще лет на двести, а мы с тобой столько не проживем.
Он хотел рассмеяться, но смех перешел в кашель. Дональд вытащил из кармана носовой платок, и Шарлотта отвернулась. Она смотрела на темные экраны мониторов, пока брат не справился с приступом.
Ей не хотелось в этом признаваться, но она склонялась к тому, чтобы ни во что не вмешиваться. У нее возникло впечатление, будто судьбой человечества управляет несколько точных машин, а компьютерам она была склонна доверять гораздо больше, чем брат. Она годами управляла дронами, способными летать самостоятельно, принимать решения, какие цели поразить, и направлять ракеты в нужные точки. Она часто ощущала себя не пилотом, а скорее жокеем — человеком, передвигающимся на лошади, которая вполне самостоятельно может участвовать в гонках, и наездник нужен ей лишь для того, чтобы иногда направлять или поощрительно крикнуть.
Она снова взглянула на цифры в отчете. Сотая доля процента будет решать, кто останется жить, а кто умрет. И большинство умрет. К тому времени, когда это произойдет, они с братом будут или спать, или сами будут давно мертвы. Цифры делали этот грядущий холокост таким... неопределенным.
Дональд указал на отчет папкой.
— Ты заметила, что Восемнадцатое поднялось на две позиции?
Она это заметила.
— Тебе не кажется, что ты становишься чрезмерно... вовлеченным?
— У меня с этим укрытием связана история, — ответил он, глядя в сторону. — Вот и все.
Шарлотта нерешительно замолчала. Ей не хотелось давить на брата, но она не смогла пересилить себя.
— Я имела в виду не укрытие, — сказала она. — Ты кажешься... разным при каждом разговоре с ней.
Дональд глубоко вдохнул, потом медленно выдохнул.
— Ее послали на очистку, — сказал он. — Она побывала снаружи.
Шарлотта на миг решила, что больше он на эту тему ничего не скажет. Словно этого было достаточно, словно это объясняло все. Брат выдержал паузу, то поглядывая на сестру, то отводя взгляд.
— После такого возвращаться не предполагается, — произнес он наконец. — Не думаю, что компьютеры приняли это в расчет. И не только то, что она выжила, но и то, что Восемнадцатое укрытие держится. А по всем расчетам они должны были погибнуть. Если они прошли через такое и выжили... начинаешь гадать, не они ли подают нам надежду.
— Это ты гадаешь, — поправила его Шарлотта и помахала листком бумаги. — А мы никак не можем быть умнее этих компьютеров, братец.
Дональд погрустнел.
— Зато мы можем проявлять больше сочувствия, чем они, — возразил он.
Шарлотта подавила желание спорить. Ей хотелось напомнить брату о том, что Восемнадцатое укрытие заботит его из-за личного интереса. А если бы он был знаком с людьми из любого другого укрытия — если бы знал их истории, — то стал бы переживать за них? Жестоко такое предполагать, но, скорее всего, это правда.
Дональд кашлянул в платок. Заметил взгляд Шарлотты, посмотрел на сгустки крови на ткани, отложил платок.
— Я боюсь, — сказала она.
— А я не боюсь, — покачал головой Дональд. — Я не боюсь этого. Не боюсь умереть.
— Знаю, что не боишься. Это очевидно, иначе ты обратился бы к врачу. Но чего-то же ты должен бояться.
— Я и боюсь. Много чего. Боюсь быть похороненным заживо. Боюсь поступить неправильно.
— Тогда ничего не делай. — Мысленно она умоляла его прекратить это безумие, их изоляцию. Они могли снова заснуть и предоставить все машинам и богомерзким планам, составленным другими. — Давай ничего не будем делать, — взмолилась она.
Брат встал, пожал ей руку и повернулся, собираясь уходить.
— Это может стать самым плохим решением, — негромко ответил он.
12
УКРЫТИЕ 1
Ночью Шарлотте приснился кошмар: она во сне летала.
Она села на койку, будто в птичье гнездо, и та заскрипела в ответ пружинами. Шарлотте все еще представлялось, как она падает сквозь облака, а в лицо ей бьет тугой ветер.
Всегда сны о полете. Сны о падении. Бескрылые сны, в которых она не может управлять в полете собой или набирать высоту. Пикирующая бомба, цель которой человек и его семья. Тот поворачивается в последний миг, заслоняет глаза от полуденного солнца, и перед ударом она успевает узнать отца, мать и брата. Затем удар и потеря сигнала...
Птичье гнездо под ней перестало скрипеть. Шарлотта разжала кулаки, стискивающие простыню, влажную от пота, который эти сны выжимали из ее охваченной ужасом плоти. В помещении под нависающим потолком было душно. Она чувствовала, что койки вокруг пусты — такое ощущение, что остальных пилотов вызвали куда-то ночью, а ее бросили здесь в одиночестве. Она встала, по коридору прошлепала в туалет, повернув чуть-чуть регулятор так, чтобы свет был тусклым. Иногда она понимала, почему брат жил в комнате для совещаний на другом конце склада. По этим коридорам бродили тени не-людей. И она чувствовала, как проходит сквозь этих призраков.
Спустив воду, она вымыла руки. Уже
