И затем, подумав про Новинью, он вспомнил Миро, вспомнил то, что несколько дней назад предлагал Ольгадо, в тот день, когда они нашли место для устройства гнезда для Королевы.
— Ты будешь очень возражать, — спросил Эндер, — если я пошлю кого-нибудь встретить тебя в пути?
— Встретить нас? В открытом космосе? Нет, не посылай никого, Эндер, это слишком большая жертва — отправиться так далеко, ведь компьютеры могут привести нас ничуть не хуже…
— Хотя я и хочу, чтобы он встретил вас, но не только ради тебя. Он — один из ксенологов. Случилось так, что он получил тяжелые увечья. Какое-то повреждение мозга; похоже на тяжелую форму паралича. Он… он — самый находчивый человек на Лузитании, как сказал один человек, чьему мнению я доверяю, но он утратил все связи с нашей жизнью. Несмотря на это, он еще пригодится нам. Когда вы приедете. Он очень хороший парень, Вэл. Благодаря ему вы сможете много узнать за последнюю неделю своего полета.
— А может твой друг дать нам необходимую информацию о курсе полета и точке нашей встречи? Мы — навигаторы, но только в море.
— Когда вы отправитесь, Джейн поместит скорректированную информацию в ваш бортовой компьютер.
— Эндер, для тебя пройдет тридцать лет, а для меня… Я увижу тебя всего через несколько недель.
Она заплакала.
— Может быть, я встречу тебя вместе с Миро.
— Не делай этого! — воскликнула она. — Я хочу, чтобы ты был как можно более старым и потрепанным, когда я приеду. Я не смогла бы вынести вида этого тридцатилетнего юнца, который изображен на моем терминале.
— Тридцатипятилетнего.
— Ты будешь там, когда я приеду, — потребовала она.
— Хорошо, — согласился он. — А парня, Миро, я посылаю к тебе. Прими его как моего сына.
Она серьезно кивнула.
— Настали такие опасные времена, Эндер. Если бы Питер был с нами.
— Лучше не надо. Если бы он руководил нашим маленьким восстанием, то он остановился бы не раньше, как стал бы Гегемоном всех Ста Миров. Мы лишь хотим, чтобы они оставили нас в покое.
— Может получиться так, что не удастся добиться одного без другого, — сказала Вэл. — Но мы можем поспорить об этом позже. До свидания, дорогой брат.
Он не ответил. Просто смотрел на нее и смотрел до тех пор, пока она не улыбнулась криво и не отключилась.
Эндеру не пришлось просить Миро поехать — Джейн уже все рассказала ему.
— Ваша сестра — Демосфен? — спросил Миро.
Эндер теперь уже привык к его невнятной речи. Или, может быть, его речь стала немного более разборчивой. Так или иначе, его было не так трудно понимать.
— У нас была талантливая семья, — ответил Эндер. — Надеюсь, она тебе понравится.
— Надеюсь, я ей понравлюсь, — Миро улыбнулся, однако выглядел испуганно.
— Я просил ее, — сказал Эндер, — принять тебя как моего сына.
Миро кивнул.
— Я знаю, — произнес он. И затем, почти вызывающе: — Она показала мне весь ваш разговор.
Внутри у Эндера все похолодело.
Голос Джейн послышался в его ухе.
— Мне следовало спросить твоего согласия, — сказала она, — но я уверена, что ты сказал бы «да».
Эндера покоробило отнюдь не вторжение в его личный разговор, а сам факт такой близости Джейн и Миро. «Привыкай к этому, — сказал он себе. — Он именно тот человек, которого она ищет».
— Нам будет недоставать тебя, — сказал Эндер.
— Тем, кому будет меня недоставать, недостает меня уже сейчас, — отозвался Миро, — потому что они уже думают, что я мертв.
— Ты нам нужен живым, — сказал Эндер.
— Когда я вернусь, мне будет все еще девятнадцать, и я все еще буду инвалидом.
— Ты останешься Миро, блестящим, достойным доверия и любимым Миро. Ты начал это восстание, Миро. Стена рухнула ради тебя. Не по какой-то великой причине, а из-за тебя. Не подводи нас.
Миро улыбнулся, но Эндер не мог понять, была ли кособокость его улыбки следствием паралича, или потому что это была горькая, отравленная улыбка.
— Скажите мне что-нибудь, — попросил Миро.
— Если не скажу я, — ответил Эндер, — скажет она.
— Это не тяжело. Я просто хотел знать, по какой причине умерли Пипо и Либо. За что свинки почтили их.
Эндер понял вопрос лучше, чем думал Миро, он понял, почему парня так волнует этот вопрос. Миро узнал, что он в действительности сын Либо лишь за несколько часов перед тем, как перелезть ограду и потерять свое будущее. Пипо, потом Либо, а потом Миро; отец, сын и внук; три ксенолога потеряли свое будущее ради свинок. Миро надеялся, что, поняв причину смерти своих предков, он почувствует больше смысла в своем жертвоприношении.
Беда была в том, что правда вполне могла оставить в душе ощущение того, что ни одна из жертв ничего не значила вообще. Поэтому Эндер ответил вопросом:
— Разве ты еще не знаешь, почему?
Миро говорил медленно и тщательно, чтобы Эндер мог понять его невнятную речь.
— Я знаю, что свинки думали, что оказывают им честь. Я знаю, что Мандачува и Листоед могли бы умереть на их месте. В случае с Либо я даже знаю причину. Это случилось, когда созрел первый урожай амаранта, и появилось изобилие еды. Они наградили его за это. Я не понимаю, почему они раньше не сделали это? Почему не тогда, когда мы учили их использовать корень мердоны? Почему не тогда, когда мы учили их делать горшки, стрелять из лука?
— Правду? — спросил Эндер.
Миро понял по тону Эндера, что вынести правду будет нелегко.
— Да, — ответил он.
— Ни Пипо, ни Либо в действительности не заслужили почестей. Жены сочли достойным награды не использование амаранта, а тот факт, что Листоед убедил их зачать целое поколение детей, несмотря на то, что пищи было недостаточно, чтобы прокормить их, когда они выйдут из материнского дерева. Они очень рисковали, и если бы он ошибся, тогда целое поколение свинок погибло бы. Либо обеспечил получение урожая, но именно Листоед стал причиной увеличения населения свинок до такого количества, когда стало необходимо зерно.
Миро кивнул.
— Пипо?
— Пипо рассказал свинкам о своем открытии. О том, что убивавшая людей десколада была составной частью их физиологии. Что их тела могут переносить трансформации, которые убивают нас. Мандачува разъяснил женам, что это означает, что люди не были божественными и всемогущими. Что в некотором отношении мы были даже слабее Маленьких братьев. И что то, что делает людей сильнее свинок, — не то, что нам дано от природы: наши размеры, наш мозг, наш язык, а простая случайность, состоящая в том, что мы обогнали их на несколько тысяч лет в своем развитии. Раз они могут воспринимать наше знание, то, значит, мы, люди, не должны более иметь власти над ними. Открытие Мандачувы состояло в том, что свинки потенциально равны людям, — вот что, по мнению жен, заслуживало награды, а не информация Пипо, приведшая к этому открытию.
— Значит, они оба…
— Свинки не хотели убивать ни Пипо, ни Либо. В обоих случаях решающее открытие принадлежало свинкам. Единственная причина, по которой они умерли, это то, что они не смогли заставить себя взять нож и убить друга.
Миро был уверен, что видит боль на лице Эндера, несмотря на все его усилия скрыть ее. Потому что именно на боль и горечь Эндера он ответил.
— Вы, — сказал Миро, — вы можете убить любого.
— Я родился с этим умением, — согласился Эндер.
— Вы убили Хьюмэна, потому что знали, что это даст ему возможность жить новой и лучшей жизнью.
— Да.
— И меня, — произнес Миро.
— Да, — сказал Эндер. — То, что я отправляю тебя в полет, очень похоже на убийство.
— Но буду ли я жить новой и лучшей жизнью?
— Не знаю. Ты уже передвигаешься лучше, чем дерево.
Миро засмеялся.
— Итак, я хоть в чем-то обошел старика Хьюмэна — по крайней мере, я ходячий. И никто не бьет меня палками для того, чтобы я мог говорить. — Затем выражение лица Миро опять стало кислым. — Конечно, теперь у него может быть хоть тысяча детей.
— Не рассчитывай на то, что проживешь всю жизнь в безбрачии, — сказал Эндер. — Можешь разочароваться.
— Надеюсь, что так, — отозвался Миро.
И потом, после некоторого молчания спросил:
— Глашатай?
— Зови меня Эндером.
— Эндер, получается, что Пипо и Либо погибли ни за что?
Эндер понял настоящий вопрос: я тоже терплю это ни за что?
— Бывают причины смерти и худшие, — ответил Эндер, — чем неприятие убийства.
— А что же будет с тем, — спросил Миро, — кто не может ни убить, ни умереть и ни жить?
— Не обманывайся на свой счет, — сказал Эндер. — Когда-нибудь ты сделаешь все три эти вещи.
Миро уехал на следующее утро. Были слезные прощания. Еще несколько недель после его отъезда Новинье тяжело было находиться в собственном доме, потому что отсутствие сына было очень болезненным для нее. Даже несмотря на то, что она искренно согласилась с Эндером в том, что для Миро это было верным решением, потеря ребенка оставалась невыносимой для нее. Это навело Эндера на мысль о том, чувствовали бы его родители такую боль, если бы его забрали. Он подозревал, что нет. Они тоже не надеялись на его возвращение. Он уже любил детей другого мужчины больше, чем его родители любили своего собственного ребенка. Хорошо же, он даст им достойный ответ на их пренебрежение им. Он покажет им, через три тысячи лет, как должен вести себя отец. Епископ Перегрино обвенчал их в своих палатах. По расчетам Новиньи, она была достаточно молода, чтобы родить еще шестерых детей, если они поторопятся. Они охотно принялись за выполнение задачи.
