Высокий мужчина в костюме подошел и встал рядом со столом Черчилля.
– Итак, вы здесь, – пророкотал Черчилль глубоким голосом с пришепетыванием, памятным Дэвиду по новостным выпускам тридцатых годов.
– Да, сэр, – ответил он.
– Ценой больших потерь и проблем, как говорит мистер Колвилл.
Он кивнул в сторону человека в костюме, бесстрастно смотревшего на гостей.
– Боюсь, что так, сэр, – сказал Дэвид.
– Гитлер мертв, – проронил Черчилль глухо. – Вы слышали?
– Да, сэр.
– Дьявольское отродье. – В голосе Черчилля слышалась усталость. – Кто знает, что сейчас происходит в Германии? Возможно, немцы заключают мир с тем, что осталось от России? – Глаза его блеснули. – Но Германия остается опасным врагом. – Он посмотрел на Колвилла. – Немцы все еще здесь, на острове Уайт, в Сенат-хаусе, и наверняка имеют своих людей в проклятых лагерях, куда согнали евреев. Британия все так же в их руках, нацистские щупальца лезут во все темные углы государства.
Старик нахмурился, сдвинув брови, и целиком погрузился в свои мысли. Потом посмотрел прямо на Фрэнка. Дэвид напрягся и на дюйм придвинулся к другу.
– Доктор Манкастер, – произнес Черчилль ровным тоном. – Похоже, немцам вы нужны так же сильно, как американцам.
Фрэнк задышал чаще. Дэвид заметил, что его ноги слегка задрожали. «Они намеренно устроили все это, чтобы его потрясти: секретность, ожидание, внезапное появление Черчилля, – сердито подумал Дэвид. – Все ради того, чтобы заставить его говорить». Он положил руку на плечо Фрэнка.
– Все хорошо, – успокаивающе сказал он.
– Оставьте его! – рявкнул Черчилль и сердито посмотрел на Дэвида, потом снова на Фрэнка. Что-то в его подвижном лице смягчилось, и он продолжил уже спокойнее: – Ну же, доктор Манкастер, подойдите сюда и присядьте. Джон, принесите тот стул. – Черчилль знаком предложил Фрэнку сесть. – Я не причиню вам вреда, – заявил он с какой-то ласковой нетерпеливостью. – Просто хочу поговорить с вами.
Дэвид сообразил, что, если Фрэнк подойдет к столу и сядет, будет очень трудно передать ему капсулу с ядом. Двое солдат у двери не спускали с них глаз. Придется совершить стремительный рывок, и Фрэнк должен быть наготове. Но Фрэнк выглядел так, словно был готов упасть в обморок. Наконец он двинулся вперед, медленно и неохотно, и сел напротив Черчилля, глядя на него со страхом и восхищением.
– Вы знаете, где мы находимся, молодой человек? – спросил Черчилль.
– Мы почли за лучшее не сообщать им, сэр, – пробормотал Колвилл.
– Вот как? – Черчилль сердито посмотрел на него. – Чертовы предосторожности. – Он снова обратился к Фрэнку и с гордостью проговорил: – Мы в Чартуэлле, в Кенте. Когда-то это был мой загородный дом. Теперь он принадлежит моему сыну Рэндольфу. Сын делает вид, будто сотрудничает с ними, и дом оставили в покое. – По его лицу пробежала тень. – Бедняга Рэндольф, его считают бесчестным. Приходится идти на это ради меня. – Черчилль откинулся на спинку кресла. – Я приезжаю сюда так часто, как могу, это помогает мне думать. Хотя моя охрана считает это опасным. Правда, Джок? – Он бросил взгляд на высокого человека, гортанно хохотнул и опять занялся Фрэнком. – Что скажете о моем доме, а?
– Этим утром я видел пейзаж из окна, – помедлив, сказал Фрэнк. – Он прекрасен.
– Лучший вид в Англии! – Черчилль улыбнулся. – Мне сказали, что вы были больны. Находились в клинике. Что-то вроде нервного потрясения, – мягко добавил он.
– Да, сэр, – потупился Фрэнк.
– Тут нечего стыдиться. Я сам всю жизнь страдаю от депрессии. Мой черный пес – так я ее называю. – Черчилль помолчал. – Иногда у меня возникает желание положить всему конец.
Фрэнк удивленно посмотрел на него:
– Правда, сэр?
– Правда. Но ответ – действие, всегда действие. – На лице Черчилля вдруг проступила ярость. – Правда, быть может, вы думаете иначе.
Фрэнк тяжело вздохнул:
– Я всегда был слишком труслив, чтобы действовать.
Они с Черчиллем долгую минуту смотрели друг на друга. Дэвид слышал, как тикают часы где-то неподалеку.
– Вы что-то узнали, не так ли? – произнес наконец Черчилль тихо. – Что-то связанное с наукой. Мои советники полагают, что это может быть важно. Некие сведения о прорыве в военной науке, который совершили американцы.
– Простите, сэр. Я не могу вам сказать. Я могу рассказать это только американцам.
– Которые и так уже знают. – Черчилль кивнул. – Вы не желаете, чтобы это знание распространялось. – Голос его посуровел. – Даже если речь идет о нас, друзьях вашей страны?
– Простите, я не могу. Я получил обещание, что меня не будут спрашивать.
Фрэнк с тревогой поглядел на Дэвида.
– Ему обещали, – сказал Дэвид. – Нам сообщили, что этого желают американцы. Только так мы убедили его пойти с нами, сэр. Фрэнк… доктор Манкастер… полагает, что это знание слишком опасно для распространения.
Черчилль зыркнул на него:
– Говорить будете, когда вам дадут слово! Проклятая дерзость! Вы кто такой – мелкий гражданский служащий?
Дэвид сунул руку в карман. Если удастся достать…
Черчилль снова посмотрел на Фрэнка. Тот дрожал, но смотрел прямо в глаза Черчиллю. Черчилль поджал губы. Молчание длилось почти минуту. Дэвид чувствовал, как по лбу стекает пот. Потом Черчилль сказал:
– Доктор Манкастер, вы порядочный человек. – Он повернулся к Колвиллу. – Достигнутые соглашения сохраняются. Обещания, данные нами американцам и этому человеку, будут соблюдены. Подводная лодка по-прежнему под Брайтоном, так? Это дело чести. По отношению к Америке, поддержка которой при новом президенте жизненно необходима, и к этому человеку. Я не допущу, чтобы данное мной слово нарушили, а невиновного принесли в жертву!
Черчилль стукнул кулаком по столу и строго посмотрел на Колвилла.
– На самом деле, сэр, я с вами согласен, – ответил Колвилл. – Но многие из военных – нет.
– Ну и пошли они к черту! – Черчилль поглядел на Фрэнка, потом на Бена с Дэвидом и обратился к Фрэнку – очень тихо: – Вы позволите немцам взять вас живым, нет?
– Нет, сэр.
– Вы полностью уверены?
– Да.
Черчилль перевел взгляд на Бена и Дэвида:
– И это готовы пообещать вы все?
– Ага, – заявил Бен, глядя прямо на Черчилля.
– Да, сэр, – ответил Дэвид. – Один из наших уже погиб.
Черчилль повернулся к Колвиллу:
– Тогда отправляйте их в Брайтон. Прямо сейчас. – Он медленно встал, опираясь на палку, и обошел стол. Фрэнк поднялся на ноги. Губы Черчилля сложились в какой-то странной, порывистой, гуттаперчевой улыбке, будто его эмоции готовы были вырваться наружу. Потом он пожал руку Фрэнку. – Удачи вам.
Вслед за этим Черчилль подошел к Дэвиду и Бену и тоже пожал им руки.
– Желаю всем вам безопасного путешествия, – сказал он, заковылял к двери, которую распахнул для него Колвилл, и вышел. Двое солдат последовали за ним, и трое гостей остались одни.
Бен снова сел.
– Иисус чтоб меня
