признаться в этом. Ваш муж – хороший человек. Он заботится о людях, оберегает их. Таких и одного на сотню не встретишь.
Снова повисла тишина. Спустя какое-то время они повернули на юг и поехали в сторону моря.
Они въехали в Роттингдин, миновав несколько больших домов, деревенское пастбище с покрытым ледяной коркой прудом посередине и высокий военный мемориал – увенчанную крестом каменную колонну. Справа, на холме, Фрэнк увидел очертания большой ветряной мельницы на фоне звездного неба. Слева, на возвышении, стояла старинная церковь. Фрэнку вспомнился добрый и отважный священник из Лондона – если бы не он, Фрэнк так и бродил бы в тумане до тех пор, пока его не поймали, а потом… У него вырвался тяжелый вздох.
У больших домов вокруг пастбища уже стояло несколько автомобилей, и Наталия аккуратно припарковалась между двумя машинами. Беглецы вышли на морозный воздух. Здесь имелось несколько уличных фонарей, но людей не было видно, окна во всех домах, плотно занавешенные, не горели.
Наталья приказала всем соблюдать тишину и следовать за ней, ступая как можно тише. Шагая рядом с Дэвидом, Фрэнк чувствовал, как сердце начинает колотиться. Сара и Бен шли следом, Наталия – впереди. Они свернули в узкую улочку с магазинами по обе стороны, некоторые витрины были украшены к Рождеству. В конце улицы поблескивало море, залитое лунным светом.
Фрэнку вспомнился разговор с Наталией в ее комнате, о котором он попросил днем. Запинаясь, он умолял ее дать Дэвиду шанс сохранить свой брак. Он думал, что может натолкнуться на грубость или презрение, однако Наталия лишь промолвила, мягко, но решительно:
– Вам не понять.
– Наверное, так, – ответил он. – Но я вижу, что Сара его любит, хотя и сердится сейчас. И он испытывает к ней чувства, я уверен.
Наталия закурила сигарету и склонила голову:
– А если его чувства ко мне сильнее, чем к ней?
– Если он попросту бросит ее в Америке, представьте, как он будет угнетен, ощущая себя виноватым. Дэвид не может отречься от человека. Вспомните, он не отрекся от меня, когда вы попросили его вытащить меня из клиники.
Наталия грустно улыбнулась:
– Вы очень похожи на моего брата. Ваша проблема не в том, что вы чего-то не понимаете, а в том, что видите слишком много. Но вы должны позволить нам с Дэвидом самим решить, что делать.
– Знаю, – спокойно проговорил он. Наталия смотрела в окно, скрестив на груди руки и задумавшись, потом повернула голову к нему:
– Не говорите ничего остальным, пожалуйста. Нам всем нужно сосредоточиться на побеге.
– Не буду, – пообещал Фрэнк и тяжело вздохнул. – Но есть еще кое-что, о чем я хотел попросить. Насчет этой ночи.
Наталия свернула в улочку с маленькими коттеджами, облицованными темным кремнем, и подошла ко второму. Как и прочие дома, мимо которых лежал их путь, он был погружен во мрак. Но стоило ей подойти к двери, как та приотворилась, – кто-то следил. Наталия назвала пароль группы: «Ацтек».
Дверь открылась шире, Наталия вошла, за ней – остальные. На миг они очутились в кромешной тьме. Затем зажегся свет, и они увидели, что оказались в маленькой комнате со старенькой мебелью и с фотографиями на каминной полке. Посередине стоял крепкий мужчина лет за сорок в толстом синем свитере. Лицо его было морщинистым и обветренным, на щеках виднелась щетина, но направленный на них взгляд темных глаз был внимательным и цепким.
– Сложности были? – спросил он тихо. В голосе его угадывался сильный сельский говор.
– Никаких, – сказала Наталия.
– Кого-нибудь встретили?
– Никого.
– Пройдемте в задние комнаты.
Они пошли за хозяином в неприбранную кухню, где стоял резкий запах рыбы. Мужчина отдернул пару грязных занавесок и указал на дощатый стол, у которого стояли твердые стулья и пара табуреток.
– Садитесь. – Он тоже сел за стол, сцепив заскорузлые ладони. – Отлично. Назовите свои имена.
Они представились.
– Меня зовут Эдди. Я – рыбак, – сказал он. – Я отвезу вас к субмарине. У меня есть большая старая весельная лодка, я оставил ее на пляже. Кому-нибудь из вас придется помочь мне грести, идти нам примерно с милю. Я знаю координаты, и у меня есть красный фонарь, чтобы посветить в сторону моря, когда окажемся ближе. Подлодку вы заметите при подходе, она большая. Нас ждут к часу пополуночи, отплыть нужно в половине первого. Сейчас только половина двенадцатого, так что времени достаточно. – Он кивнул в сторону темного окна и улыбнулся, показав щербатый рот, – первый с его стороны знак дружелюбия. – Если вы плывете в лодке, надо точно знать, куда направляетесь, там есть старый подтопленный мол. У меня припасена для вас другая одежда, теплая и темная. Она вам пригодится, в море очень холодно. Понятно?
Все молча кивнули.
– С утра наши люди с биноклями прогуливаются по вершинам утесов, ничего странного в море они не заметили. И в деревне весь день тихо. – Эдди снова обвел их взглядом, задержавшись на Фрэнке, как и большинство тех, кто видел его впервые. – Все готовы?
– Да, – ответила Наталия.
– Грести кому-нибудь приходилось?
– Я занимался греблей в Оксфорде, – сказал Дэвид. – С тех пор особо не приходилось, но навык остался.
– Хорошо. – Эдди взял бинокль и повесил на шею. – Тогда пошли. Поднимайтесь наверх и переоденьтесь. Мужчины в комнате слева, женщины справа.
Они поднялись по лестнице. В крошечной спальне Фрэнк, Дэвид и Бен натянули толстые свитера и плотные штаны, надели сапоги и фуражки. Когда они закончили, Бен лихо сдвинул фуражку, ухмыльнулся и проговорил, подражая Долговязому Джону Сильверу:
– Все в порядке, касатики мои?
Дэвид выдавил куцую улыбку и глянул на Фрэнка:
– С нами все будет хорошо. Мы почти уже прорвались.
Фрэнк кивнул.
– Ты очень молчалив со времени нашего приезда, – сказал Дэвид. – Уверен, что все хорошо?
– Да, – тихо ответил Фрэнк.
Они вышли из дому. Первым шел Эдди. Беглецы молча прошли по главной улице, потом по сигналу рыбака пересекли прибрежную дорогу, примыкавшую к Хай-стрит под прямым углом. Напротив стоял отель, вывеска на шесте тихонько поскрипывала, поворачиваясь под легким ветром с моря. Затем каменистая тропа сворачивала под острым углом к воде, проходя между высокими бетонными ограждениями. Они пошли вниз следом за Эдди. Тропа вывела на набережную, обрамленную по концам утесами. Была видна лестница, спускающаяся с набережной к маленькому пляжу.
– Подождите минутку здесь, – сказал Эдди. – Я огляжусь. Дайте глазам привыкнуть к темноте.
Он пошел дальше, а остальные остались у подножия тропы, между двумя стенами. Никакого света больше не было, кроме полумесяца, бросавшего на
