— Не надоела тебе такая работа? — спросила она.
— Надоела, — охотно ответил Илья. — А что делать? Не увольняться же. Грядёт безработица — как во всех цивилизованных странах. А я уже давно даже не инженер. Я узкоспециализированный доставала, так и не научившийся жить…
Не важно, что она это уже слышала и не раз. Зато — почти правда и, что главное, помогает ей отвлечься и успокоиться. Не о футболе же с ней говорить.
— Опять в Казань? — вклинилась Неллечка в очередной пассаж Ильи о его житейской тупости.
— В виде исключения — в Таджикистан. Подожди, я открою ворота…
— Там неспокойно! — крикнула она ему в спину.
«А где нынче спокойно? — подумал Илья, со скрежетом выволакивая засов из перекосившейся створки. — Разве что у нас в Шуркино. Всего-навсего четыре бытовых убийства и две разборки со стрельбой за полгода, да на прошлой неделе, говорят, случился юбилейный, сотый угон автомобиля. Покатались и бросили — без магнитофона и с проколотыми шинами». Он управился наконец с воротами гаража, глубоко вдохнул резкий, с примесью ржавого железа и гарью лесных пожаров, предутренний туман, дважды с большим удовольствием чихнул и вернулся к машине, выключив по дороге свет. Неллечка уже расположилась на переднем сиденьи, на коленях у неё лежала раскрытая косметичка.
— Там, куда еду я, всегда спокойно! — объявил Илья, тоже усаживаясь и включая зажигание. — Там самое спокойное место в Советском Союзе, спокойнее, чем у нас. Поехали?
— Подожди, я ещё не намазалась.
— Жду. — Он включил потолочный светильник и откинулся на спинку, фиксируя в боковом зрении её склонившийся профиль.
— А что за место? — спросила Неллечка. Она уткнулась глазом в миниатюрное зеркальце и вершила своё будничное колдовство миниатюрной щёточкой.
— Пустыня, — объяснил Илья, закрывая глаза. — Пески, солончаки и снова пески. Пересохшие русла. Миражи. Колючая проволока от горизонта до горизонта. Ни одного человека, только солдаты.
— А зачем? — удивилась Неллечка.
— Чтобы охранять спокойствие.
— Да нет — тебе зачем туда ехать?
— А… Очередная дурацкая затея нашего руководства. А я намерен её провалить. Вот провалю и вскорости разбогатею.
— Загадками говорите, Илья Борисович.
— Мне нравится, когда ты называешь меня Илюшенькой, — сказал он, не открывая глаз.
— Загадками говоришь, Илюшенька.
Вот теперь у неё получилось, почти как у Али. И получилось бы совсем как у Али, если бы она сказала это сама, а не откликнулась покорно на просьбу.
— Загадки никакой нет, — возразил Илья. — Только не разгласи раньше времени. Знаешь, что такое пьезокристаллы?
— Это что-то в проигрывателе, где иголочка?
— Вот-вот. Но они не только в проигрывателях, они ещё и в ракетах… Некий лейтенант, а может быть, капитан, самовольно расширяя конверсию, приспособил их к системе зажигания своих «жигулей». Некий полковник засадил лейтенанта на гауптвахту и, присвоив идею, двинул её наверх, как свою. А некий генерал соизволил подмахнуть, не глядя. Армия приспосабливается.
— Откуда ты всё это знаешь?
— Ниоткуда не знаю. Это просто трёп… Но я треплюсь на основе фактов и логики, отталкиваясь от известных каждому обстоятельств. Нужен был мозговитый лейтенант, чтобы не просто взорвать ракету, а сначала с пользой раскурочив её. Нужен был энергичный полковник, чтобы сделать из этого воровства экономические выводы. И нужен был рассеянный генерал, чтобы дозволить распродажу оборонной техники, подлежащей уничтожению. Объявление о продаже систем зажигания на пьезокристаллах было напечатано в «Коммерсанте» — без адреса, но с телефоном для связи. И оказалось, что я этот телефон помню.
— А при чём тут наш «Нефтедорстрой»?
— То есть, как при чём? Для «уазиков» нашего руководства крайне нужны современные безотказные системы зажигания на пьезокристаллах!
— Тогда почему затея дурацкая?
— Потому что дорого и не окупится. И ещё потому, что из одной системы зажигания получается штук пятьдесят зажигалок. Шоферня это быстренько расчухает — с моей подачи… Двадцать лет назад мы делали такие зажигалки без всякой конверсии, и наш старшина загонял их на рынке по рублю штука. Теперь же, при талонах на спички и при дефиците кремней, за каждую можно взять по червонцу, а то и по два.
— Ну, наконец-то я поняла, как ты разбогатеешь, — сказала Неллечка. Она уже почти совсем успокоилась и шутила. — Ты украдёшь у родного треста систему зажигания и наделаешь зажигалок, да?
— Ни боже мой! — улыбнулся Илья. — Зачем же красть? Рано или поздно она сломается, я куплю её у шофёра за четвертной и только потом объясню, что из неё можно сделать. И вот тогда быстренько сломаются все остальные.
— Это снова трёп?
— Нет, милая, не совсем. Это, скорее, мечта… Гм… То есть, выходит, что трёп! — Илья приоткрыл один глаз и уставил его в потолок машины, фиксируя Неллечку периферией сетчатки. Но, обнаружив, что она смотрит на него, снова поспешно зажмурился. — Я не умею делать такие вещи — я их умею только выдумывать, — ровно продолжил он. — А то бы и вправду давно уволился… Ты уже намазалась?
— Заканчиваю… А в Ташкент ты действительно едешь, или это тоже трёп?
— Не в Ташкент. Рядом. Или мимо. Как получится.
— Завтра?
— Уже сегодня. Но вечером.
— Поцелуй меня.
Это значит — она уже совсем успокоилась, без «почти», и стала привычно непоследовательной. Илья с облегчением разжмурился, выпрямился и повернулся к ней. Она ждала, подставив ненакрашенные губы, и улыбалась с закрытыми глазами, а когда ощутила прикосновение губ Ильи — впилась в них с невероятной страстью, цепко ухватила его руками за шею и опрокинула на себя. Он испугался, что Неллечка сейчас разобьёт голову о дверцу машины, и успел подставить ладонь — но никакой дверцы не оказалось. Оказалось, что Илья лежит навзничь на жёстком походном тюфячке, что первые лучи светила пробивают плохо задёрнутый полог шатра, и что его, Илью, опять целуют взасос. Но это была наконец-то явь, а не диковинный сон.
Илья мягко отстранил Рогхану и сел, сразу включаясь в действительность. Винтовка. Пора начинать поиски.
— Оденься, — сказал он Рогхане и стал одеваться сам.
Не имело смысла выспрашивать, как она здесь оказалась и чего это ей стоило. Они способны и не на такое. Они идут за своим схалтурившим Чистильщиком до края бездны и в бездну, и это выражение перестаёт быть метафорой, когда Чистильщик делает свой последний выбор. Даже рейдовики, специально обучаемые задерживать недочистков, не всегда справляются с этой задачей. Правда, их легко мог бы задержать любой Чистильщик, но Чистильщиков всегда не хватает, а кумангу можно доверить не каждому. Из трёх рейдовиков, скрутивших Илью, только Рассудительный и только «единожды» подержал её в руках…
