— Да нет, просто я хотел узнать подробности смерти Машу…
— Прочитайте отчет третьей экспедиции.
— Из отчета ничего не узнаешь. Просто, знаете ли, не верится, что вдруг взорвался термоизлучатель электронного молота, осколок угодил в кислородный баллон, баллон лопнул, кислород вытек и… в результате Машу умер. Не верится, и все…
— Может быть, вы хотите сказать, что были другие причины его смерти?
— Нет, почему же, наверно, причина его смерти указана правильно. Но это не простая случайность, вот в чем дело. Как же получилось, что никто не проверил электронный молот? Это непростительная халатность.
— Ну, электронный молот меня не касается, в этой области я не специалист. Но Машу умер именно так, — угрюмо, словно убеждая самого себя, ответил Лин-хяо. Он зашагал вдоль стены. Я медленно последовал за ним.
— А чем болен начальник экспедиции?
Лин-хяо резко обернулся.
— Это не имеет отношения к смерти Машу.
— И все-таки, чем он болен?
— Не знаю. Кажется, его чем-то ранило.
— Хватит врать! Ведь его прямо с космодрома отправили в лечебный центр. А экспедицию распустили только через десять дней.
Лицо Лин-хяо исказила страшная ярость. Глаза запылали, как два черных огня.
— Ты! Какого черта ты к нам привязался? Идешь на поводу у родственников погибшего, а еще космический специалист! Неужели не понимаешь! Адский труд, лишения и муки всей экспедиции-этого тебе мало! Выискиваешь, к чему бы прицепиться? И ради чего? Ради того, что кому-то взбрело в голову невесть что! Ну, говори прямо, чего тебе надо от нас?
— Ничего особенного. Просто собираюсь подать на вас в суд.
— В суд?! — Лин-хяо широко раскрыл глаза и как-то весь обмяк.
— Да. Вы совершили убийство и, чтобы скрыть его, составили этот отчет, подтасовали факты.
Очевидно, что-то в моих словах задело Лин-хяо. Он надвинулся на меня.
— Рю, ты просто спятил! Я не допущу этого, слышишь! Да какое ты имеешь право…
Я рассмеялся. Рассмеялся тем отвратительным смехом, который всегда старался подавлять. Мне говорили, что, когда я так смеюсь, мое лицо делается похожим на морду ящера.
— Я это сделаю, Лин-хяо! Я могу это сделать, один я. А по какому праву, не собираюсь тебе объяснять.
Лин-хяо отвел глаза. Его яростный взгляд потухал, агонизировал.
Зазвучала тихая, простая мелодия. Она коснулась моего слуха и рассказала о далеком-далеком чужом мире. Она обрывалась и ускользала, и я не мог понять, откуда она пришла. А потом понял: она звучала во мне…
…Я снова приехал в лечебный центр на берегу Японского моря. В прошлый раз между облаками иногда проглядывало бледное солнце. Сейчас его не было. Свинцовые волны секли мелкие колючие снежинки. Каблуки глубоко вдавливались в мокрый, тяжелый песок. Я вошел во внутренний двор. Все та же обширная, пустынная территория. Ни человека, ни тени. В коридоре тоже ни души. Широкие окна, стены из легких сплавов с серебристыми дверями. Я читал таблички: «Первый радиационный кабинет»… «Второй радиационный кабинет»… Они мне не были нужны. Я шел от двери к двери. Бесчисленное количество дверей. Навстречу мне беззвучно, как белый призрак, двигалась медсестра. Она прошла мимо, не подняв глаз, словно я был невидимкой. Странно. Почему она не задержала постороннего? Хотя я не чувствовал себя посторонним. Я знал, что мне нужно. За окнами валил снег. Невидимое отсюда море бушевало. Шум волн, белый холод снега леденили душу. «Кабинет картотеки больных»… Взглянув на тускло поблескивавшую табличку, я толкнул дверь. Она распахнулась, издав тихий, щелкающий звук. До самого потолка высились стеллажи с папками. В центре комнаты за письменным столом сидел мужчина в форме медика.
— Покажите карточку Хино, начальника третьей экспедиции на Плутон.
Мужчина вздрогнул и уставился на меня. Потом перевел взгляд на дверь.
— Карточку Хино, быстро!
— Вы… вы кто? Я не имею права… Карточки выдаются только медицинскому персоналу, обслуживающему центр.
Он навалился на стол, широко расставив руки, словно пытаясь защитить свою драгоценную картотеку.
— Знаю. Но дело срочное. Я отвечаю.
— Но… Я не могу!
У меня не было времени на бесполезные препирательства. Если кто-нибудь сюда войдет, меня просто вытолкают взашей. Что ж, надо действовать по способу Квая. Из заднего кармана брюк я выхватил космический сигнальный пистолет. Пуль там не было, когда нажимаешь на курок, из дула вылетает белый язык пламени натрия. Но этот олух испугался — пистолет выглядел грозно. Я легонько приподнял дулом его подбородок.
— Ну, давай карточку Хино! Да поживей!
Если этот медик не трус, мое дело плохо. Критический случай. Прошло несколько секунд, показавшихся мне тысячелетиями. Кажется, я боялся чуть ли не больше его.
— Сейчас. Пусти! — выдавил он наконец. Его лоб покрылся мелкими капельками пота.
— Умница! Ясное дело, из-за какой-то там карточки не стоит терять жизнь, — развязным тоном сказал я. Это прозвучало внушительно. Я вел себя, как заправский бандит. Но вся спина у меня взмокла от пота.
Мужчина взял с полки папку и вытащил несколько карточек.
— Давай! Сиди и не двигайся! Выхватив карточки, я принялся жадно читать.
I. Больной в К 371.
II. Больной выполнял обязанности начальника третьей экспедиции на Плутон. На пути к Земле начал жаловаться на резкие головные боли, головокружение и тошноту. Медик экспедиции поставил диагноз: острое воспаление печени и нарушение обмена почек. По прибытии на Землю больной был срочно госпитализирован.
III. Лечение проходит нормально. Состояние больного улучшается.
IV. Интерес представляет радикальное изменение группы обмена печени и почек больного (результат анализа на инфраосциллоскопе) по сравнению с группой обмена, зарегистрированной до отправления в экспедицию (см. карточку ЦД). Очевидно, причина болезни кроется в этих изменениях. Однако многое еще остается неясным.
V. На кожном покрове спины и живота больного обнаружены следы разрушения структуры тканей. Длина пораженного участка 30 см.
Группа обмена… Под этим подразумеваются индивидуальные особенности обмена веществ во внутренних органах. Одни и те же органы у всех функционируют по-разному. Например, у некоторых наблюдается быстрое усвоение кальция, или моментальная реакция на витамин В, или еще что-нибудь… Такие индивидуальные особенности организма приводят в конце концов к весьма существенным различиям в поглощении и отдаче энергии внутренними органами. И вот у Хино функциональная деятельность печени и почек полностью изменилась, когда он вернулся из космоса.
