Джек кивнул и глянул в окно.
— Видите ли… я вольный наемник, а не контрактник, губернатор Франкина. Но я не настолько глуп, чтобы думать, что в контракте есть лазейки. Иначе я просто не забрался бы так далеко.
Она улыбнулась:
— Если ты вздумаешь мне угрожать, ты заберешься еще дальше.
— Я не угрожаю, — пожал плечами Джек. — Но в среде вольных наемников процветает дружба.
Франкина зажгла сигарету и, затянувшись, спросила:
— Наверное, ты совершил что-нибудь такое, о чем даже мы в нашем захолустье могли слышать?
Джек задумался:
— Например, я был в той группе, которая захватила спутник генерала Гилгенбуша.
Она взметнула брови:
— Ты меня удивил. Как тебя зовут?
— Джек. Джек Шторм.
Она рассеянно глянула на бумаги, лежащие на столе.
— И на какую работу тебя завербовали?
Джек улыбнулся:
— Подрывником. А потом я сам себя перевел в сварщики.
Она кивнула:
— Для человека с таким боевым опытом быть подрывником куда естественнее.
— Может быть, — вздохнул Шторм. — Но выжить — это естественнее, чем умереть.
— Хорошо. — Франкина сосредоточилась. — В таком случае, расскажи мне о своих врагах.
— О врагах? — Джек виновато моргнул. — Но, мадам, в таком случае вы окажетесь в одном забое со мной.
Франкина резко выпрямилась:
— Насколько я понимаю, ты совсем не собираешься оспаривать свой контракт. Так зачем же ты явился сюда?
Джек опять посмотрел в окно. Отсюда был виден почти весь Лазертаун.
— Я хотел посмотреть на лунную поверхность, — улыбнувшись, сказал он. Шторм давно сообразил, что во время тракианского налета сбежать будет довольнотаки легко, но об этом решил не говорить вслух.
— Посмотреть на поверхность? — Франкина нежно улыбнулась. — Ты умудрился нарушить контракт, а значит, будешь должником у компании. Должником за все — перевозку, питание, одежду. Да и беседы на Лааертауне не дешевы.
В комнате стало тихо. Кажется, Шторм попал в сети паука, к тому же эта леди-паук была очень ядовита. Наверное, он мог бы получить некоторую свободу, оставшись здесь, но и наблюдали бы за ним куда пристальнее… Джек улыбнулся:
— Ну что ж… спасибо за экскурсию!
Франкина была в нерешительности. Она посмотрела по сторонам, а потом сказала:
— Останься со мной! Обычно мне не приходится упрашивать… но… возможно, это из-за твоих глаз…
Чего-то такого Шторм и ожидал.
— А будет ли мне от этого польза?
Она грустно покачала головой:
— Скорее всего — нет. Я здесь в такой же ловушке, как и ты, и сама могу освободиться, только выполнив квоту, но у нас мало рабочих, а значит, я ее не могу выполнить.
Джек подумал:
— В таком случае… позволь мне взглянуть на свой контракт. Я хотел бы знать, кто меня нанял.
Она покачала головой:
— Да нет же, там этого нет.
Джек подошел совсем близко к Франкине. Он тронул ее за руку и тихо попросил:
— Пожалуйста, покажи мне контракт!
Франкина вздохнула и склонилась над клавиатурой. Ловкие, быстрые руки, такие же, как у Элибер. В эту минуту воспоминание об Элибер было совсем ни к чему, но оно пришло, и Джек уже никак не мог отогнать его.
На экране появился текст контракта. Ни об именах людей, значащихся в документе, ни о брокере, ни о лаборатории, которая погрузила его в холодный сон, Джек ничего не слышал. Короткая автобиография почти вся была сфабрикована, конечно, за исключением одного пункта, и пункт этот был немаловажен.
Он числился, как ветеран. Значит, это было делом рук Уинтона! Ведь только Уинтон мог знать, что Джек Шторм побывал на Песчаной Войне. Когда он отправлялся на Кэрон, в его документах не было таких сведений.
Джек отключил терминал. Он по-прежнему стоял совсем рядом с Франкиной, но Элибер… Элибер не выходила у него из головы.
Франкина язвительно улыбнулась:
— Это твой последний шанс! Шторм пожал плечами:
— В другой раз, — он опять посмотрел в окно. — А пейзаж Лазертауна стоил того, чтобы на него посмотреть.
Франкина вспыхнула:
— За эту экскурсию вам придется заплатить очень высокую цену, мистер Шторм. В следующий раз вы не будете выделывать таких фокусов и купите себе карту, — она нажала на кнопку вызова, дверь открылась, и в нее вошли два ее помощника.
— Угостите мистера Шторма крапивными водорослями, — скривившись от отвращения, сказала она.
Его схватили за руки.
— В контракте не говорится о бесплатном питании, — хмыкнул Джек, когда охранники оторвали его от пола и потащили к выходу.
Элибер прислонилась к холодной гофрированной стене. Ей нужно было, чтобы ее не заметили. Стена была холодной, блестящей, на ней не было ни единого выступа, за который можно было бы спрятаться. О, пусть приборы инфракрасного видения не заметят ее! Она бы молилась, но она не умела молиться.
На лбу выступили холодные капельки пота. Слышать, как работают приборы, Элибер не могла, но каким-то шестым чувством внутри себя она ощущала их непрерывное гудение. Боже, пусть этот радар не заметит ее! Сейчас, именно сейчас она знает кое-что такое, что поможет ей добраться до Джека. Ей во что бы то ни стало надо было выжить и вырваться из этой западни.
Прошло несколько минут, но сирена так и не завыла. Элибер вздохнула. Если бы с ней не было бронескафандра, она давно бы выскользнула отсюда, но ее ждал Боуги, а вместе с Боуги те, которые непрестанно следили за ней. И все-таки она не хотела бы умереть здесь — на расстоянии многих звездных верст от родного Мальтена и все еще далеко от Джека Шторма.
Сколько времени ушло у нее на поиск? Наверное, больше месяца… Она подглядывала, подслушивала, шпионила, находила ключи доступа к секретной информации и наконец-таки обнаружила след Джека в списках контрактников, высланных на Лазертаун в основном на пожизненный срок.
Элибер опять прижалась к холодной металлической стене. Она не должна распускаться — только осторожность поможет выжить. Если ее обнаружат здесь — ее сразу же убьют. Убьют за знание и за любовь, как всегда это бывает в человеческих мирах. Она совсем не преувеличивала опасность — ведь не зря же убили человека, который занимался отправлением контрактников на Лазертаун и погружением их в холодный сон!
Ну вот. Кажется, теперь инфракрасный сканер прекратил свою работу. Настало время действовать. Элнбер вздохнула и отделилась от стены.
* * *
Тяжело и трудно Шторм выплывал из забытья. Огонь, скопившийся внутри, рвался наружу и обжигал каждый его нерв. Он попытался приподнять голову и опять опустил ее на подушку. Шторму показалось, что у него сломана шея, и если он еще раз попробует подняться, его голова так и будет раскачиваться во все стороны — из вечности в вечность. По коже побежали мурашки. Джек приподнял руку и попытался на нее посмотреть. Странно… волдырей и порезов не было, а кожа горела — нестерпимо и как-то необычно. Джек шевельнул пальцами — нет, этим ему было явно рано заниматься — волна острой боли пробежала по всей руке, так, будто бы в нее воткнули сотни маленьких острых иголок. Он даже обрадовался, что на его руках только девять пальцев — значит, порция боли, приходящаяся на десятый, миновала его. Рука упала, и он услышал чей-то стон. Чей-то? Да нет, с огромным трудом он понял, что это был е/о собственный стон.
