практическое (был организован сбор информации о любых событиях, причины которых непонятны или неизвестны);
- технологическое (в специальных мастерских Центра пытаются воспроизвести так называемые инопланетные артефакты, известные по описаниям в журналах хармонтского Института внеземных культур). Впрочем, без особых успехов.
Кроме того, были организованы и укомплектованы опытными сотрудниками лаборатории по выбранным направлениям, утвержден руководящий состав и штатное расписание.
Алмазову было чем гордиться. Без лишней скромности он считал, что успешная работа Центра его заслуга.
И вдруг, когда можно было посчитать, что почти все важные проблемы были, наконец, решены, пришла беда, откуда не ждали. В ответ на письма с предложением сотрудничества, которые Алмазов раз в месяц отсылал в Пентагон (он считал, что это забавно), неожиданно пришел ответ. Американцы выразили свою полную готовность к плодотворной и взаимовыгодной совместной работе. В частности, деятели из хармонтского Института внеземных культур обещали ознакомить со своими исследовательскими материалами, а взамен просили, чтобы их специалистам разрешили посетить деревню Чучемля, расположенную в Ленинградской области, о которой Алмазов слышал в первый раз.
Алмазов вызвал референта Федотова и спросил, что тому известно о деревне Чучемля.
- Деревня как деревня. Числится в нашей картотеке под номером 5. Местный промышленник...
- Хорошо звучит: "местный промышленник". Прости, продолжай.
- Местный промышленник Васечкин построил себе в Чучемле трехэтажный особняк, он называл его дачей. И все бы ничего, но однажды утром постройка ушла под землю, провалилась. Представляете, приходит Васечкин на новостройку, а особняка нет! Что? Как? Бегал, руками размахивал, грозился ворам ноги оторвать. Но виновных так и не нашел.
- Так может быть и в самом деле стырили? Сейчас, знаешь, какие профессионалы появились! - сказал Алмазов задумчиво.
- Да нет. Через неделю домик обратно на поверхность вылезать стал, впрочем, не полностью, сейчас доступна только крыша с чердачным оконцем. Васечкин в здание влезать не стал, побоялся. Ограничился тем, что написал донос в полицию. Те, понятно, переслали его нам.
- Зачем?
- Чтобы мы признали факт провалившегося особняка необъясненным чудом и дали компетентное разъяснение.
- Подземная река внезапно подточила фундамент? - предположил Алмазов.
- Это было бы самым простым и удовлетворительным объяснением. Однако. Через два дня открытым оконцем на крыше дачи Васечкина воспользовался местный вор Михаэль Ширер, по паспорту Михаил Ширяев. Очень живучий человек оказался. Залезть-то он залез, а вот о том, как выбираться будет, не подумал. Потом уже, после того как ему ампутировали обе ноги, он рассказал, что воздушной волной (откуда она взялась, Ширер не знает) его отбросило к стене. И, вроде бы, ударился не сильно, но порвались обои, и из дыры полилась какая-то зеленая жидкость. Он отшатнулся и обеими ногами вляпался в неприятную на вид желеобразную массу, которую ранее не заметил. Закончилось все плохо. Ширер упал, потому что ноги его до щиколоток стали как бы резиновыми, перестали выдерживать его вес. Больно не было, только очень страшно. Ума хватило отползти подальше от зеленой лужицы. Потом, часа за три, ему все-таки удалось выбраться наружу. Врачи не смогли объяснить, что случилось с его ногами. Ни с чем подобным отечественная медицинская наука до сих пор не сталкивалась. А зараза тем временем прогрессировала. Пришлось обе ноги Ширеру ампутировать, чтобы зараза не распространялась. Приехали специалисты из столицы, попытались изучить злосчастные обрубки, но комментировать результаты своих трудов не стали. А еще Ширер притащил несколько странных предметов, явно изготовленных не на местных предприятиях, кем и с какой целью они были созданы, установить не удалось. Когда их показали Васечкину, он перекрестился и своей собственностью не признал. Никто в полицию по поводу пропажи этих предметов не обращался. Получается, что они, вроде бы, ничьи. Вот их и отдали на хранение в местную администрацию.
- И что нам делать? - спросил Алмазов.
- Выписывать командировочные и отправляться в путь. Не следует ждать приказа от руководства. Это тот самый редкий случай, когда нам следует проявить инициативу. В Чучемле творятся антинаучные чудеса. Приедем, осмотрим место происшествия своими глазами, попытаемся разобраться. Не сумеем, ничего страшного. Создадим комиссию. Привлечем молодых и талантливых, которым надоело бумажки перекладывать. Пусть займутся реальным делом. В конце концов, именно для этого и создавали наш Центр.
- Американцев будем приглашать?
- Потом. Сначала сами посмотрим, что там творится, в этой пресловутой деревне Чучемле. Нельзя исключать, что странные события, происходящие там, всего лишь видения, вызванные немереным потреблением алкоголя. Такой вариант нельзя отбрасывать. А если все правда, и речь идет о новой физике, нам придется засекретить любую информацию о Чучемле. Делиться с американцами нашими секретами, конечно, не хочется, но придется. Американцы могут быть очень даже полезны. Они своим "хармонтским феноменом" давно занимаются. И знают о таких вещах больше, чем мы.
Моя заявка на исследование объекта Ч, видимо, произвела впечатление, и начальник Центра особо важных исследований Валерий Игоревич Алмазов вызвал меня к себе в кабинет для личной беседы.
- Как вы думаете, хорошо ли, когда человеку говорят, что он не смог удивить? - вместо приветствия задумчиво спросил Алмазов.
- Плохо, - ответил я.
- Неправильно. Это говорит только о прозорливости начальника. И его способности правильно оценивать слабые и сильные стороны своего подчиненного.
- Может быть, никогда не думал об этом.
- И опять не удивили. Вы человек самолюбивый и преданный науке. До такой странной степени, что работа для вас часто оказывается важнее карьеры. Поэтому для таких, как вы, неспособность удивлять - проявление творческой слабости. Есть люди, которые стремятся быть лучшими при любых обстоятельствах, им крайне необходимо постоянно вызывать восхищение у всех подряд. А как добиться этого, если люди вокруг не желают восхищаться? Часто это становится главной причиной для психологической травмы.
- Это вы обо мне? - удивился я. - Все, о чем вы говорите, чаще встречается у артистов и писателей, а не у ученых. Я получаю удовольствие от работы и не участвую в художественной самодеятельности.
Происходящее действие мне не понравилось. Я не мог сообразить, чем может закончиться разговор, так странно начавшийся.
- Мы были правы, когда пригласили вас к нам в Центр. Нас устраивает ваше отношение к работе, - впрочем, улыбку Алмазова, которой он сопроводил свои слова, можно было посчитать саркастической.
- Спасибо!
- Следите ли вы за выпусками американского Бюллетеня Института внеземных культур? - неожиданно поинтересовался Алмазов.
- Это моя работа, - сказал я не очень уверенно, на миг показалось, что Алмазов сейчас потребует подробно рассказать
