— Ты любила когда-нибудь? Я не имею в виду твоих родителей или домашнего зверька. Я говорю про любовь между мужчиной и женщиной.
— Нет.
— Да, Персефоне этого не дано. Могу поклясться, что ты к тому же девственница. Хотя, постой. Неужели ты была настолько глупа, что трахнулась с первым попавшимся придурком, польстившимся на твои прелести? Что ты чувствовала, когда его руки касались твоего тела, а рот слюнявил твое лицо?
— Отвращение, а потом боль и еще большее отвращение. А ты, Сол? Любил ли ты когда-нибудь?
— Я любил тысячи раз, я был на седьмом небе от любви тысячи раз, я разбивался о землю от любви тысячи раз…
В общем, я — одна одинешенька в этом мире и нет никого, кто бы захотел помочь сиротке. Нет, один все же есть. Элиот, врач-коллега из больницы, предупредивший меня, что за моей палатой следят. Если тогда он порывался помочь мне, то почему бы ему не сделать это сейчас, учитывая, что он обязан мне жизнью сына. Свой единственный благородный поступок я совершила в больнице, в вестибюле, где устанавливали очередной монумент Спасителя. Тяжеленную статую со стандартно вытянутой рукой, указывающей направление в светлое будущее, поднимали вверх, чтобы установить ее на постаменте. Место, где проводилась эта непростая операция, было ограждено, но любопытный мальчишка, наплевав на все запреты, стоял прямо под статуей, явно наслаждаясь своей причастностью к делу. Случайно бросив взгляд в его сторону, я вдруг со всей ясностью, как это не раз бывало в Ви-Игре, поняла, что сейчас произойдет. Я что есть мочи бросилась к ребенку, расталкивая людей и крича ему, чтобы он оттуда убирался. Я едва успела схватить его в охапку и отбежать, как трос, державший глыбу, лопнул, и статуя с устрашающим грохотом и треском свалилась на пол в том месте, где секунду назад стоял мальчик. С тех самых пор доктор Элиот считал себя моим самым близким другом, чем сильно мне досаждал.
Благодарение Богу, ночью улицы нашей страны пустуют. Славные труженики либо мирно похрапывают в своих кроватках, либо вовсю развлекаются в виртуальных или реальных заведениях. Я без труда добралась до дома, где проживал Элиот, и позвонила в его дверь. Показалась заспанная физиономия моего друга, на которой сначала отразилось изумление, а потом испуг и настороженность.
— Мэй? — спросил Элиот, как будто увидел привидение.
— Нет, привидение. Может, пустишь меня к себе.
Заметно колеблясь, он распахнул дверь и отступил в сторону, давая мне пройти.
— Мне нужна твоя помощь, — заявила я, удобно расположившись в кресле. Все-таки, хорошо вновь оказаться в домашней обстановке.
— Тебя выпустили из тюрьмы? — неуверенно спросила моя единственная надежда, продолжая недоверчиво смотреть на меня. Похоже, ему было сложно свыкнуться с мыслью, что в нашем Датском королевстве не все тихо да гладко.
— Я сбежала оттуда. Можешь посмотреть новости: наверняка моя физиономия уже появилась в рубрике: «помогите поймать шпионку».
Элиот подключился к сети. Я с трудом сдерживала смех, наблюдая за его лицом: и так не красавец, а выражение крайнего удивления сделало его похожим на идиота. И совсем стало невмоготу, когда я подумала, что во все времена поэты-писатели сравнивали надежду с вечно юной красавицей, тогда как мою надежду можно сравнить разве что с обезьяной, да и то не первой молодости и не первой красоты. Пока я изо всех сил боролась с приступами веселья, Элиот выключил Ключ, упал на стул, обхватил голову руками и, раскачиваясь, как на молитве, принялся бормотать:
— Боже мой, боже мой! Ты убила двоих охранников, покалечила трех Ангелов и угнала президентский лётомобиль! Я не знал, не думал, что ты способна на такое. Ну, что ты смеешься! — заорал он, вскочив со стула и размахивая руками. — Ты и твой папаша подставили свои шеи под топор…
— Посадили свои задницы на электрический стул, — вставила я.
— Задницы на стул, — машинально поправился он. — А теперь вы хотите и мою…
— Задницу, — продолжила я. Любому терпению приходит конец. Я расхохоталась, чувствуя, как сковывавшее меня напряжение постепенно исчезает. Элиот обиженно замолчал.
— Что ты от меня хочешь? — угрюмо спросил меня хозяин дома, перестав дуться. Как‑то нехорошо, неправильно это прозвучало. В конце-то концов, мог бы быть и полюбезнее с человеком, который чудом избежал смерти и которому необходима дружеская поддержка. Да, ладно, черт с ним, я непривередливая…
— Мне надо, — пояснила я. — Чтобы ты зашел в сеть и выяснил адрес, по которому проживает Стенли Черси, редактора Желтого Форума. Кроме того, одолжи мне какую-нибудь одежду. Не могу обещать, что верну ее.
Элиот указал мне на шкаф и сказал, что все находящиеся там — в моем полном распоряжении. Пока я переодевалась (наконец я избавилась от ненавистного наряда в полоску), Элиот выяснил нужную мне информацию.
— Можешь пока остаться у меня, — глухим голосом предложил он. Он снова сидел, раскачиваясь и закрывая лицо руками. Мне вдруг стало жалко своего невольного помощника.
Я покачала головой:
— Не сложно догадаться, что я в первую очередь прибегу к тебе за помощью. Так что мне лучше свалить отсюда, пока к тебе в гости не нагрянули служивые.
— Постой!
В дверь постучали. Элиот сильно побледнел и уставился на меня.
— Кто это?
— Наверное, сын, — пролепетал он в явном испуге.
Я опустилась на пол, внезапно почувствовав невыносимую усталость.
— Ты вызвал полицию, когда был в сети. Ты предал меня, Элиот, — простонала я.
— Если бы я этого не сделал, меня бы казнили вместе с тобой за соучастие. А я ни в чем не виноват. Извини, Мэй, но я не хочу умирать.
Меня, как совсем недавно в тюрьме, вдруг поразила мысль, что всё это со мной уже происходило: я вдвоём с человеком, который только что обманул меня.
Элиот открыл дверь. Двое Ангелов и с десяток полицейских ворвались в маленькую квартиру. Я не сопротивлялась, когда на меня надели наручники, поставили на ноги и, недружелюбно подталкивая, повели к выходу.
Несмотря на глубокую ночь, на улице было светло от фар и маяков полицейских машин. Чуть поодаль собралась кучка зевак, во все глаза следивших за происходящим. Еще бы, завтра все они будут героями дня, рассказывая о том, как они были свидетелями, а может и участниками поимки особо опасной преступницы. Мое внимание привлекла высокая, тощая фигура человека, стоявшего в стороне от толпы. Он держал в руках какой-то светящийся предмет, направленный на меня. Камера! Мой повторный арест снимают! Ну, что же, незнакомец с камерой, твоя бессонница сделает тебя знаменитостью.
