Дверь в палату открылись, впустив в помещение сноп яркого в полумраке света. Вошла медсестра с огромным штативом в руке. С капельницей, если быть точным. И, что интересно, направилась аккурат в мою сторону.
Пришлось встать, уступить место. Сам себе поражаясь, я с легкостью манипулировал сознанием санитарки. Она меня просто не замечала.
Введя иглу в вену пациентки, женщина повернулась к священнику:
— Она в безопасности. Пожалуйста, уходите. Завтра придете.
— Да-да, конечно, — скосив глаза в мою сторону, проговорил отец Василий и поднялся.
Проходя мимо меня, услышал тихое «спасибо», молча кивнул и так же молча удалился. Бог ему в помощь! Пора, наконец, человеку заняться и своими делами.
А вот я — не торопился: на часах — только половина десятого. Дождавшись ухода санитарки, я подвинул стул так, чтобы сесть как можно ближе к Надиному лицу.
Любовь — страна, в которой каждый находит то, что ищет. Совсем недавно я хотел от Судьбы одного: чтобы она жила — и потому сейчас был счастлив. А парой недель раньше был счастлив от того, что ненавистного урока не будет. Мало человеку нужно для счастья. И как много ему хочется, если он и так обладает многим! Почему? Наверное, дурной еще.
Лично я считаю, что вылечился от этой опасной болезни, от жажды всего — и побольше. Правда, если б я умел летать… Ну, почти вылечился. Ладно, будем считать, что я такой же, как все. В самом деле, зачем отделяться от коллектива?
Протянув руку, я ласково провел пальцами по ее щеке. Выздоравливай, родная. Ты в безопасности. Теперь все будет хорошо.
Конечно, будет! Наденька, моя сестренка, моя Надежда открыла глаза и, чуть повернув голову, осмотрелась.
Ее недоумевающий взгляд задержался на сидящем рядом субъекте. Я постарался выглядеть по-возможности красивее: расправил плечи, улыбнулся во все зубы — и тут же спрятал зубы обратно. Улыбка отменяется.
После недолгого хлопанья ресничками Надя сообразила, кто здесь обосновался. Громогласно — так мне с перепугу показалось — вопросила:
— Кешка, ты куда пропал?!!
Дернувшись, я судорожно оглянулся на дверь. Прижал к губам палец, прошептал:
— Ти-хо!
Она послушно сбавила громкость:
— Ты где был? Знаешь, как мама переживает? Я сама два дня заснуть не могла.
Любимый братик сокрушенно потупился. Провинился, мол, сам знаю.
Надя состроила укоризненную мину, вновь огляделась.
— Где я? — совсем тихо прошептала она. И требовательно-вопросительно на меня взглянула.
— В больнице, — я перевел дух, радуясь, что, пусть временно, но ушел от скользкой темы. — На тебя напали.
— Кто? — Надя выглядела озадаченной. — Я не помню, чтобы на меня кто-то нападал.
— А что ты помнишь?
— …
— Ну, хоть что-нибудь!
— Так… Мы ехали от Ленки — с Верой. На «Лизы Чайкиной» вышли, чтобы пересесть… Больше не помню ничего…
Еще бы! Я пренебрежительно хмыкнул. Да я сам…
— А ты как здесь оказался? — вдруг спросила она, вмиг избавив меня от самодовольного бахвальства.
— Аэ-а… — находчиво сказал я.
Как ни странно, подобный ответ ее не устроил:
— Чего?
— Я тебя спас.
Уф, выкрутился-таки!
— И от кого же? — с подозрением нахмурилась она.
Блин, как все сложно!
— Знаешь что: тебе сейчас нельзя много разговаривать. Увидимся завтра. Тогда все и расскажу.
Произнеся эти слова, я поднялся со стула и царственно двинулся к выходу, стараясь, чтобы мое отступление не выглядело как паническое бегство.
— Ты куда?! — всполошилась она.
И сделала это совершенно зря: на двух… нет, трех койках приподнялись женские головы. Их обладательницам ведь тоже интересно, что происходит!
Быстренько усыпив нежелательных свидетельниц, я положил ладонь на дверь.
— Сделай доброе дело: попроси санитарку — пусть позвонит домой. И учти: я здесь нелегально, как вор — так что про меня ни слова.
Пока она переваривала услышанное, я рек еще одну мудрость:
— Как выпишешься, выйди погулять вечерком возле дома. Я подойду — и все объясню.
— А ты… — заговорила она и сказала что-то там еще, но я уже шмыгнул в коридор и аккуратно притворил дверь с другой стороны. А что? Больным нужен отдых!
Выбравшись из здания больницы, я немного побродил по городу. Разыгравшаяся метель не способствовала прогулкам простых смертных, но, закутавшись в платки, спрятав лицо за отворотом шубы или пальто, они упрямо продирались сквозь снежные порывы хлеставшего ветра. Мне же, усиленному кровью матерого вампира, непогода доставляла лишь легкое неудобство. Вот видимость снизилась — это да.
Несмотря на пережитый недавно стресс, сейчас я ни о чем не беспокоился. Шел по городу с легкой душой, чувствуя, что все сделано правильно; все будут хорошо…
Вместе с Харбом, моим приятелем по несчастью, мы скрывались в небольшом домике. Покосившийся от ветхости, вряд ли он мог служить надежным укрытием. Скорее наоборот: одинокий в этой пустынной местности — он еще больше привлекал внимание. Но в силу глупых, наивных надежд мы предпочли дневать именно здесь.
Харб — маленький старичок с крючковатым носом, помнил немногим больше моего. Слишком много веков он прожил, чтобы все их смогла выдержать память. Харб был стар, но могущества так и не накопил, предпочитая прятаться в щель при малейшей угрозе. Вряд ли я мог рассчитывать на него. Я и не рассчитывал.
Откуда мы бежим? Куда? Я не помнил. Одно знал наверняка: за нами идет погоня. Преследуют по пятам, и проиграет эту гонку тот, кто первым сбавит темп.
Впрочем, и погоня не помешала с консервативным упрямством заночевать именно здесь — в домике, стены которого так напоминали прошлую жизнь…
Странное потрескивание в безмолвной ночи привлекло мое внимание. Я осторожно приоткрыл дверь, в любой момент ожидая нападения.
Перед домом и чуть правее горела трава. Пламя жадно подбиралось к небольшим, одиноким в своей беззащитности деревцам. Огражденное перилами крыльцо пока еще было в безопасности.
Крикнув Харбу призыв о помощи, я спрыгнул с крыльца, бросился тушить набирающий мощь пожар. Горело сразу в нескольких местах и, когда я загасил первый очаг и огляделся, пламя уже пожирало соседнее деревце. Растение-то в чем виновато? Что за сволочь сделала такое?!
Мало-помалу, хоть и с большим проигрышем в территории, нам удалось погасить все. Пепелище раскинулось до самого горизонта.
Обводя его взглядом, я почувствовал в горле собравшуюся в один комок влагу. Сглотнул. Вкус крови был странно знаком…Я сглотнул еще раз и вспомнил — вампир. Я — вампир!
