И я спросила, уже уплывая в дрему.
- Ортан, а что такое Первый запрет?
- Нельзя убивать взрослых самок, - ответил он неохотно.
Ортан сменил направление и уводит нас на восток. Мы уходим все дальше от прежнего курса; местность меняется, появились холмы и все больше рощ не сказочных рощ-привалов, а самых обычных - из раскидистых растов.
Мы идем и молчим; сегодня легче идти, нет истомы и этой странной тревоги. То, что я наговорила вчера... интересно, он сердится на меня или слова мои для него ничего не значат?
Ортан замер и поднял руку. Он стоит и вслушивается в себя, и лицо его неподвижно, как камень. Вечный серый гранит, неподвластный страстям...
- Норт! - сказал он. - Мы будем драться. Нам повезло: это только луры. Если мы не нарушим закон, может быть, удастся спастись.
- Какой еще закон? - спросил, усмехнувшись, Норт. Кажется, он рад, что удастся подраться.
- Никакого оружия. Только руки и зубы.
- Нич-чего себе! - сказал Норт.
А потом появились звери. Серые хищники, не очень большие, но их было много. Десятка два или три.
- Элура! Возьми Илейну и поднимитесь на холм. Вас не тронут.
Не думая ни о чем, я взяла за руку Илейну и отошла немного назад. Это безумие. Им не выстоять против стаи.
Ортан и Норт стояли плечом к плечу, и я вдруг подумала: а это красиво! Двое сильных мужчин против стаи зверей.
А потом я не думала ни о чем. Серая волна накатилась на них. Налетела, окружила, сомкнулась. Вой, рычание, хриплый визг. И опять, как тогда в горах: как будто что-то взорвалось. Мощное движение, за которым не успевает взгляд, и Ортан уже на ногах, и несколько серых тел распластано на траве. Он повернулся в Норту, ага, вот и Норт на ногах, но тут дело хуже: яркая кровь на куртке, кровь течет по лицу, он шатнулся, но устоял, и опять на них налетела волна, туча серой ярости, воющего безумия.
И снова взрыв, и опять волна откатилась, но что-то не так, зловещая каменная тишина, словно день вдруг потемнел и превратился в вечер.
И в руке у Норта окровавленный меч...
Ортан глядел на Норта и горько молчал, но Элура была уже рядом с ними, и в руках у нее был самострел, беспощадный и ловкий, готовый к бою.
- Говори с ними! - велела она. - Скажи: это убивает на расстоянии. Скажи: я убью всякого, кто сделает шаг...
Один из зверей все-таки сделал шаг, и тонкая стрелка вонзилась в лохматое горло, и стая ответила хриплым воем.
- Скажи: им придется убить меня, чтобы добраться до вас. Ах, вы не верите?
Снова свистнула стрелка, еще одно тело бьется на сочной траве, и она засмеялась недобрым радостным смехом.
- Пусть уходят! - сказала она, - а то и им придется нарушить закон!
И стая медленно отступила.
Она обернулась к Норту, улыбнулась в ответ на его восхищенный взгляд и спросила:
- Как ты? Крепко порвали?
- Да есть маленько, - ответил Норт.
- Ортан, тут где-то есть вода? Надо заняться ранами.
- Есть, но не очень близко. Ладно, - сказал он. - Теперь уже все равно.
Теперь уже все равно, и это я виноват. Я должен был драться один. Норт - человек, он не может драться, как я, и нечестно требовать от кого-от, чтобы он дал себя убить. Он не мог не нарушить закон, и это я виноват, что позволил его нарушить.
Норту трудно идти, и я ему помогаю. Он молчит, ему стыдно передо мной. Я тоже молчу - мне нечем его утешить. Теперь мы обречены. Теперь все, что может убить в угодьях Трехлунья, поднимется против нас. Два дня и ночь, думаю я. Нам столько не продержаться. Мне даже не хочется сопротивляться. Закон черным грузом лежит на мне, и я не могу одолеть его тяжесть. Кто вне закона - тот вне жизни...
Я вывел их к роще-привалу, здесь нас пока не тронут. Звери Сообитания обходят жилища гваров.
Я смотрю, как Элура возится с Нортом. Ему досталось - несколько рваных ран на руках и спине и царапина вдоль щеки до самого подбородка.
- Ну, моя леди, - говорит он Илейне, - каков я красавец? Будешь любить эдакого вояку?
Я в стороне от них. Я отделен. Тяжесть закона пригибает меня к земле.
- Ортан! - окликает меня Элура. Кипящее спокойствие, яростный покой закрывает ее. - Хватит молчать с похоронным видом. Что теперь?
- Не знаю. Теперь все, что может убить, постарается нас убить.
- Ах, как страшно! - говорит она, усмехаясь. - До сих пор нас все обожали!
- Ты не понимаешь. Кто вне закона, - тот вне жизни.
- Я все понимаю, - говорит она, и голос ее холоден и спокоен. - Это ты кое о чем забыл. Мы все последние, - говорит она, - и поэтому каждый из нас бесценен. Я не могу пожертвовать Нортом, чтобы спасти Илейну и себя. Ты можешь уйти, - говорит она, - и будешь чист перед вашим законом. А мы или мы все спасем, или мы все умрем. По-другому не будет.
- Неужели ты думаешь: я тебя брошу?
- Нет, - говорит она. - Но если ты не в силах сопротивляться, если э_т_о_ сильнее тебя, мы тебя бросим. Я люблю тебя, - говорит она, - но я не встану между тобой и твоим миром.
Они, все трое, глядят на меня, и я безрадостно отвечаю:
- Не торопись, Элура. Я постараюсь.
- Я ухожу в темноту, - говорю я Элуре. - Откройся и слушай, я не смогу говорить.
И я, ломая себя, опустился вниз, в безумную красную тьму Трехлунья. Ярость, страх, желание, смерть. Голод, желание, смерть. Смерть. Смерть. Смерть.
Смерть стеной окружила нас. Смерть в траве - голос, удар, - можно сделать еще один шаг. Смерть наверху, нет правее, короткий свист, еще один свист - и снова просвет, и можно идти. Далеко. Много. Очень много. Нет. Холмы. Утес. Мы бежим. Ближе. Скоро совсем близко. Надо утес. Вот он, утес. Отвесный. Я поднимаюсь. Руки видят трещины в камне. Веревка. Я поднимаю. Мы наверху. Налетело. Черная толща тяжелых тел. Ярость. Безумие. Смерть.
Можно выйти. Я не могу! Я должен подняться хоть ненадолго!
Мир вернулся. Как он прекрасен после жути багровой тьмы! Можно смотреть. Можно думать. А под утесом у наших ног бушует табун прекрасных этэи.
Уходите! кричу я им. Мы вне закона. Мы убиваем. Уходите, или я убью вожака!
Замерли. Вскинули головы. Смотрят.
- Уходите! - молю я их. - Я не хочу вас убивать!
Уходят. Ушли. Исчезли.
- Ортан! - тихо сказала Элура, и ее ладонь скользнула в мою ладонь. Как хорошо, что они ушли!
Мы идем. Ортан ведет нас, как поводырь слепых, как следопыт отряд среди ловушек. Змеи кишат в траве, огромные птицы падают с неба. Я подбираю все стрелы, какие могу найти, но, опасаюсь, что хватит мне их ненадолго. Странно, но я совсем не боюсь. Не остается сил, чтобы бояться. Мысли-приказы, короткие и сухие - и мы замираем на месте или бежим. Лезем на скалы, взбираемся на деревья, Норту трудно, раны его болят, но он молчит, а я не даю поблажки: или мы все спасемся, или мы все умрем.
А если нас настигают, мы с Илейной выходим вперед. Мой самострел и ее кинжал это игрушки, но за нас закон - смешной или мудрый? - плевать, если он нас хранит! Переговоры, Ортан их убеждает, они рычат или воют и все стараются подобраться с тыла, но мы с Илейной начеку, и, если звери умны, они отступают. Какое счастье, что крупные звери умны!
