- Он вел себя необычно.
Юл Элбрайн, все еще находясь в состоянии завороженного созерцания, не в силах был отвести глаза, зато Боа и Шил в этот момент почти одновременно посмотрели на Элбрайна и синхронно вздохнули.
О'Хара опять вопросительно глянул на сержанта Лара, но тот только пожал могучими плечами.
- Ха! Необычно, - глухо процедил энфернец. - Все они ведут себя... одинаково. Но даже если... то все необычное - скоро надоедает... К тому же они совершенно не умеют обращаться... со временем!
- А вот тут ты как раз ошибаешься. Как правило, да - не умеют. Но иногда... им удается в одно мгновение вместить целую жизнь.
- Это по бедности, - презрительно фыркнул энфернец. - Если у них вся жизнь укладывается в мое одно мгновение... тут волей неволей будешь тужиться и искать заменители.
- Сам ты натуральный... кожзаменитель! - неожиданно вмешался Шайен, оскалившись, словно собирался фотографироваться для рекламы зубной пасты.
- Умолкни, трехмернотемпоральный лишенец!
- Зато у меня спинной мозг...
- Умолкни!!! Не то я сотру вас всех в молекулярную пыль! взбеленился энфернец, и его кокон ощетинился разноцветными протуберанцами.
О'Хара впервые почувствовал себя неуверенно, разглядывая, как оказалось, столь бесполезный бластер.
А тут еще погас фонарь.
Вся пещера погрузилась в нервный полумрак, подсвеченный жутковатым фейерверком энфернца и ярким светом трех колец, пылающих холодным белым огнем.
- Значит, ты решила окончательно? - рявкнул энфернец, и языки протуберанцев плотоядно всколыхнулись.
- Не кричи. Ты становишься смешон.
- Ах, смешон!!!
- И нелеп.
- И все из-за... из-за... этого... трехмерного... недомерка?
- Ты же знаешь, что все это лишь следствие, а причина... Все началось ведь гораздо раньше...
- Мне плевать, когда это началось, мне плевать, когда это кончится, мне плевать даже на то, что это вообще случилось, но... ты только посмотри на их рожи!!! Фикусианцы! Как навозные жуки, копошащиеся в своих закомплексованных трехмерных душонках, не владеющие не то что экстрасенсорным восприятием, но даже до конца не осознавшие собственное сенсорное... Слепые котята, беспомощно барахтающиеся в море абстрактных символов, которыми они подменяют суть явлений, принимая это барахтанье за мышление, а трактовку абстракций за Истину... А посмотри на дела их рук, на их города, на природу, что их окружает, на их дурацкое небо, цветом напоминающее бессмысленный взгляд идиота!!! Нелепые существа в нелепом мире! Даже то, что они называют любовью, это всего лишь...
- Ну, хватит! - неожиданно громко сказал Юл Элбрайн. - Для того, чтобы нас понять, надо хоть на время попытаться стать нами. И не только внешне.
- Ой, как красиво звучит, - ернически расшаркиваясь, засюсюкал энфернец. - Я прямо заплачу сейчас от умиления!
- Не паясничайте, - сухо сказал Элбрайн. - Для того, чтобы плакать тоже надо быть нами.
- Боже, какой эгоцентризм! Что же, если я скромный представитель иной цивилизации, то я не могу иметь даже представления о вашей системе чувств и...
- Представления - да, чувства - нет! - жестко отрезал Элбрайн. Особенно если учесть личность этого... представителя.
- Ну, хватит!!! - зарычал энфернец. - Вы мне все надоели и в конце концов - окончательно! Я вас уничтожу... всех!
- Как говорил мой папа, - встрепенулся Шайен, - сначала почисти зубы, а уж потом демонстрируй их потенциальному противнику.
- ...и с тебя первого начну! - взвизгнул энфернец, резко поворачиваясь к Шилу лицом, и, прежде чем кто-то успел хоть что-нибудь сообразить, от кокона энфернца отделился огромный протуберанец и ударил Шайену в грудь...
Тотчас О'Хара и сержант Лар одновременно выстрелили в энфернца из своих бластеров.
Еще один протуберанец, став автономным, метнулся в ту сторону, где стоял Юл Элбрайн, но кольцо вобрало огонь в себя, став еще ярче и холодней.
А невредимый энфернец залился истерическим смехом. С его кокона один за одним беспорядочно стали срываться протуберанцы, сея вокруг разрушение и смерть...
Материализованное видение попыталось укрыть всех своим коконом, почти таким же как у бесновавшегося Ор-Кар-Рау...
Но слишком велика была площадь и количество действующих лиц...
Защитный кокон истончился и был не в состоянии удерживать атакующие его протуберанцы.
Вот уже сержант Лар заметался, силясь сбить пламя, охватившее его массивную фигуру...
А О'Хара все стрелял из бесполезного бластера...
И в этот момент Юл Элбрайн поднял с пола пещеры обыкновенный камень и швырнул его в энфернца.
Энфернец истошно завизжал, его смертоносный кокон сжался, раздался хлопок... и Ор-Кар-Рау пропал, вместе с коконом, протуберанцами и камнем, столь внезапно обрушившимся на его драгоценный организм.
Зато воздух в пещере как-то по особенному сгустился и стал слабо флюоресцировать. Угасли все языки пламени, зажженные лютовавшим энфернцем, но почему-то стал работать фонарь О'Хары. Частично регенерировала даже кожа на опаленной спине сержанта Лара, и восстановился первоначальный цвет волос Боа Этуаля.
В напряженно повисшей тишине неожиданно резко прозвучал хриплый голос Боа:
- По-моему, это темпоральный коллапс.
И лишь Шил Шайен остался лежать. И сквозь зиявшую на его груди рану, странно бескровную, как в плохом учебном фильме по медицине, было хорошо видно небольшое отчаянно и неравномерно пульсирующее сердце.
- Сделай же что-нибудь, ты ведь можешь, - выдавил Юл Элбрайн, стараясь не смотреть на пульсирующий комок.
- Слишком поздно, - эхом откликнулось видение. - Я могу только убрать боль.
- Не надо, - криво улыбнулся Шайен пересохшими растрескавшимися губами.
- Не понимаю... - растерянно прошептало видение.
- Вот и мой папа всегда говорил: с тобой, Шил, невозможно вести интеллектуальные беседы - все время возникает такое ощущение, будто пытаешься усидеть на двух разругавшихся напрочь кентаврах...
- Трепло, - мягко шепнул Элбрайн, опускаясь подле Шила на колени.
- И еще какое! - слабо откликнулся Шайен, мучительно пытаясь улыбнуться, но в это время, хорошо видимый через дыру в груди, жалкий комок дернулся последний раз и затих.
Боа судорожно всхлипнул и отвернулся, а О'Хара с тоской подумал, что и у него уже не так много осталось впереди: прав, наверное, проклятый энфернец - слишком неумело подчас мы обращаемся с тем нелепо коротеньким промежутком времени, именуемым, очевидно по недоразумению, жизнью. Но понимать это начинаешь-таки, отмахав большую и, похоже, лучшую половину, по дороге с удручающе одностороннем движением...
А жаль!
- Ну что же, - безжизненно сказал Юл Элбрайн, - теперь меня здесь уже точно ничего не держит.
