шашки или нарды, кто-то в карты.
Я то брался за книгу, то включал видео, но никак не мог сосредоточиться ни на чём. Одна мысль постоянно крутилась в голове: «Куда же меня везут»? Сначала я пытался узнать об этом у охранника, но после того, как он гаркнул на меня, чтоб я не лез к нему с идиотскими вопросами, решил оставить выяснение, и даже запретил себе пустое мечтание. Приеду – узнаю. Что гадать? Но отчаяние и надежда боролись во мне, и пока я был занят их утихомириванием, ничто иное меня не интересовало. Лишь раз в новостях промелькнуло интересное сообщение: астрофизики обнаружили комету, и есть предположение, что это комета Лекселя, которая в последний раз подлетала к Земле в 1770 году. Тогда почти месяц её наблюдали на небосклоне. Она пролетела на безопасном расстоянии примерно шестикратном расстоянию от Земли до Луны, но даже при этом затмила собой Луну: была значительно ярче и больше её диска. Учёные предполагали, что на орбиту кометы повлияло притяжение Юпитера, который «отправил» опасную путешественницу подальше от солнечной системы. И вот теперь комета Лекселя возвращается.
Однако размышления о собственной участи и рык громкоговорителя, который в два часа дня оповестил об обеде, выкинули мысли обо всём небесном, напомнив о земном.
В столовой все расселись в прежнем порядке, и я пошёл за свой столик.
– Добрый день, Цэо, – сказал я, садясь, и тут же подумал: «Ничего себе, добрый».
– Добрый день, Олег, – ответил тот.
Мужчина мне был интересен, очень захотелось узнать, за что он-то сюда попал. Судя по тому, с каким спокойным достоинством он держался и какой проницательный взгляд порой я ловил на себе, это был умный интеллигентный человек, хорошо образованный. Невозможно было представить себе, что он преступник. «Прям, как ты», – я усмехнулся.
Я сидел и придумывал, как бы начать разговор. И ничего лучшего не нашёл, как спросить:
– А вы не знаете, что у нас сегодня на обед?
Мужчина посмотрел на меня.
– Нет. Не знаю, да и какая собственно разница, что Бог даст.
– Вы, я вижу, верующий человек, – обрадовался я тому, что он пошёл на контакт, – простите меня за любопытство, как вы попали сюда?
– К преступникам? – улыбаясь в бороду, спросил он.
– Ну да. В этот специализированный поезд.
– Вы тоже преступник? – он в упор смотрел на меня. Мне стало не по себе. И я брякнул:
– В некотором роде.
– В некотором роде? – его густые седые брови насмешливо поползли вверх.
Меня покоробило: «Чёрт меня дёрнул затеять разговор. Что я теперь должен всю жизнь оправдываться перед каждым?», и, скрепя сердца, я всё же ответил:
– Ну собственно, я повздорил с… с одним человеком, серьёзно повздорил.
Цэо внимательно смотрел на меня:
– На столько, серьёзно, что захотели убить?
Я воскликнул:
– Нет, что вы! И в мыслях не было! И вообще она сама виновата. Вывела меня из себя. Да и неприятности на работе. Всё как-то так навалилось.
– В общем, вы не виноваты?
– Ну почему, я признаю, что погорячился.
Мужчина кивал головой, как китайский болванчик, а я уже был не рад, что заговорил с ним. Захотелось прервать разговор, и вообще пересесть за другой стол. Я отвернулся и с досадой подумал: «Скорее бы дали обед».
Видимо, он почувствовал моё настроение, вздохнул и заговорил о себе:
– А я не арестант, просто мне по пути. Потому я и здесь.
– Как по пути? С кем? В арестантском поезде? – поразился я.
– А почему бы и нет? Что арестанты не люди? Или поезд плохой? Нормально едем.
– Да что вы говорите! Вы же едите арестантскую пищу и, как я смотрю, выполняете тот же распорядок. Зачем вам это?
– А без этого нельзя, как говорит древняя пословица: со своим уставом в чужой монастырь не ходят.
С тихим шорохом металлические углубления поехали вниз, на их место встали матовые пластины.
– Скоро подадут.
Мужчина ничего не сказал. Он снова прикрыл глаза и только перебирал чётки.
Я смотрел на него. Он почувствовал мой взгляд и открыл глаза.
– Вы, должно быть, хотите спросить, почему же я не купил билет в обычный поезд, чтобы с комфортом добрался туда, куда мне нужно?
Я кивнул.
– Вполне понятный интерес. И я могу на него ответить. Видите ли, я живу сам по себе, на пособии нулевого уровня. Мне не интересна вся эта борьба за социальные уровни. Разве важно, какого уровня человек? Важно, чтобы он был счастлив, жил в гармонии с собой. Не так ли?
– Но как же…
– Возьмём, к примеру, вас. Вы какого социального уровня достигали до суда, позвольте узнать?
– Шестого, – не без гордости ответил я.
– Вот видите! Шестого. Это значит профессионального высшего уровня. А позвольте у вас поинтересоваться, счастливы ли вы?
– Но это совершенно нельзя сравнивать. Я был вполне счастлив до суда, а суд это просто случайность, эмоциональный срыв. Всякое в жизни бывает!
– Да, да… А вот только если вы были счастливы и жили в гармонии с собой, то отчего у вас случился-то этот эмоциональный срыв? На шестом-то уровне счастья?
– Ну, знаете, если так судить. Не вся же жизнь сводится к работе.
– Именно, – продолжал мужчина, – но, согласитесь, вызван ваш негатив тесным взаимодействием с людьми. Дурные они или нет, это другой вопрос. Но каждый человек во главу угла ставит свои личные желания, и добивается он исключительно их исполнения. Не пора ли перестать тратить драгоценное время жизни на борьбу с желаниями других, и просто начать заботиться о себе?
Я откинулся на спинку и с недоверием смотрел на него.
Мне было неприятно, что он вот так просто перечёркивал мою жизнь. И я ответил довольно грубо:
– Вы хотите сказать, что вы не заключили соглашения о сотрудничестве и живете на пособие. А не кажется ли вам, что отрицая общество, жить самому всю жизнь на его подачки, это не только противоречие своим принципам, но и не лучший путь к счастью?
– Если общество считает это справедливым, то, как вы можете с этим не соглашаться? – усмехнулся мужчина. – А в принципе совершенно неважно, как хлеб насущный посылает Бог. Всё в его руках.
– Вы – монах? Но церковь и общество не отказываются от сотрудничества, в отличие от вас.
– Нет, я не монах. Я не признаю и церковные иерархии. Что такое, по сути, церковь, как не удержание религиозного человека в рамках государства?
– Простите, я не понимаю тогда, какой вы веры?
– А какая разница как называется вера? Что вам даст название? Оно как яркая красочная
