– Ну и как тебе, Ванюша, первое боевое крещение?
Тот вначале растёр виски, а потом признался:
– Честно говоря, не отказался бы вернуться в прошлое, жить как раньше и никогда не знать и не ведать о подобных крещениях.
– Да уж! Что-то ты слишком бледный какой-то! – хозяин разлил коньяк по стаканам и, быстро отрезав на блюдце по кусочку лимона, приказал: – Пей!
– А не свалит?.. После такого стресса?..
– Слушай, что доктор прописал! – хохотнул Илья, и лихо опрокинул свою порцию в глотку. – Эх! Хорошо!… При сотрясении мозга, лучше всего расслабиться спиртным… И коньяк – лучшее лекарство!
От такого "лечения", Иван чуть не поперхнулся своей порцией, и кое-как проглотив, возмутился:
– Но у меня-то не было сотрясения! – и получил в ответ ещё одну руладу покровительственного смеха:
– Ванюша, я ведь на раз просекаю все события и факты. И умею делать правильные выводы. И раз тебе примерещился полицейский, значит и тебе по голове досталось.
Причём всё это было сказано с таким убеждением и настолько авторитетно, что Загралов непроизвольно стал ощупывать свою голову, в поисках шишки, или там ещё какой странной гематомы. Но нигде ничего не болело, если игнорировать внутреннее плохое состояние и лёгкое, продолжающееся головокружение.
О чём и было заявлено, со всей возможной категоричностью:
– Мне повезло выкрутиться, увернуться, меня даже ни разу ничем не приложили. И уж тем более не по голове. Мало того, – припомнил он. – Ты ведь сам говорил, что услышал окрик у нас за спиной. Верно?
– Ха! Так меня-то точно битой по голове саданули, – похохатывал Базальт, – Я только у тебя на спине очнулся! – не прекращая разговора, он успевал и закуску доставать их холодильника, и лимон подрезать и коньяк разливать: – Ну, ещё по одной? Так сказать, за наше крепкое здоровье!
Но Иван не стал пить, хотя стакан так и оставил в ладони:
– Ага! Значит, подтверждаешь, что крик услышал? Теперь давай сравним услышанные слова. Разобрал ведь? Ну? Припоминай!..
Илья Степанович выпил, хорошенько закусил, и только после этого согласился:
– И слова помню… Хотя точно поручиться не могу. Мне тогда показалось, что это нас кто-то из тех отморозков догнал. Вроде как "Стоять, сучки !"
– Вот! Именно так! – обрадовался Загралов. – И слова, и интонации, и ударение сходится. Я сам так в своей жизни только и позволял ругаться: сучки , дрова гнилые, да огрызки сушёные.
– Так может это ты и крикнул?
– Я? Басом? Когда уже и пискнуть не мог, от сорванного дыхания? – хмыкал Иван с возмущением. – А ты помнишь, сколько ты весишь? А ты знаешь, что я в своей жизни больше одного чемодана в двадцать килограмм не поднимал? Ну и последнее: с чего бы это наша погоня от нас вдруг убегать начала? А я чётко успел рассмотреть: полицай вынул пистолет и собрался стрелять по тем ублюдкам.
Илья развёл руками, пожал плечами, и налил себе третью порцию спиртного. Но сразу пить не стал, а пустился в рассуждения:
– Хорошо, допустим… Но куда тогда полицейский успел деться? Я-то ведь после твоего падения, ещё только начав подниматься на колени, первым делом тоже назад оглянулся, и тоже успел увидеть тени убегающих людишек. И больше никого. Значит, одно из двух: либо наш неизвестный спаситель опять запрыгнул в кусты и спрятался от наших благодарностей, либо те отморозки испугались чего-либо иного. К примеру, могли подъехать патрульные с той стороны и начать разборки. Оттуда же могли донестись через мегафон и те самые слова по поводу "стоять" и "сучко в". Сам знаешь, как во влажном воздухе порой звуки переламываются. Так что крик вроде был, а вот с полицейским…, – он на пару секунд задумался. – А вот с ним мы можем разобраться завтра с утра. Пройдём на то место и хорошенько всё рассмотрим. Если кто-то выходил из кустов, а потом туда же опять спрятался, то следы будут видны как на ладони. Там ведь грязь толстым слоем, дождя нет, и вряд ли кто посторонний там будет топтаться.
Внимательно слушающий его Загралов, кивал головой, не находя ни одного изъяна в логичных рассуждениях. В самом деле, проблема решалась просто и чётко. Скорей всего некая особь могла сидеть в сквере в банальной засаде. А тут какие-то хулиганские разборки, мешающие каким-то высшим целям. Естественно, что доблестный служака нашёл лучший выход из положения: появился, погрозил пистолетом и тут же спрятался обратно.
Вот только одна деталь смущала. И кое-как протолкнув в себя вторую порцию коньяка, Иван о ней поведал:
– Ты понимаешь, холодно ведь было… А тот полицейский без тёплого тулупа был, и даже без фирменной тужурки. Или что они там носят… В лёгком кителе, прямо на рубашку… И не смотри на меня так, я чётко его запомнил. Здоровенный такой громила, и этот китель на нём расстегнут был до половины, словно он только из-за стола вышел, или из собственной спальни…
Базальт не удержался от ехидной улыбки, хотя тон держал уважительный:
– Может он в тапочках был? Ну, раз из спальни вышел…?
– Да нет…, – Иван даже глаза закрыл, сосредотачиваясь и вызывая в памяти картинку увиденного. – Не в тапочках… В туфлях! Форменных, поблескивающих после чистки туфлях.
– На каблуках? – голос стал уже явно ехидным и Загралов, поняв, что над ним издеваются, резко открыл глаза:
– Ты что мне, не веришь?
– Всё! Разговор замяли, утром всё осмотрим на месте! – тем более что ванну покинула Елена, и следовало определиться: – Идёшь ты первым мыться? А я пока её порезы на ногах зелёнкой помажу…
Иван прислушался к своему состоянию, и, опасаясь непонятного головокружения, решил остаться последним в очереди на помывку:
– Иди ты… Я сам ей раны обработаю пока…
– Ха-ха! Ладно, тебе можно и такое доверить! – с этими словами Илья поспешил в ванну, крикнув на ходу в спальню: – Малышка! Высовывай ножки из-под одеяла и приготовь йод. Сейчас к тебе ввалится доктор Грава! Будешь громко кричать, подумаю невесть что. Поэтому – терпи!
Пострадавшая, дезинфекцию своих ранок выдержала вполне сносно. Хоть и шипела, покусывая губы, но не кричала и не стонала. Ещё и в конце процедуры похвастала:
– Хорошо, что я туфли не бросила. Дорогие слишком!..
– Не дороже здоровья, – возразил Иван, для гарантии замазывая йодом даже маленькие покраснения на женских ступнях. Затем помялся сам, и решил уточнить: – Слушай, а ты когда обернулась, и пошла назад, точно никого не видела? В смысле, того полицейского?
Лена рассуждала тоже вполне правильно:
– Я оглянулась, ты лежишь. Илья только на коленки приподнялся…, вас хорошо на свету было видно. Ну и в самом дальнем конце аллейки, уже на повороте мелькали тени убегающих. И никого больше… Но ведь если возле вас кто и был, он просто шагнул в кусты. А то и замер на месте за линий освещения. И мог легко слиться с общим фоном сквера. А когда я шла, пытаясь рассмотреть гравий под ногами, наш спаситель мог и шагнуть куда в иную сторону.
