Оборотни в растерянности окружили владыку и повелителя. Половина заскулила. Другие рычали, скалились. Вдруг раздался еле слышный хлопок. Вслед, разметав в сторону челюсти, на свободу рванулся дикий рев. Заметался, отраженный от стен. Самый старый из волков крутанул сальто. Покатился по полу, словно сбивал с себя пламя.
Значит, не солгал седой волк.
Хлопки пошли очередью. Точно невидимый стрелок прицельно бил из пистолета с глушителем. Одинокое соло мгновенно превратилось в кошмарный хор. Волки как подрубленные рушились на пол, кидались на стены, катались. Косматые тела бились в агонии. К полному ужаса вою добавился резкий хруст. Кости не выдерживали нагрузки и ломались как сухие палки.
Алексей, еще при первом хлопке, опрокинул стоявший у стены массивный стол. Схватив Ольгу за край платья, втянул ее за столешницу. Спрятался сам. Звери орали, рычали, выли, метались по залу. Сталкиваясь между собой, кидались в драку, думая, что вот он, источник боли. Роскошный трон лорда Орона с грохотом опрокинули.
А потом наступила тишина. В буквальном смысле, мертвая тишина. Алексей высунулся, осмотрелся, осторожно вылез из-за стола. Сделал пару шагов. Под ногами захрустели осколки от взорвавшихся медальонов. Ближе к опрокинутому трону на полу лежала скомканная одежда. Алексей с трудом угадал в ней роскошный плащ лорда. Такой он стал замызганный и смятый. Он подошел, тронул ногой то, что осталось от могучего вампира. Пошарил подошвой, нащупал что-то жесткое. Носком ботинка поддел край плаща. Взмыли удушающие клубы. Алексей зажал рот и нос ладонью. На полу, в куче черной пыли, лежал нож Свиргта.
Глаза Алексея защемило. Каширцев усилием загнал слезу обратно. За это отдали жизнь Джон, Поль. Стоила ли эта иллюзорная победа их нереальных жизней?
Надо было взять этот нож. Положить на самом видном месте. Скажем на тот же трон. Чтобы те, кто рано или поздно появятся здесь, нашли его, отнесли в поселок как святыню, принесшую избавление от великого лиха.
Алексей опустил плащ, накрывая нож. Пусть лежит. Если этот мир нереален, то ему все равно, где сгинет это лезвие. Если же он настоящий — то его обязательно найдут.
— Ольга! — крикнул Алексей — Оля.
Дочь испуганно высунулась из-за края стола. Увидела комнату заваленную волчьими трупами, взвизгнула, нырнула обратно.
— Выходи, — сказал Алексей. — Эти собачки уже отпрыгали свое. Откусали.
— Папа.
Ольга снова выглянула. Словно улитка высовывается из раковины. Алексей почувствовал, как внутри разливается нежное тепло. Его дочь. Его красавица. И он ее спас. Первое задание прокрутил так умело, что появилась надежда, что и с остальными справится. Алексей расправил грудь. Оказывается способен спасать и защищать. Он победитель. Неожиданно захотелось сказать что-нибудь выспреннее. Гордое. Алексей наклонился к нервно сжавшей руки дочери.
— Дай руку, — сказал он. — Пойдем домой.
Мгновенная вспышка небытия — и Алексей вывалился в лабораторию. Увидел, как несколько человек в белых халатах испуганно отшатнулись от него, как от привидения. Потом вернулись, обступили. Чьи-то руки начали ощупывать Алексея. Кто-то полез измерять пульс. Вокруг возбужденно загалдели. Алексей почувствовал себя шелковым платьем на распродаже, что тянут в разные стороны, спорят до хрипоты.
Через некоторое время в лабораторию вбежал Эдуард Степанович. В дверях остановился. Дальше уже пошел степенным шагом, не теряя достоинства. Но на лице все равно отпечаталось: сейчас бы рванул, схватил Алексея, сам ощупал, проверил, вырвал информацию.
Алексей не чувствовал прикосновения чужих рук. Он с тревогой смотрел на пустую ладонь, где только что была ладошка дочери. Потом подумал: все правильно, не может быть в мире двух Ольг. Посмотрел в сторону каталок — там тоже суета. Лаборанты кого-то ощупывают, что-то кричат. Сквозь шум он расслышал испуганный голосок дочери. После этого каталку сразу отсоединили от приборов и быстро выкатили из лаборатории.
В плечо больно впились пальцы. Рядом раздался голос.
— Да что с тобой?
Алексей непонимающе уставился на Эдуарда Степановича. Когда он только успел подойти? Потом обернулся к экрану, из которого вышел.
На экране невероятно четко — даже ворсинки на коврах были видны — открывалась зала лорда Орона. Алексей поразился, насколько она изменилась за те несколько минут, что он пробыл в ней. Зала стала похожа на то, как он и представлял себе в начале логово вампира: горы трупов, море крови. К счастью, не человеческой.
Эдуард Степанович снова нетерпеливо тряхнул его. Подбежал Николай. Белый халат развевается сзади, как полковое знамя. Вцепился в другую руку Алексея, как утопающий за соломинку. Пальцы дрожат от напряжения. Зрачки расширены до предела, почти закрыли радужку, вот-вот на белок полезут.
— Как ты? — громко, на грани крика, заговорил он. — Как там? Рассказывай.
— Вы уже все видели, — растерянно, еще не отошел от резкой смены декораций реальности, проговорил Алексей.
— Видеть, одно, а быть там, чувствовать… Тебя надо протестировать…
— Николай! — громко сказал Эдуард Степанович.
— А? О… — Ученый замялся. Зрачки начали быстро сжиматься. Оказалось, что глаза у него карие. Красиво гармонировали с покрасневшими белками. — Извините, Эдуард Степанович.
— Ничего, я тебя понимаю. Пять минут — потом он будет твой.
Николай закивал, отступил на шаг, но уходить не стал.
Эдуард Степанович на всякий случай еще раз тряхнул Алексея — убедился, что полностью завладел его вниманием.
— Молодой человек, — раздраженным шепотом сказал он. — Чем, чёрт возьми, вы занимались? Вы там больше недели зависали. Скажите спасибо, что мы вам маячки поставили, а то бы я заподозрил, что вы где-то отсиживались.
— Что с моей дочерью? — перебил его Алексей.
Эдуард Степанович вспыхнул, как стог сена, облитый напалмом.
— С ней-то все нормально. Посидит пока в отдельном номере. Подождет, пока папуля спасет ее. А папуля время тянет.
— Хватит! — неожиданно даже для самого себя взъярился Алексей. — Я сам заинтересован в том, чтобы ваш паршивый эксперимент удался. Чем вы платите за промедление? Я плачу возможной гибелью своих детей.
Эдуард Степанович смерил его недовольным взглядом.
— Молодой человек, — сказал он. — Вот и старайтесь изо всех сил, — с досадой сплюнул, поджал губы. — Вас проверят, и через час вы пойдете дальше. Николай, он твой.
Он повернулся спиной к Каширцеву, показывая, что разговор окончен, пошел из лаборатории. Алексею показалось, что ученый посмотрел в спину Эдуарду Степановичу с неодобрением.
