забрызгаем? Звёзды испугаются? С траекторий посыплются? Равновесие звёздных тел сместит ось мира? Небесная механика даст скрип, как колесо на плохой дороге. Кашлять опасно? А что можно? Ты думаешь, что звёзды живут по формулам и расчётам? Нет! Нет в них расчёта! Вращение звёзд, командир, как вращение мужчин вокруг женщин. Вся механика неба — притяжение и отталкивание — это, как люди на улицах: видят друг друга, улыбаются или отворачиваются.
— Мечтатель! Все траектории — чистая математика.
— Это потому, что математики ищут законы кривых. А я бы другой закон вывел.
— Какой, интересно?
— Что мир от дождя, от улыбки, от женщины…
— Стоп! Стоп, стоп… Женщин к небу не притягивай. У них своя функция.
— Ты, командир, заучился, я думаю. Женщина — это не функция. Женщина — это фокус. Не тот фокус, который в цирке, а фокус зрения. Видишь её — и небо тебе как живое: летит, цвет меняет и форму, ляжет туманом, заплачет дождем по изогнутым соснам, будто след утомленного одиночества. Веришь? Представь, может, каждый из нас — микрокопия космоса? Генная клеточка? ДНК механики звёзд? Наклонись ко мне! Дай, скажу шепотом важное. Во мне спрятан код всей Вселенной. Вот здесь, где наколка с душой моей. У тебя это есть? Не чувствуешь? Почему меня взяли с тобой в космолёт, командир?
— Потому, что ты живчик до мозга костей, и тебя не исправишь. Сдаюсь! — командир, улыбаясь, поднял руки.
— Прощаю. Я добрый сегодня. Механика вращения небесных тел крутится вокруг чувств. Я чувствую. Поверь, космонавт, на море эту карусель тысячи лет крутили. А иначе как жизнь продолжается? Мы — зачем? Зачем мы про жён вспоминаем? Мы, может, никогда не вернёмся к ним… — Он умолк, посмотрел в иллюминатор, было темно и многозвёздно, и где там Земля, не поймешь сразу.
— Ты, никак, загрустил, моряк? Трагедии делать не надо. Жена купит робота в магазине, роботы заменят меня (тебя, нас) в той части, в какой твою роль она видит главной…
— Как это?
— Как в жизни. Мусор выносят, со стола убирают, продукты в дом… тепло в постель…
— Ты чего говоришь?
— Незаменимых нет.
— Почему же тогда эти роботы в космосе нас не заменят? Тупые? Летать не хотят?
— Могут, но мы — надежнее. Тебе в темноте неуютно? А робот темноты не боится. Но по комнате ходит вдоль стенки, чтобы не заблудиться. А нам надо, как древним мореходам, переплыть океан, выйти на берег, улыбнуться человеку с копьём…
— И подмигнуть жене вождя племени? — я включаясь в игру, потому что мы с ним одни в пустоте чёрных дыр и в сиянье галактик, надо поддерживать трёп и общение, говорят, это стабилизирует психику и снимает нервное напряжение. Все, как дома: дети играют с котёнком, собака гоняется за кошкой, мужчина смотрит на женщину, а моряк развлекает космонавта:
— В царстве львов, командир, главенствует царица…
— Читал. А скажи, лев морской, правда, что моряки умирают по многу раз?
— А живут многократно, как я: пиратом, китобоем, погонщиком верблюдов, звездочётом, канатоходцем…
— А жил где? Где дом был?
— Моряк как улитка устроен. Где я — там и дом. В космосе так же? Живут?
— В космосе не живут, а решают задачу: решил — передай на базу!
— Понятно: программу готовят под алгоритм примитивного действия. Под контролем. По схеме. Не наследи. Не брызни. Если не знаешь ответа, читай инструкцию. Не нашёл инструкции — жди вопрос-уточнение или команду на самоуничтожение. Через тысячу лет за тобой прилетят, чтобы проверить логистику темы.
— За нами не прилетят. Топлива не хватит на обратный путь.
— Вот ты и прокололся! Летим в один конец? Это уже интрига. Это я люблю. Нормально. Глотнём пивка, командир?
Параллельный двойник
— В космосе пива не пьют.
— Я знаю. Это я так, к слову. Я буду жить, как на море, понимаешь? Главное — людей сохранить, чтоб головы не разбухали от вопросов и не сужались от пустоты мыслей. Если для этого надо выпить, выпей!
— Каких людей? Нас двое всего — ты да я! Двое!
— Не факт. Всегда кто-то может прицепиться. Может?
— Кто?
— Параллельный двойник.
— Какой двойник?
— Параллельный! Сидит рядом с тобой и хихикает в хобот…
— Какой хобот?
— Заметь, командир, ты уже допускаешь, что он сидит, но возражаешь, что с хоботом? Могу согласиться — может быть и без хобота. В таком маленьком экипаже, скажу по опыту, важно уважать собеседника. Первое: радуйся прибавлению в коллективе — третий нам не помешает. Второе: соглашайся в спорных вопросах, чтобы конфликтов не было.
— Большой экипаж лучше? Ты так считаешь?
— Больше людей — больше рисков. Но третий — всегда к месту. Мы будем обсасывать его косточки, чтобы не покусывать друг друга.
— А он что будет делать?
— Сидеть в зеркале! Чтобы каждый из нас подхихикивал и считал себя главным, если останется один! — Я поднял вверх указательный палец. — Ты сможешь меня заменить? А я тебя? Тебя научили вкручивать лампочку вместо сгоревшей? Отлично. — Палец наглядно воткнулся в висок. — Вкрути и посветлей мыслями… Согласен?
— С чем?
— Ни с чем, а со мной. Соглашайся и делай, как я, — моряк перешёл на шёпот: — Выпьем… Я самогоночки наварил. Если у нас корабль, то я аппаратик ему приделал, как в настоящем морском рейсе. Для праздника. Праздник нам нужен? — Он сделал большие глаза и выразительно погладил горло. — Полезно, когда для души и с песней… Нас не увидят. Мы — потихоньку.
— На космолёте каждая каюта под постоянным видео-контролем.
— Каждая каюта? А я нашёл параллельный мир. Не веришь? Маленький, но свой — вторая дверь слева…
— Моряк! Ты в порядке?
— Конечно, командир. Посуди сам! Каюты — в одном пространстве с нами на борту космолёта. Летают. Мы их содержимое, как мухи на стенке.
— В космолёте мух не бывает.
— А мы кто? Мы где? Мы уже в параллельном мире? В созвездии Гончих псов? В стиральном барабане? Мухи не живут долго — им не надо, они ведь не думают. Бабочки по весне в тёплой комнате оживают — потому что красивые. Я, извиняюсь, красивый и… Что смотришь? Красивый! Мне женщина это сказала… И добрый! Облако плакать начнёт дождевыми струями, а я его успокою. Под деревом сяду, чтобы сверху не капало, и небо поглажу. А небо согреется солнцем. Закон согревания лаской.
— Трепач ты, моряк?
— Всегда бы так завершать беседу — без обид и на лёгкой ноте. Эх, Ася! — Я погладил руку с любимым именем. Это — моё!
Командиру я не говорю, но знаю, что в голове у меня крутится шарик
