Командор не испытывал радости, только усталость. Последняя лодка войны. Холодно.
Пёс залаял. Гарпунер тоже увидел облачко фонтана и произнёс грустно:
— Да, пёс, это фонтан царя. Мы напрасно их столько сгубили. — Пёс поднял голову, слушая и внимая. — Ты, случайно, не царь, Приз? — Гарпунер наклонился к исландцу и обнял голову пса, дружески. — Ты не царь, Приз… И я, брат, не царь природы… В субмарине — мальчишечки. На эсминце — мечтатели. Нет доверия между романтиками. — Пёс заскулил, не понимая. — Не скули, я ведь тоже не всё понимаю. Философствовать после убийства — подло и стыдно. Спать! Выпить, согреться и спать… Всё!
„Мечтаем о море — оно голубое, а зарево берега любим любое…“ — пропел, улыбнулся:
— А ты, Приз, лай на чаек. Лай громче. Буди океан! Буди его к жизни, смелей! Будто ты теперь — бог океанов! Ты можешь? Всегда можно делать большее, Приз. Зачем мы ползём в одеяло усталости, когда есть океан? Он бодрит и зовёт! Каждый может расправить плечи. Каждый может чуть больше! Измерь океаном себя!»
Чёрный «призрак» шагнул по палубе, потянулся, зевнул, делая вид, что ему безразлично, и подумал: «Действительно, почему бы не стать мне царём? По крайней мере, я умный».
Кит плыл в поисках пары. Над волнами прыгал игривый лай. Лаять и радоваться!
Бог может радоваться?
Моряк в космосе
Это может показаться смешным или странным: я — моряк с двадцатилетним стажем лечу в космос. Зачем?
— Зачем я вам, командир? Объясни! Зачем нужен в звёздном полёте моряк? Рыбак — тем более… Какая рыба на Марсе? Марсианское море — песок и фантазии.
— А может, там настоящее море нашли? Океанище? Веришь, моряк?
— Другое? Такое, как у нас на Земле? Другого такого нет. Я точно знаю, — ответил я, чувствуя комок в горле. — Видишь? — расстегнул ворот рубашки и показал татуировку рядом с сердцем: — волна, русалочка, душа…
— Волну вижу. Рыбу на камне вижу. А душа? Душа где, рыбак? Или эта? — Он указал на кисть правой руки, которой я обхватил подлокотник кресла. Эту наколку я сделал в первом атлантическом рейсе. Первая нежность! Романтика юности! Жажда ласки и муки разлук! Вся мальчишеская любовь моя! Всё это осталось в трёх маленьких синих буковках, неуверенно точечных на наружной стороне волосатой кисти — двадцать лет уже пляшут как паруса над волнами три буковки «АСЯ». Счастливая глупость на всю жизнь.
Наверно, я сжался всей мышечной массой, будто втянулся в раковину. Космонавт понял, что переборщил — он деликатно притронулся и пояснил мягко:
— Прости, друг. Я и сам много раз хотел сделать…
— И что? Мама не разрешила?
— Может, девочку такую не встретил? — Он искренне улыбнулся. — Что говорить? Ну, нет у меня на руке любимого имени! Но оба мы — гончие по натуре. Я — слегка звёздный, ты — морсковатый. Бродяги?
— Умеешь сказать. — Я был согласен и подал ему руку. — Куда и зачем?
— Сам не знаю ещё. Ты в прошлой жизни, когда в океан уходил, спрашивал кого-то «зачем?». Так и сейчас: летим, брат? Я рад, что нас двое. И наколки твои мне нравятся. Кому-то покажутся глупыми, а мне — верными.
Шёл второй месяц полёта, а задание ещё не было озвучено до конца, обозначено лишь направление. Моряка это устраивало: «На море главное — курс держать!» — смеялся он. Космонавта это тревожило. Он знал: космический зонд регистрации жизни дал странную локацию о живой планете, на которой всё так похоже на нашу, что на ней и двойники наши есть — представляете? Такой же моряк? Такой же двойник командира? Только встречаться нельзя нам, как атомной бомбе нельзя прирастать до критической массы — взорвёмся.
— Понимаешь, моряк, пока мы летим, База получает сигналы, которые уточняют наши с тобой задачи…
— Это я понимаю. На море любой выход за горизонт — удивление и открытие!
— За одним горизонтом увидеть другой?
— Не надо иронии, командир. Ты думаешь: дальнее плавание — это «с ума сойти от безделья», да? Нет, дальнее плавание — это как женщину встретить! Увидел — и мчишься за ней. Кураж и восторг. Испытание счастьем!
— Ты, моряк, фантазёр и мечтатель. Это я тебе мягко, по-дружески говорю. Другой тебе скажет — бабник…
— Нет, командир. Ты не прав. Женщина — она всякий раз рыбка. Я её всегда чувствую: ветром ко мне прикоснётся — у меня от волнения волосы на руках дыбом встанут, как от первой жены.
— А сколько их было?
— Одна. Мне — хватило. Намучился я этой сладостью. Знаешь, как это?
— Как?
— Кончаются в рейсе продукты, остаётся только варенье, любимое твоё…
— Сливовое?
— Пусть — сливовое. Завтрак, обед и ужин. Наешься — аж скулы заклинит. — Посмотрели в глаза друг другу и рассмеялись:
— Понимаю…
— Близко она, чувствую.
— Откуда? Космос вокруг. Пусто, как в шляпе без головы.
— Здесь она, командир. Догоняет. Я от неё в океан убегал, а она за мной.
— По волнам?
— По воздуху. Шёпотом! Телепатия!
— Телепатия?
— Точно. Только подумаю, а она — шепчет на ухо, дыханием тёплым.
— Что шепчет?
— Как обычно, про шляпку, помаду и платье со звёздами. Я — в космос сбежал. Догонит? Как думаешь?
— Моя требует туфли с Венеры! Я говорю: какие туфли? Венера-богиня босиком бегала! — Он изображает голосом каприз жены: — туфельки для богини, босяк! Немедленно!
Я киваю, улыбаемся оба. Только женщины могут так упростить мир, что историю выразит причёска жены Тутанхомона, великие войны — очередь за босоножками, счастье — крестик на голенькой шейке. Женщина — это носик для поцелуя…
— Ты в носик целовал, командир?.. — спросил и задумался. Где эти жёны? Слышат ли, что и в космосе помнят о них? — Слушай, а вдруг не вернёмся? Ты инопланетянок видел? Какие они?
— Тебе, моряк, снилось, что падаешь в пропасть, а пропасть тебя на руки подхватывает?
— В каком смысле?
— Волна! Тайфун. Вал над мачтами. Как цунами. Шторм и штиль в одной фигуре. Тепло и холодно. Как повезёт. Женщина, если её просканировать на экран — всю физику волн и полей мира увидишь, как северное сияние! Голограммы симпатий и нервных энергий, потоки локаций, пучки телепатии, грации, гравитации, танец полных фигур и изящных волнений… Солнечный ветер по полю ромашек!
— Ты это про женщин? Вот это мне радостно! А мы?
— Голова на двух ногах и бантик в центре. Запомни! Мы — в космосе! Космонавт — потенциальный переносчик вирусов. У нас с тобой — миссия. В космосе нам и чихнуть нельзя!
— Космос
