Ознакомительная версия.
Стараясь говорить без акцента, Дони медленно произнес:
– Вы просили найти вас. Посмотрите, пожалуйста, есть ли здесь среди трех мужчин вы.
На обоих экранах загорелся текст на русском языке.
– Это номер три, – голова шевелила губами, а на экранах появились три русских слова. – Теперь вы должны сделать так, чтобы на вашем месте сидел этот человек. Я буду говорить только с ним.
Вакуумная камера внезапно опустела. Без звука, без искорки или вспышки света. Просто вдруг оказалась пустой.
И опознание, и переговоры завершились неожиданно быстро.
Опознанным оказался житель алтайского города Барнаула Монасюк.
Проблема была решена, однако так только казалось. На самом деле она еще только-только осознавалась Бейтсом.
Вопрос – а каким образом можно сделать, чтобы Монасюк Анатолий Васильевич оказался в Изумрудной долине в кресле перед вакуумной камерой номер пять?
Действительно, как?
Правда, сны уже не мучили Бейтса, но он в глубине души знал, что это – всего лишь отсрочка. И нужно было спешить – ему даже вспомнить было страшно, то, что снилось ему еще недавно, а уж переживать вновь такое из ночи в ночь – казалось страшнее смерти.
Сразу же после недолгого свидания с головой Гил Бейтс вместе с Фостером Дони заперлись в кабинете здесь же, в Изумрудной долине, и Бейтс ввел Дони в суть дела.
Конечно, он не рассказал ему всего. Но о своих снах и предсказании цыганки поведал, причем сделал особый упор на слова: «Неживой и живой могут помочь. Неживой научит, как, живой сделает. Если захочет».
– Вы теперь понимаете, что значит для меня эта голова. Если они с вашим Монасюком – те самые Неживой и Живой, то Монасюк – тот, кто поможет мне. И не одному мне. Но он должен это захотеть сделать по доброй воле. Как мы можем этого добиться?
Бейтс надолго задумался.
У Фостера Дони сейчас был тот самый колючий неприятный взгляд, который совершенно преображал его. Растягивая слова, он ответил:
– Мистер Бейтс, сэр… Для начала придется поехать в этот Барнаул еще раз. И пригласить его на работу, как говорят в России – за границу. За большие деньги.
Он – пенсионер, сэр. И далеко не старый – вы же сами видели. Думаю, проблем не возникнет.
На этот раз Бейтс думал недолго:
– Я дам распоряжение, чтобы вам в Москву перевели дополнительные средства. С документами у вас нет проблем, насколько я понял из вашего рассказа о поездке в Россию?
– Нет, сэр. Необходимые документы у меня есть – кое-что я сохранил с прежних времен.
– Помните о главном, Фостер. Никакого давления, все должен решить он сам, добровольно и без какого-либо принуждения.
Я распоряжусь, чтобы вас доставили в Женеву.
Незадолго до этих событий необычные явления затронули еще один уголок планеты – Гималаи.
Здесь внезапно глубоко внутри земной коры произошло нечто, до сих пор аналогов в истории науки не имеющее.
Внешне, на поверхности, это выразилось в легком дрожании горного массива, причем если бы кто-то мог наблюдать в это время с высоты происходящее, он изумленно заметил бы, что дрожанием охвачены скалы, хребты и горные перевалы как бы по некоей изогнутой местами линии. Дрожали не горные массивы целиком, колебания затронули лишь узкую длинную как бы полосу гор.
Те из жителей горных поселков, кто оказался на этой линии, не испытали особых неприятностей – повторимся и напомним, что колебания коры были несильными. Но люди явственно ощущали, что дрожание имело некую закономерность – оно напоминало раскачивание лодки, которое осуществляли два человека – то один тянул лодку за борт на себя, то это же делал второй, а в результате лодка раскачивалась из стороны в сторону. Говоря проще – дрожание гор имело явно выраженное направление колебаний в горизонтальной, но не в вертикальной плоскости. При этом явственно можно было различить четкую ритмичность, с которой раньше жители гор, к землетрясениям привыкшие, никогда не сталкивались.
Недоумение их было усилено совершенно необычным поведением животных и птиц. Во-первых, животные всегда заранее чувствуют приближение земных катаклизмов и убегают, но в этот раз…
Лишь после начала колебаний животные и птицы начали реагировать на приближающееся бедствие – птицы полетели, животные побежали. Но все они двигались вдоль этой невидимой линии колебаний, словно привязанные к ней – они не могли ни пересечь ее, ни удалиться от нее в сторону.
Явление это продолжалось не более пяти минут, после чего внезапно прекратилось.
И вновь животные повели себя необычно – они все разом успокоились и не спеша вернулись в места обычного обитания.
Газеты уделили происшествию в Гималаях не слишком пристальное внимание. Лишь два издания опубликовали интервью на эту тему. Корреспондент религиозного журнала «Голос Будды» сумел побеседовать с далай-ламой, и тот сказал, что необычность явления свидетельствует о проявлении воли Будды. «Мы будем денно и нощно молиться, чтобы понять его волю», – сказал верховный служитель.
Наоборот, весьма светская газета «Радуйтесь, люди!» (такие еще называют бульварными) поместила пророчество некоего колдуна-отшельника, живущего где-то в горах и почему-то вдруг объявившегося прямо в редакции газеты. Колдун (имя его не называется) сказал, что в Гималаях на границе Шамбалы столкнулись две древнейшие силы – Добра и Зла. Они не сражались – они просто столкнулись, и теперь в этом месте проходит граница влияния этих сил.
На вопросы отшельник отвечать отказался, но сказал, что эти силы чужды нашему миру, и если они не исчезнут – грядут страшные бедствия. Здесь журналист добавил свои комментарии – мол, это всегда так – раз столкнулись Зло и Добро – жди Армагеддона.
Заметка заканчивалась весьма фривольно – газета призывала радоваться жизни, пока не грянул гром, и поместила далее рекламы нескольких ночных клубов, в том числе – массажных и стрип-заведений.
Поздний май в Западной Сибири почти всегда – время жаркое. Но одновременно и весьма приятное – цветет повсеместно сирень, и сладковатый чарующий аромат цветов заполняет все. В городе Барнауле вечерами за столиками открытых кафе молодежь потягивает пиво, гуляющие заполняют городские аллеи, над которыми шумят кроны тополей и берез.
Великолепное время! Время, когда расцветают бутоны жизни, жизни во всех ее проявлениях.
Но все это мало волновало Анатолия Васильевича Монасюка. Он был домоседом, а сейчас, когда он, наконец, мог посвятить себя писательскому труду, он то сидел за столом с ручкой в руке, то – перед экраном компьютера, бойка стуча по клавишам клавиатуры.
Ознакомительная версия.
