Сквозь шлемы защитных костюмов исследователи не могли разговаривать, поэтому лишь жестами показали друг другу, что стоит подойти ближе. Бердичев кивнул на квадратные ниши на схеме, на ручку, показал на пальцах число "два" и правой рукой обвел тамбур. Потом он шагнул в один угол и потянул за собой главного мастера. Кропоткин и Балашов пошли в другой угол.
Почти в центре задней стены находилась какая-то ручка. Бердичев взялся за нее и попытался повернуть… ручка поддалась. Бердичев дал знак Балашову, чтобы тот сделал то же самое.
Аркадий Александрович нажал на ручку вправо и глянул на Бердичева. Тот уже тянул ручку к себе. Открылся проем, в котором был длинный рычаг заблокированный винтом.
Балашов тоже потянул ручку. И тоже увидел рычаг.
Тогда Бердичев открутил винт и с помощью мастера повернул рычаг горизонтально. В стене открылись квадратные полости.
Бердичев заглянул туда, и сердце у него екнуло, — он увидел систему гигантских винтов. Академик подошел к Кропоткину, помог ему сдвинуть рычаг и взмахом руки попросил всех выйти из ракеты.
На мостике, через который выходили ученые из ракеты, Бердичев обернулся и показал на плоскость перед стабилизаторами. Словно венец тяжелых пластин спинной брони стегозавра, там вздымались открытые защитные пластины. Исследователи прошли по мосткам к наружным отверстиям.
Индикаторы молчали.
Угрозы радиоактивности не было, Бердичев первый отвинтил шлем и снял защитную одежду.
— Думаю, что можно позвать иностранных ученых.
Академик Кропоткин согласился. Гости были неподалеку, они осматривали оборудование верфи и потому вскоре все пришли в монтажный зал.
— Мы изменили программу исследований, так как работа движется быстрее, чем ожидали, и потому позвольте, уважаемые гости, пригласить вас осмотреть ракету. Однако, для вашей же безопасности, прошу не касаться никаких механизмов, поскольку нам еще неизвестны их функции, — объявил руководитель комиссии.
Переводчики растолковали своим подопечным пожелание академика. Раздались горячие аплодисменты, и группа ученых постепенно двинулась к ракете.
Агент "Іntеrstеllаr Company" шел позади. Однако не он был последний. Замыкала группу Таня Лебедева, которая, хоть и видела уже ракету, хотела кое-что проверить.
Среди переводчиков непринужденно прохаживался парень в очках. Он был мастером своего дела. Свободно владел четырьмя языками… а еще лучше — искусством перевоплощения. Это и не удивительно, что Вильман не узнал в нем лейтенанта Пятникова, который встретил гостя в вестибюле отеля.
Группа ученых сначала пошла к хвостовой части, прошла по отдельным каютам и вернулась к капитанской рубке где задержалась дольше. Гости обступили переводчика в очках, который очень ловко переводил объяснения Кропоткина.
Вильман, улучив благоприятный момент, когда внимание было сосредоточено на главной части, незаметно отстал и поспешно вернулся в отсек двигателей. Лебедева инстинктивно оглянулась: ей показалось, будто в последних дверях мелькнула тень. Девушка отошла от группы и направилась к двигательному отсеку. Таня подумала об Олеге. Он, видимо, снова исследует ракету на свой страх и риск… Сегодня еще и на глаза не показывался. Эластичное покрытие пола поглощало Танины шаги. Она подошла к последней двери.
Вильман тем временем поспешно вращал вторую пуговицу клетчатого жилета. Микропленка первой пуговицы уже была использована.
В центре перегородки находилась черная панель, в которой отражалась часть коридора. Эта мелочь и спасла американца…
Он заметил, что по коридору кто-то идет. Не оборачиваясь, Вильман пригладил волосы, словно размышляя, как выйти из хвостовой части ракеты, и медленно двинулся обратно.
Когда Таня исчезла в первой из боковых дверей, Вильман резко крутанулся и молниеносно захлопнул за ней дверь. Затем, хладнокровно повернув большое колесо запирающего механизма, направился в помещение двигательной системы, чтобы довершить фотографирование всей схемы.
Вильман получил то, что хотел…
Все это произошло меньше чем за минуту. Все было сделано, и американец побежал по коридору к ученым. Они все еще слушали объяснения в командирской кабине. Пятников незаметно искал взглядом своего подопечного. Увидев его вблизи академика Балашова, успокоился.
Агент слушал пояснения переводчика, время от времени кивал головой и иногда нервно крутил пуговицу.
"Интересно, — подумал Ваня, — минуту назад это была вторая пуговица, а сейчас уже третья".
Осмотр закончился. Иностранные гости были в восторге.
— Уважаемые гости, друзья, работа нашей комиссии будет закончена сегодня вечером. Мы вместе с ракетой отправимся специальным поездом в Москву. Прошу вас быть готовыми вовремя. Благодарю за внимание, — закончил академик Кропоткин.
Все восторженно захлопали.
— И вы, Аркадий Александрович, идите готовьтесь в дорогу, — обратился Кропоткин к Балашову.
Члены комиссии разошлись по своим временным кабинетам, чтобы привести в порядок заметки и приготовить все к отъезду. Академик Балашов оглядел комнату и, не увидев Олега, направился в библиотеку. По дороге его охватили приятные, теплые отцовские размышления. Сын нашел себе действительно достойную подругу. Кажется, они всю жизнь будут идти общим путем и идеально дополнять друг друга! Балашов-старший всегда лелеял надежду, чтобы сын или кто-то близкий нашел свой путь в его науке. И радость от того, что эту давнюю мечту осуществит милая и на удивление способная девушка, смягчала суровые черты старика.
Но куда это они оба исчезли?
Олег услышал шаги и обернулся к двери.
— Привет, сынок! А чего это ты один? Где Таня?
— Таня? А она же осталась с вами, — немного удивленно ответил Олег, и его вдруг охватило какое-то странное, непонятное чувство. Он встал и вопросительно взглянул на отца. — Вы уже закончили?
Ученый кивнул.
— Когда отбываем?
— Часа через три. Ты поедешь со мной?
— Я не усидел бы в Нордвике. Таня тоже возвращается в Москву.
На мгновение Олег замолчал, потом вынул из кармана свою неразлучную лупу и, прищурив глаз, начал просматривать названия книг на стеллаже.
— Чего ты задумал? — спросил отец.
— Интересно, не оставили ли космонавты следов на приборах? — высказал он новую идею, машинально протирая линзу лоскутком замши.
— Это действительно интересный вопрос, — согласился отец, — еще никто ничего не трогал. Если ты хочешь в этом убедиться, то поспеши. Ибо вскоре начнется погрузка в вагоны. Я буду дома.
