Это оказался золотисто-коричневый спаниель с висящими вдоль морды ушами, придающими ему разочарованный вид. Кончики лап были скрыты светлой опушкой, а хвост закруглялся мохнатым бумерангом. Пес наклонил на один бок голову, будто внимательно прислушиваясь к чему-то внутри себя. Потом кивнул, видимо удовлетворенный неслышным ответом, широко зевнул, показав розовый язык, и улегся на землю.
В принципе это был обыкновенный пес, если не считать его размеров. Он положил голову на вытянутые передние лапы и прикрыл глаза. А мы взялись за ужин.
Уже совсем стемнело, когда я разожгла костер с помощью спичек из рюкзака. Мои спутницы удивились, что мне удалось так быстро это сделать, но объяснять, что и как было не под силу.
В наших сумках было достаточно снеди, приготовленной слугами заботливого визиря. Мы достали лепешки, мясо и принялись за еду. Чего-то не хватало. Я залезла в сумку, и там действительно оказалось то, что я искала: в пластмассовой коробочке из-под киндер-сюрприза лежала соль. Посолив, я отломила хороший кусок мяса и подошла к собаке.
– Как тебя зовут, пес? – спросила я. – Шарик, Бобик? Не отвечаешь… Не можешь, бедняжка… Слушай, может ты – барышня и тебя следует называть Альмой или Шейлой? – животное недовольно фыркнуло, и я поняла, что он точно не Альма. – На, возьми кусочек. Видишь я его приготовила для тебя, посолила. Поешь.
Пес открыл глаза, поднял голову и осторожно взял у меня из рук мясо.
– Ну, вот и хорошо, – сказала я и погладила его по спине. Рука наткнулась на что-то твердое, наверное, позвоночник, но так как было темно, я не увидела, что это.
Первой охранять вызвалась Ипполита. Гиневра и Далила, покрутившись, заснули в ожидании своей очереди стоять на посту. А я отошла немного в сторону и расстелила скудное одеяло.
Спать на земле, имея под собой лишь тонкую подстилку, было жестко и неудобно. Я ворочалась, сухие иголки кололи сквозь одежду. Вдруг я почувствовала что-то мохнатое и мягкое, и заснула, прижавшись к теплому боку огромного пса.
Когда Далила подняла меня, уже начинало светать. Я достала зубную пасту и щетку и принялась чистить зубы. Когда я полоскала рот водой из фляжки, сзади раздался незнакомый голос с протяжными интонациями:
– Прекрасный способ избавиться от остатков сна.
Подскочив от изумления, я обернулась. Никого не было. Мои подруги спали, а пес меланхолично глядел на меня, приподняв голову.
– Шарик, кто это говорил сейчас, ты не знаешь?
– Знаю, – ответил он.
У меня подкосились ноги, я шлепнулась на землю и уставилась на говорящую собаку.
– И пожалуйста, не зови меня Шариком, – я впервые увидела, а не только услышала, как он говорит, – меня зовут Сенмурв.
– Как, ты умеешь разговаривать? – сказала я, придя в себя.
– Умею.
– А почему вчера ты не сказал ни слова? Ты же был в опасности!
– А вчера я не мог…
– Что не мог?
– Говорить, разумеется, – серьезно ответил мне Сенмурв, как будто это было в порядке вещей: говорящие псы величиной с теленка, и не просто говорящие, а еще и аргументирующие свои слова.
– Хорошо, – согласилась я с ним против своей воли, потому что еще не успела привыкнуть к виду дискутирующего спаниеля, – хорошо, тогда я задам вопрос по-другому: что послужило причиной тому, что ты заговорил?
– Судя по тому, что вчера произошли два события, изменившие мою жизнь спасение от паука и встреча с вами, мне трудно судить, что заставило меня изъясняться на твоем языке, – пес снова склонил голову набок, отчего одно его ухо повисло перпендикулярно земле, а другое осталось лежать на морде.
– А раньше ты мог говорить?
– Раньше меня об этом не просили.
– Слушай, Сенмурв, откуда ты взялся? – может, было слегка неэтично задавать такой вопрос, но я не могла удержаться от любопытства.
Пес задумался. Спустя некоторое время он почесался и односложно ответил:
– Прилетел…
– Что?! Кто прилетел? – это воскликнула не я, а проснувшиеся дамы.
Вместо ответа Сенмурв поднялся, потянулся, и вдруг за его спиной раскрылись большие кожистые крылья с размахом каждый около двух метров, и, лениво взмахнув ими, он поднялся в воздух.
Мы следили за ним, раскрыв рты. Произведя на нас должное впечатление, пес-летун мягко приземлился, сложил крылья, и они спрятались у него в шерсти на спине. Так вот на что я наткнулась вчера ночью, когда гладила его. А думала, что позвоночник.
Мои спутницы обступили его и принялись теребить, разглядывать крылья. Сенмурв покорно сносил их приставания.
– А как ты попал в лапы паука? – спросила Ипполита.
– Люблю грызть шишки, – опечалился он.
– Все понятно! – выпалила Далила. – Ты спустился на поляну за шишками, и тут он тебя схватил.
– Ага, – совсем понурился пес.
– Да не грусти ты так, – сердобольная Гиневра потрепала его за ухом, – все в порядке. Ты с нами, паук мертв. Что ж плохого?
– Она этого так не оставит…
– Кто она? – разом спросили мы.
– Как кто? – удивился он. – Колдунья. Это же ее слуга, вы посмотрите в кусты.
Ипполита решительно направилась к тому месту, на которое показал Сенмурв, раздвинула ветки и ругнулась в сердцах. Мы подошли поближе.
Паука не было. Вместо него лежало полупрозрачное тело маленького человечка, жутко безобразного, с выпученными глазами и выпирающими клыками изо рта. Он был уменьшенная копия дэва, которого я видела летящим на базар. Человечек под воздействием солнечных лучей, доступ которым мы открыли, раздвинув лапник, стал стремительно таять, пока не исчез совсем.
– Они не любят солнце, – сказал пес, – они под ним тают.
«Ничего себе Снегурочка, – сказала я про себя, – брр…, интересно, какие они ночью, когда нет опасности схватить солнечную радиацию?»
– И много у колдуньи их наберется?
– В полнолуние фрастры делятся пополам и так увеличивают свою численность.
– Кто? – спросили мы разом.
– Фрастры. Они слуги Душматани. Не такие большие, как дэвы, но от этого не менее противные.
– Кстати, Душматани, – спросила меня Ипполита, – не та ли это колдунья, которую мы ищем?
Кивнув, я снова обратилась к Сенмурву:
– Послушай, мы идем на поиски царевича Йомы. Тебе известно, что колдунья держит его, чтобы захватить кольцо Амаздахура?
Пес утвердительно кивнул.
– Не хочешь ли ты присоединиться к нам? Может, ты знаешь, где находится ее Город Ветров?
– Да. Нет, – ответил он и наклонил голову на другую сторону.
– Что? – не поняла я.
– Мой ответ на твой первый вопрос – да, на второй – нет, – Сенмурв громко шмыгнул носом и как-то обиженно произнес, – я привык к точным формулировкам.
