Пыльная одиссея - Александр Васильевич Коклюхин

листами. У каждой наверху огороженная зубчатой стеной площадка с метателями файерболов. Те пока развлекались, жонглируя огненными шарами. Даст насчитал пять башен. Две стояли по обеим сторонам дороги в столицу прямо напротив их боевого дурына.

— Ничего себе! — раскрыл от удивления рот фельдъегерь.

— Не отменили! Повезло нам! — облегченно выдохнул Бродяга. — Боевая готовность на раз!!! — громко скомандовал он, обернувшись к своему войску.

Команда будущего Главмерлина разными голосами разнеслась по шеренгам. Эльфы единым движением достали из колчанов стрелы и наложили их на тетивы луков. Гномы злобно ощерились в рыжие бороды и поудобнее перехватили рукояти боевых топоров. Даже гоблины прекратили драку и попытались построиться в кривое подобие шеренги. Во всём чувствовалась решимость. Но главной ударной силой были конечно же дурыны. Животных построили клином, направив остриё на крепостные ворота столицы. Три первых дурына несли на спинах пушки. Жерла орудий грозно глядели на врага из-за костяных воротников животных. Они же одновременно служили защитой для эльфийских лучников, размещённых на помостах остальных дурынов. К хвосту каждого дурына подбежал гном с ведром волшебного зелья для ускорения.

— Вы атакуете эти башни! — крикнул Бродяга, экипажам двух вооружённых пушками дурынов. — А мы молнистым ударом рвём их оборону, выходим на оперативный простор и занимаем столицу! Ясно?

С дурынов ответили, что ясно.

— Заряд не трать, — предупредил гнома-фейерверкера Бродяга. — Выпалишь по воротам крепости. Когда подскачем. Понял?

— Не дурней тебя, — фыркнул тот.

Его величество допил утренний кофе и, промокнув губы, взмахнул белой салфеткой. Взревели трубы, из-за шатра с шипением устремилась в небо красная ракета. Битва началась.

— Зелье под хвост! — заорал Бродяга. — Держать строй! Вперёд!

Дурын под ними вдруг как-то странно подпрыгнул, потом на мгновение замер и вдруг, издав что-то среднее между сипом-клёкотом и рёвом, рванул с места. Даст едва успел схватиться за край костяного воротника, иначе его просто снесло бы с помоста. Краем глаза фельдъегерь видел, как за ними, резко кренясь с бока на бок, мчат остальные животные. Помост их дурына тоже напоминал палубу корабля во время сильного шторма. Очень сильного. Как тут стрелять прицельно, Даст понятия не имел.

Раздался оглушительный грохот и лбы двух бегущих за ними дурынов окутались клубами сизого дыма. Одно каменное ядро попало в основание левой башни, разлетевшись от удара в мелкую крошку. Правой башне повезло меньше. Мерлин на ней оказался слишком метким. Он попал файерболом в заднюю ногу атакующего дурына. Взрыв огненного шара заставил животное присесть от боли. В это время его пушка выстрелила. Раскалённое ядро влетело прямо на площадку башни. Заготовленное мерлинское БК рвануло вторым солнцем. Зажмуриться Даст не успел и поймал огненных зайчиков. В глазах назойливо мерцала багровая пелена, в ушах звенело. Настил то уходил из под ног, то сильно бил по пяткам. Лязгая зубами, Даст судорожно цеплялся за шероховатый край костяного воротника дурына, мечтая лишь об одном: как бы не откусить собственный язык.

— И всё-таки она круглая! — срывая голос, радостно вопил над ухом Бродяга. — Пушку к бою!

Багровая пелена постепенно уходила с глаз. Теперь Даст мог различить крепостную стену столицы. Она приближалась какими-то рывками, да ещё вкривь-вкось.

— Мы прорвались! — орал Бродяга. — Мы счас победим!

Им и впрямь удалось прорваться. Дурын, с хриплым клёкотом скакал по дороге в одиночестве. Противника рядом не наблюдалось. Основная битва ещё продолжалось, но уже далеко позади, поэтому остановить их было некому. Победа, если исходить из местных правил, была рядом. До крепостных ворот осталась всего-то пара-тройка сотен длинных прыгов. Гном-фейерверкер подпалил фитиль и теперь, с натугой ворочая пушку за казённик, старался держать их в прицеле.

Фитиль догорел. Ядро разнесло ворота, открывая путь к победе. Отброшенный отдачей гном, громко ругаясь, отчаянно цеплялся за шкуру дурына в районе хвоста, пока не исчез из вида. От выстрела деревянный настил перекосило и теперь он сползал набок вместе с седоками.

Дурын, не сбавляя скорости, влетел в арку ворот. Край помоста чиркнул о дорогу, стряхнув с себя всех, кто на нём находился. Даст отчётливо, во всех подробностях, вплоть до последнего вбитого в доску медного гвоздя разглядел летящую ему навстречу воротину…

15.

Шум накатывался морским прибоем, перемешивая в голове боль с обрывками каких-то странно неуловимых образов и спасу от этого не было никакого. Отодвинуться дальше от берега Даст не мог. Тело не слушалось. Притворялось чужим. Даст попытался хотя бы открыть глаза. Глаза с трудом, но открылись. Их сразу, будто только ждала этого, серым облаком забила пелена. Даст моргнул. Потом ещё. И ещё раз. Пелена нехотя вылилась из глаз, уступив место толпе с обращёнными к нему бледными пятнами лиц.

— Казнить! Казнить!! Казнить!!! — скандировала толпа.

— Очнулся? — послышалось сбоку.

Даст осторожно, боясь расплескать боль, повернул голову. Голос принадлежал Бродяге. Он тоже был привязан к столбу. Плечом к плечу с ним. Одной верёвкой.

— Крепко же тебя приложило! — с сочувствием заметил Бродяга, оглядев фельдъегеря.

— Где мы? — спросил Даст.

— В столице.

— Победили?

— Нее… Мы тогда за воротами остались. Нас уже потом сюда принесли.

— Зачем?

— Казнить будут, — слишком обыденно для сложившегося момента сообщил Бродяга. — Слышишь, как толпа надрывается?

Даст прислушался.

— Казнить! Казнить!! Казнить!!! — надрывалась толпа, окружившая эшафот.

Фельдъегерь наконец-то сообразил, что они привязаны к столбу на эшафоте. Рядом стоял остро пахнущий древесиной свежеспиленный пень с воткнутым в него топором на длинной рукоятке. Эшафот соорудили на площади. Орущая толпа заполнила всё её пространство. Зеваки выглядывали из окон окружавших площадь домов и даже сидели на ветках деревьев. Многие пытались подобраться поближе к эшафоту, но их сдерживала цепь солдат. Для знати напротив помоста соорудили балкон с балдахином. Свободных мест на балконе тоже не было. Приглядевшись, Даст увидел там Короля и Верховного Мерлина.

— Сколько можно ждать? — громко возмутился кто-то в толпе. — Мы требуем палача! Где палач?

— Палач! Палач!! Палач!!! — сразу подхватила толпа.

— Скоро уже обед, а его с самого утра найти не могут, — хихикнул Бродяга. — Наверное ушёл в очередной психологический надрыв по случаю предстоящей смены власти. А власть-то и не сменилась! Уволят его теперь, вот увидишь. Не любят в верхах политических шатаний, — зачем-то объяснил он. — Его величество уже объявил о вакансии, но дураков не нашлось. Зрелища-то все любят, хлебом не корми, а сами палец о палец не ударят, хоть что-нибудь сделать. А приказать Король сейчас не может. Нее… Опасно. Вдруг никто не подчинится. Толпа, она же неуправляемая. Если войдёт в раж, то плевать ей на приказы. Даже королевские. Тогда позор и рейтинг в плинтус. Вот