Не прошагали и ста футов от того места, где лежал приходящий в себя Зунг, как тропа уперлась в самые обыкновенные массивные ворота из алюминиевых пластин. По разные стороны от ворот разбегались ряды колючей проволоки. Замок был весьма и весьма внушительный.
- Здесь есть еще какая-нибудь охрана? - тихо спросил Ретиф.
- Только внизу. Я, Флант и еще один бездельник. Сюда без нашего ведома все равно никто не пройдет.
- Мудро, - согласился Ретиф. Они подошли к воротам, Смелч попытался открыть их и, кажется, был удивлен, когда они не поддались.
- Никак заперты, - сказал он и, поднатужившись, вырвал замок со всеми причиндалами с сильным металлическим треском.
- Вот это да! - невольно выразил свое восхищение Ретиф. - Хотя, пожалуй, можно было бы как-нибудь обойтись и без этого. Будь я охранником, я удивился бы такому шуму, а потом прибежал бы и повязал нас без всяких разговоров.
- Хорошо, что ты не работаешь этим охранником. Ты такой хороший парень, и мне было бы трудно поступить с тобой, как с Зунгом.
За воротами тропа продолжалась еще несколько ярдов, но потом открылась довольно широкая площадка, огороженная высоким забором.
- Дом, милый родной дом! - ностальгически завыл Смелч. - Как ты изменился с тех пор, как я ушел в большой мир!
- Изменился? - спросил Ретиф.
- Еще бы! Ведь прошло столько времени! Два часа, а то и больше...
- Так вы родились здесь и выросли?
- Да. За этим забором я провел мое беззаботное детство... Все четыре дня!
- Хотелось бы взглянуть на вашу люльку.
- Старику не понравится это, но... черт с ним и с его дурацкими правилами! В конце концов имею я право, как питомец этого дома, или нет? Пойдем, Ретиф!
С этими словами Смелч повел Ретифа ко вторым внутренним воротам, которые не так бросались в глаза, как первые, но были тоже довольно крепкие. Они также уступили силе Смелча, хоть и не без обиженного треска. Одна их половинка вообще слетела с петель, и Ретифу пришлось прилаживать ее обратно. Потом он обернулся и увидел залитое лунным светом открытое пространство, уставленное сплошь множеством клеток. Клетки располагались ровными рядами, чередуясь с проходами между ними, и ряды эти уходили далеко вдаль, к противоположной стене забора. При появлении здесь Ретифа и Смелча площадка с клетками тут же наполнилась разноголосым жалобным воем, что напоминало землянину приемный день в ветеринарной лечебнице. В воздухе носился густой запах животных.
Ретиф приблизился к ближайшему ряду клеток. В первой он разглядел маленькое существо, напоминавшее брюкву, с паучьими ножками, скорбным лицом, вяло передвигающееся по толстым решеткам. Было холодно, и брюква-паук непрерывно мелко подрагивала.
- Простейшие, - сказал Смелч. - Только что пойманные в лесу. Глупышки, они даже не подозревают, какая великая судьба им уготована.
- А какая им судьба уготована? - спросил Ретиф своего долговязого проводника.
- А вот иди-ка сюда, - указал тот землянину на следующий ряд клеток.
Сами клетки здесь были заметно больше, чем в первом ряду. В них копошились существа, при первом взгляде на которых можно было понять, что они являют собой уже не нечто одиночное, а определенную комбинацию составных частей. Вот длинная волосатая нога, из бедра которой росла столь же длинная и волосатая рука, барабанившая пальцами по полу клетки, словно что-то требуя или нетерпеливо ожидая. Вот скучающая нижняя губа, увенчанная парой отличных двигающихся ушей. Локтевой сустав, не мигая следивший за вошедшими единственным, но весьма крупным глазом...
В следующей шеренге клетки были еще крупнее: чтобы в них удобно было разместиться существам более сложной организации, чем в первых двух рядах. Великолепно развитый желудок с тремя внимательными карими глазами на макушке, сидящий будто бы на корточках - на самом деле просто у него отсутствовали бедра, берцовые кости, коленные суставы и голени - на четырех лапах с тремя пальцами на каждой... голова с пышной бородой, удивительно напоминающая человеческую. Борода пробивалась сквозь прутья решеток. Голова помахала Ретифу мускулистой рукой. Других составных частей у этого организма не было.
- Некоторые из этих ребят смотрятся, прямо сказать, неважно, извиняющимся тоном забубнил Смелч через плечо Ретифа. - Но в итоге большинство из них превратятся в первоклассные экземпляры! В таких, как я!
- Кое-кому пришлось очень сильно и долго трясти своим кошельком, чтобы устроить эту... ферму, - заговорил землянин. - Простейшими здесь забито немало клеток. Такое впечатление, что здесь замахнулись на какое-то массовое производство. Что скажете, Смелч?
- Даже не знаю. Я не принадлежу к тем парням, которые откажутся от еды, лишь бы им кто-нибудь ответил на их вопросы, которые они задают без перерыва, понимаешь? Я всегда думаю: зачем совать нос туда, где его могут откусить?
- Эта философия достойна уважения. На ней живут бюрократы, а их, как мы знаем, очень много, - заметил Ретиф. - Какую вы выполняли здесь работу, Смелч?
- Да я, главным образом... ел. На это уходила основная часть времени. Потом... спал. Признаюсь, что занятие мне было очень по душе. Так, чего там дальше?.. Пожалуй, все.
- Да уж вы времени зря не теряли. Кстати, а зачем вы здесь были?
- Это главный вопрос, над которым можно думать целую вечность, если раньше не свалишься от умственного истощения. Что до меня лично, то я тебе скажу так. У меня есть своя теория познания таких предметов. Ведь прежде чем мы осуществим атаку на проблему трансцендентализма, сначала мы должны будем исследовать природу знания, определить для себя его границы, провести четкие критерии различия между ноуменом и феноменом. Я представляю это так, что скоординированным восприятием, с помощью рационально развитых концепций понимания сущностей мы можем подойти к анализу опыта и в конце концов прийти к категорическому императиву со всеми его непреложными выводами. Это понятно?
- Да... Я теперь вижу, что недооценивал вас, Смелч. Никак не думал, что вы читали Канта.
- Никогда не утруждал себя праздными занятиями.
- Ну что же, в общих чертах все ясно. Кстати, Флант упомянул о том, что вы пробыли здесь всего неделю. А где вы были до этого?
- Отлично. Вот теперь-то мы и подходим к сфере метафизики, Ретиф. А ведь ты ее отбрасываешь и исследуешь материальный феномен индуктивно. К чему это приводит? К философскому материализму, который не исключает онтологические и эпистемиологические аспекты, но отрицает метафизику любого уровня обоснования в контексте аристотелевой логики. Или я не прав?
- Отчего же?.. Скажите-ка, вы работали здесь на себя или на кого-то другого?
- Не думаю, что тот или иной ответ будет иметь какое-то значение.
