«Сити-ньюз». Как вы нашли охотника и почему он предположил, что серебро спрятано именно в этой хижине?
Бойль. Вы меня не поняли. Охотник только заявил вудвилльской полиции, что обнаружил в приречных лесах необитаемую хижину, похожую скорее на коттедж, чем на охотничий домик. А мысль поискать серебро в лесной хижине возникла не у охотника, а у нас.
«Суар». Много ли французов было среди «пистолетников» в шайке?
Бойль. Вывод о национальности можете сделать, прочитав список привлекающихся к суду.
«Пиплэ войс». Такие бандиты, как Пасква, не открывают текущих счетов в банках. Откуда у него оказалось тридцать тысяч франков для покупки лесного коттеджа? Выиграл в карты? Но вы могли бы проверить, был ли такой крупный выигрыш в каком-либо из игорных домов или, может быть, крупное ограбление незадолго до покупки дома.
Бойль. Мы и проверили. Ни ограбления, ни крупного выигрыша Пасквы не отмечено.
«Пиплз войс». А что вам сказали в комиссионной конторе? Там же должны помнить покупателя?
Бойль. Я уже говорил, что не помнят. По-видимому, это было подставное лицо.
«Сити-ньюз». А что предпринято для поисков этого подставного лица.
Бойль. О нем мог знать только Пасква.
«Джентльмен». А кто финансировал строительство лесной пристани?
Бойль. По словам рабочих-строителей, нанял их тот же Пасква.
«Пиплз войс». А вам не кажется, что за спиной Пасквы стоял кто-то с весьма солидным банковским счетом?
Бойль. Предположение еще не доказательство.
«Пиплз войс». Месть за Бидо тоже только предположение. Убийство Пасквы загадочно. Он явно кому-то мешал.
Бойль. Таких сведений мы не имеем. Следствие закончено, и дело передается в суд.
«Сити-ньюз». А кто будет защищать обвиняемых?
Бойль. Та же адвокатская контора, которая взяла на себя защиту Пасквы после его ареста за убийство в «Аполло».
«Сити-ньюз». «Берне и Тардье»?
Бойль. Вы не ошиблись.
«Пиплэ войс». Но это одна из самых дорогих адвокатских фирм. Кто же будет оплачивать ее услуги?
Бойль. Адвокатские конторы могут не оглашать имена своих клиентов.
«Пиплз войс». А что предполагает полиция?
Бойль. Полиция ничего не предполагает. Полиция расследует.
На этом и окончилась пресс-конференция. Только доновановский газетчик пытался добраться до истины. Но Бойль выдержал натиск. Он ждал своего часа и не собирался его приближать.
Что ж, тактически он действовал верно. Теперь все зависело от Стила и его статьи. Взрыв бомбы должен быть направленным и неожиданным.
Статью для Стила мы писали вместе с Мартином, вернее, я уточнял тезисы и корректировал язык — все-таки я лучше Мартина знал речевую манеру Стила. Спорить приходилось чуть ли не по каждому абзацу: как профессионал-журналист он был, конечно, опытнее меня в таких делах, но я тщательно очищал статью от не присущей Стилу выспренности и цветистости.
— Опять Мердок. Убери.
— Но можно же, не обвиняя Мердока, называть его главой партии.
— Во-первых, это не партия. И Стил никогда не ошибется, назвав группу партией.
— Но здесь же нет повода для обвинения в клевете!
— Стил не должен давать ему даже лазейки. А это что?
— Гангстеры. Нормальный термин.
— Стил не знает этого слова. Скажи еще: хунта. Не дури. Пиши просто: насильники, убийцы, грабители.
— А мошенники? Для усиления.
— Здесь речь не о мошенничестве. О нем дальше. В случае с документом, подсунутым в карман убитого Луи.
— Кромсаешь статью. Фразы как рубленые. Ни одного периода.
— Стил так говорит, а не я.
— Ну оставь хоть метафору. К словам о неогалунщиках.
— Ни к чему. Стил не любит метафор, он лаконичен и прост. А слово «нео» ему вообще несвойственно.
Споры забыты, и сейчас передо мной уже лежит утренний номер «Сити-ньюз» со статьей Стила. Он ничего не слыхал о Золя и тем более о его выступлении по делу Дрейфуса, и потому я, не боясь плагиата, предложил сенатору назвать эту статью «Я обвиняю». Но хотя он и предпочел свой заголовок, однако согласился в тексте на толстовское «не могу молчать». А в целом статья читалась так:
«КТО БУДЕТ ГОЛОСОВАТЬ ЗА ГРАБИТЕЛЕЙ И УБИЙЦ?Я выступал против закона о политических ассоциациях, однако закон этот принят сенатом, и потому возвращаться к нему не буду. Но когда под флагом политической ассоциации рвутся к власти грабители и убийцы, я молчать не могу. Кто такие „реставраторы“? Те, кто зовет назад, к зачеркнутому революцией прошлому. К полицейской диктатуре „галунщиков“, запрещавшей все, что поддерживает ныне жизнь человека. Запрещалось есть взращенные на своей земле хлеб и фрукты, разводить скот, пить вино со своих виноградников, охотиться и ловить рыбу. Даже лесные прогулки за Город требовали специального полицейского разрешения. Все это известно каждому из школьных учебников.
Но не только в этом обвиняю я реставраторов. Ведь они даже кичатся своим зовом к прошлому, открыто носят повязки или значки из того же галуна, который украшал когда-то мундиры полицейских рабовладельцев. Вы можете увидеть такие повязки на рукавах у встречных на улице, у посетителей трактиров и постоялых дворов, у бандитов, вооруженных полицейскими автоматами.
У того, кто убил сразу четырех человек в ресторане „Аполло“ — его звали Чек Пасква, — тоже была на рукаве повязка из галуна. Такой же галун отличал и его сообщников, стоявших с пистолетами у входа в бар и не позволявших никому в зале остановить преступление. Когда кто-то, вошедший за убийцей, попытался сделать это, Пасква застрелил и его. А уходя, сунул ему в карман документ, украденный у меня в канцелярии. Этот документ и показания свидетелей находятся сейчас в распоряжении Главного комиссара полиции. Вы спрашиваете, зачем это понадобилось убийце? Я вам отвечу. Чтобы как-то, чем-то скомпрометировать партию популистов. Чтобы скомпрометировать меня, известного как непримиримого противника реставраторов.
Убийство и мошенничество — вот отличительные черты их поведения, их политической агитации. Прибавим к этому и шантаж. Тот же Пасква угрожал вудвилльской землевладелице Евгении Ланфлер, что сожжет весь ее урожай, если она со всеми своими издольщиками и арендаторами не будет голосовать за реставраторов на ближайших выборах. Вдова Ланфлер готова подтвердить это под присягой. Но она не единственная жертва реставраторской шайки. Я могу назвать имена фермеров Монса, Люнэ, Шобера и Стиннеса, которых также шантажировали нынешние „галунщики“.
