Бернер лёг на койку и стал ждать прихода сна.
Через длительный промежуток времени он почувствовал сильное желание совершить своё богослужение. Очевидно, наступило утро.
Световая панель засветилась ярче. Странно, подумал он. Вчера на рассвете он поднялся к святыне и совершил богослужение, как делал это десять тысяч утр. Он разрыхлил пыль вокруг посолевых лоз, собрал самые спелые стручки. Эта рутина продолжалась бы до тех пор, пока бы он не прилёг в последний раз.
Он представил свою старую страсть, которая должна полностью подавляться в пустоте его мира, свою тягу к плоти, потерянную в медленном истирании неизменных дней и ночей.
Он подумал о женщине и задумался, уж не был ли он полным придурком.
Прошли часы. Наконец, видеоэкран засветился, и золотое и серебряное лицо Клита уставилось на Бернера. «Проснулся?».
«Да», — сказал Бернер, садясь на койке. «Можно мне вернуться в свою пещеру? Я немного голоден. Я мог бы там позавтракать или принести сюда запас посоли, если вам будет угодно». Он ненавидел раболепие в своём голосе, но всё ещё боялся нервосжигателя.
Клит улыбнулся странно пустым выражением. «Ты никогда не вернёшься в свою пещеру, отшельник». Он медленно покачал головой. «Но ты можешь позавтракать в столовой; я уже закончил. Когда поешь, поднимайся на астронавигационную палубу. Кое-что обсудим».
Экран опустел, и дверь вздохнула, открывшись.
Бернер нашёл столовую — длинную каюту, которая следовала изгибу корпуса звездной лодки. Узкая полоска слегка окрашенного бронированного стекла шла по внешней стороне стены. Бернер посмотрел через стекло. Посолевые лозы грациозно склонились в поднимающейся жаре, а тёмный рот пещеры казался потерянным пристанищем, невыносимо приятным в воспоминании. Бернера охватила горечь такой силы, что его глаза увлажнились.
В конце концов, он отвернулся.
В дальней части находилась стойка, заваленная грязной посудой. Бернер сел за стойку. Заслонки отодвинулись и показался терминал автоповара. Он заказал что-то под названием прули, что оказалось варённой крупой, сдобренной горькой жёлтой пряностью.
Когда он закончил, он сложил посуду в дезинфектор. Он вошёл в трапо-поле и парил вверх пока не достиг астронавигационной палубы, которая идентифицировала сама себя сверкающим подсказчиком.
Клит стоял перед полусферой дымчатого бронестекла, всматриваясь в бесплодные земли, задумчивое выражение сглаживало его маску. «А, отшельник», — сказал он, поворачиваясь к Бернеру. «Ты можешь поддержать цивилизованный разговор?».
Бернер неуклюже стоял, руки сцеплены вместе. «Я не помню», — наконец, сказал он. «Это было слишком давно».
Клит засмеялся. «По крайней мере, ты честен и скромен, два полезных качества в человеке твоего статуса — хотя такие свойства показались бы гротескными в человеке моего статуса. Что скажешь?»
Бернер не мог придумать безопасного ответа.
«Ничего», — сказал Клит. «Я не ожидал от тебя многого. И так, расскажи мне, как ты оказался здесь. Будь краток, будь точен, будь забавен». Теперь маска Клита вовсе не показывала эмоций. «Садись», — приказал он, указывая на скамью, которая шла вдоль корпуса, ниже места слотов для хранения.
Бернер сел. Его разум был пуст от слов. Клит выжидательно смотрел на него, глаза подвижно живые в холодном металле маски.
Наконец, Бернер заговорил. «Я прибыл сюда 30 лет назад…»
Клит немедленно перебил. «Подумать только! Тридцать лет небытия. Но расскажи мне о своей жизни до прибытия сюда. Помни, ты должен развлечь меня».
«Я попытаюсь…»
Клит отвернулся, показывая, что сосредоточил своё внимание на бесплодных землях снаружи. «Продолжай».
Бернер прочистил горло. «Я был шахтёром на Серебряном Долларе…»
Клит снова перебил. «Серебряный Доллар. Не тот ли это холодный мир? Лёд и снег? Какое зверьё живет на Серебряном Долларе?»
Бернер вспомнил ледяные поля, дрейфующие туманы, далёкое белое солнце. «Много животных живёт на льду», — сказал он. «Скитальцы, морские рыси, белые снегольвы… Я убил одного из них, в мою последнюю зиму на Серебряном Долларе. Он проломился через щит над моей вертикальной шахтой и спустился вниз в поисках еды и тепла. Нашёл меня, спящего в кровати…»
Клит захихикал, стрельнув в него быстрым взглядом. «С подругой? Ого. Итак, у нас есть причина твоего религиозного порыва? Как банально, как предсказуемо, как в плохой чувстводраме. Без сомнения, ей не удалось выжить, и эта трагедия подтолкнула тебя в прижимистые руки Строгого Таинства. Нет?»
«По сути, так и было». Память воспроизвела: звук сопения животного, отвратительную вонь его дыхания, зубы животного впиваются в его плоть. Он весь содрогнулся.
«Хорошо, избавь меня от деталей. Твоя любовница умерла из-за плохих замков, а не от плохого секса; ты что, не можешь это понять?» Клит говорил раздраженно, возвращая свой пристальный взгляд к бесплодным землям. «Расскажи мне о снегольвах. На что они похожи?»
Бернер отключился от своих воспоминаний. «На самом деле они не очень похожи на львов; они длинные и тонкие, и очень быстрые. Их вес доходит до тысячи кило, а взрослые самцы достигают двух и более метров в плечах. Они очень похожи на выдру, если вы можете представить выдру, которая охотиться на небольших китов. Ну, не на в самом деле китов, но их ниша…»
«Киты не важны. Как снегольвы размножаются?».
«Они мечут икру в гейзерных топях, появляются на свет как свободноплавающие личинки, насколько я знаю». Пока говорил, Бернер быстро взглянул на самый ближайший слот для хранения. Он был изумлён, увидев рукоять нервосжигателя Клита, торчащую из слота, в пределах свободной досягаемости. Нет, подумал он. Это ловушка, это слишком легко. Был бы Клит так беззаботен? Нет. Этот нервосжигатель был, несомненно, разряжен или приведён в негодность другим образом.
«Продолжай», — резко бросил Клит.
«Виноват, простите. Я не биолог». Он заставил себя не смотреть на нервосжигатель.
Клит раздражённо зашипел. «Ты глуп настолько, на сколько я и боялся». Он двинулся так быстро, что его очертания размылись, выхватил нервосжигатель из слота. «У тебя ушло пять минут на то, чтобы заметить его, а затем ты испугался. Ты заподозрил ловушку? Заподозрил? И что? Это был шанс, твой единственный шанс, и ты ничего не сделал. Что же ты за бесхарактерный человек?»
Бернер поник головой. Клит был прав, ему следовало попытаться.
Голос Клита стал мягче, задумчивее. «Конечно же, ты понял, что не похоже, что ты переживёшь мою службу. Разве не в моей природе устранить тебя? Так почему не воспользоваться этим шансом? Почему нет? Любое другое животное попыталось бы использовать этот шанс».
