Ознакомительная версия.
– Тогда ты элрой, – заявил Эйл Думигар Визи. – Только элрой способен победить сильного воина, будучи скованным немощным женским телом.
– Не такое уж оно и немощное, – заметил я. – Сухожилия не разработаны, рефлексы не развиты, но если это тело пройдет должное обучение, из его носителя получится не самый плохой воин.
– Вот это меня и беспокоит, – заметил Эйл Думигар Визи. – И не только меня. Многие эрастеры опасаются, что ты хочешь сделать женщин равными мужчинам.
– В моем мире женщины и мужчины равны, – сказал я. – И я не вижу причин, почему у вас дела должны обстоять иначе. Но я не хочу переворачивать вашу жизнь, ваши внутренние дела меня не интересуют. Я построю машину и уйду, а вы живите, как хотите. Кстати, мне надо сходить к Джа, узнать, сделал ли он железную веревку.
– Он сделал железную веревку, – сказал Эйл Думигар Визи. – Только она очень плохая. Если ее согнуть, она ломается. Из нее нельзя свить железный плащ.
Худшие мои опасения оправдались. Млогса не делают проволоку не потому, что не умеют, а потому, что их железо недостаточно высокого качества. А раз они не в состоянии изготовить даже проволоку, то нечего и думать о том, чтобы соорудить терминал Сети с помощью подручных средств. А это значит… черт!
В принципе, терминал не обязан быть электрическим, терминал – это просто маяк, который показывает Сети, что где-то поблизости есть пользователь, который хочет к ней подключиться. Сигнал, передаваемый терминалом, имеет совсем иную природу, его наверняка можно сгенерировать и без электричества, но я не знаю, как это сделать. Я уверен, что вся необходимая информация есть в Сети, но чтобы войти в Сеть, нужно иметь терминал. Замкнутый круг.
– Ты расстроен, – констатировал Эйл Думигар Визи. – Теперь ты не сможешь уйти?
– Не знаю, – сказал я. – Есть и другие способы путешествовать между мирами, без железной веревки, но они мне неведомы. Есть одна надежда…
– Какая?
– Когда я пришел к вам, ваш мир уже был подключен к Сети. Значит, его уже посещали существа из иных миров.
– Да, к нам и раньше приходили элрои, ты это знаешь.
– Да, знаю. Но кто-то из них сумел вернуться обратно.
– С чего ты взял?
– Потому что иначе непонятно, почему Сеть знает о вашем мире.
– Чего тут непонятного? Разве Сеть не видит сейчас твоими глазами?
Я растерялся, эта мысль еще не приходила мне в голову. Если так, моя надежда и вправду несбыточна.
– Не знаю, – сказал я. – Может, ты и прав. Но если ты прав, я не смогу уйти.
– Кто знает, – задумчиво произнес Эйл Думигар Визи. – Я не утверждаю, что ни один элрой никогда не возвращался обратно. В наших легендах ничего не говорится о таких случаях, но это не значит, что их не было. Возможно, кто-то из элроев сумел построить ту машину, которая тебе нужна. И еще у нас есть легенда про цветок рвасса.
– Да, я знаю, – сказал я. – В моем мире тоже есть похожая легенда про цветок папоротника, но только папоротник никогда не цветет. Ты сам когда—нибудь видел цветок рвасса?
Эйл Думигар Визи отрицательно покачал головой.
– А из твоих знакомых кто—нибудь его видел?
– Если бы его не видел никто, легенды бы не было.
– Легенда может быть выдумана от начала до конца.
– Невозможно! – возмутился Эйл Думигар Визи. – Предки не лгут.
Я не стал его разубеждать, я понял по запаху, что разубедить его невозможно, как невозможно объяснить упертому христианину, что в небе нет ничего, кроме воздуха. Я просто промолчал.
– Ты пойдешь на поминки Гоги? – спросил Эйл Думигар Визи и добавил: – Надо спешить, а то не успеем выразить уважение покойному. Все съедят без нас.
При одной мысли о том, что придется есть мясо разумного существа, почти что человечину, меня замутило.
– А что будет, если я откажусь? – спросил я.
Эйл Думигар Визи издал запах гнева.
– Лучше не пробуй, – сказал он. – Если не явишься на поминки, ты признаешь, что убил Гоги сознательно.
– Но я не убивал Гоги! – возмутился я.
– Не отрицай очевидное, – Эйл Думигар Визи издал запах презрения. – После того, что ты сделал с ним, он не мог жить. Мужчина, которого женщина принудила к бесчестию, не должен жить. Это закон.
– Но я же не знал, что он убьет себя! Если бы я знал, я бы ни за что…
– Гоги не убил себя, – прервал меня Эйл Думигар Визи. – Его убил я вот этой рукой, в которой был нож. Есть закон – слабые телом и духом не должны жить. Племена, что презирают этот закон, слабеют и вырождаются. Ты доказал, что Гоги слаб, и тем самым ты завершил судьбу Гоги.
Я нервно засмеялся.
– Но тогда получается, – сказал я, – что в вашем племени не должен жить никто. Потому что я сильнее любого мужчины племени, включая эрастеров.
Эйл Думигар Визи издал запах страха.
– Мы говорили об этом, когда ты слез с Гоги, – сказал он. – Грин Грин Ромаро сказал, что это так, и если подобные случаи будет повторяться, то такова воля богов, которую надлежит исполнить. Если богам неугодно существование нашего племени, мы обязаны соблюсти их волю.
– Ты-то сам с этим согласен? – спросил я.
– Кто я такой, чтобы подвергать сомнению слова вождя?
– Ты его преемник.
Эйл Думигар Визи издал запах возмущения.
– Намекаешь, что мне стоит убить его и занять его место? – спросил он.
– Я ни на что не намекаю, – сказал я. – Меня не волнуют ваши внутренние проблемы. Поступай как хочешь.
Эйл Думигар Визи тяжело вздохнул и издал запах разочарования.
– Тогда пойдем, – сказал он, – причастимся.
Против ожиданий, мясо Гоги оказалось очень приятным на вкус, есть его было совсем не противно. Даже тот факт, что я ел мясо разумного существа, не помешал мне получить удовольствие от трапезы. Кажется, я становлюсь похожим на самку паука, которая съедает самца сразу после совокупления. Хорошо, что я поменял ориентацию, а то в племени Врокса скоро не осталось бы ни одного мужчины.
Когда Гоги был доеден, а кости обглоданы, наступило время речей. У млогса не принято разделять погребальные речи на тосты, у них каждый, кто хочет сказать что-то хорошее о покойном, может сделать это в любое время и в результате все говорят одновременно, перебивая друг друга, никто никого не слышит, но это и не важно. Считается, что дух Гоги, отделенный от телесной оболочки, слышит все.
Но когда начал говорить я, все стихло и моя бессвязная речь прозвучала в полной тишине.
– Прости, Гоги, что так получилось, – сказал я и сразу понял, насколько беспомощно прозвучали эти слова. – Я не знал, что ты умрешь. Если бы я знал, я попросил бы тебя по-хорошему.
Ознакомительная версия.
