— Почему вы так долго не вступали в контакт с людьми?
— Я была в шоке.
— Теперь ваш шок внезапно прошел?
— Все когда-нибудь проходит.
— Вы знали до этого о существовании людей?
Впервые Зела почему-то замялась с ответом. Глаза ее расширились, как будто этот безобидный вопрос был самым нетактичным из всех, заданных ей сегодня. И эта заминка свела на нет все ее усилия казаться хладнокровной и искренней.
— Нет, — сказала она тихо.
И это уже явно было неправдой. Она знала и о людях, и о Земле, а значит, и о том, что их совершенно незачем бояться.
— Откуда тогда вы знаете наш язык?
— Капитан разговаривал со мной.
— И этого было достаточно?
— Конечно.
Повисла недоуменная пауза. Зела посмотрела на Ричарда и устало опустила глаза. Даже если она лгала, у нее были на то веские причины. Нужно было забрать ее отсюда, пока она не завралась совсем. Он встал.
— Я думаю, хватит на сегодня.
— Я тоже, — поддержала его Флоренсия, умница, на редкость проницательная женщина, — нам пора на обследование.
— Ну что ж… — Илларис откинулся на спинку кресла, — прервемся, не будем мучить девушку.
Зела встала, все так же напряженно держа спину, сцепила руки и вздохнула.
— Последний вопрос, — усмехнулся Антонио.
Она посмотрела на него с видом загнанной в угол жертвы.
— Что вас так привязывает к Ричарду Оорлу?
— Ничего.
— Как же объяснить ваше странное поведение в первый день?
— Я была в шоке и ничего не помню.
Антонио снова усмехнулся.
— А вы знаете, что через три дня Ричард Оорл улетает на Шедар?
Реакция оказалась неожиданной. Зела просто побледнела, просто закрыла глаза и упала без чувств.
Ричард бросился к ней, опрокидывая стулья.
— Говорил же, хватит! И что ты там несешь, какой еще Шедар?!
— Хотел посмотреть, насколько ты ей «не нужен». Ну, как?
— Да вы ее просто замучили.
— Ошибаешься. Это она нас замучила. Ни слова правды! Она что, принимает нас за идиотов?
— Прекрати…
— Антонио прав, — сказал Илларис, наклоняясь к Зеле, — конечно, она здесь не случайно, и, конечно, ей что-то нужно.
— Это не повод лезть к ней в душу.
— Зато я кое-что понял, — заявил Антонио.
— Что?
— Мы долго думали: за кем идет охота: за ней, или за твоим сыном. Но это же очевидно!
— За кем же?
— За тобой.
— Я тут вообще ни при чем.
— И поэтому она не выносит твоего отсутствия?
— Глупо, — сказал Ричард, — глупо от начала до конца. Придумай что-нибудь получше.
— Она — искусственное существо, в нее заложили программу, она должна ходить за тобой как привязанная, пока чего-то от тебя не добьется, а когда ты исчезаешь с горизонта — у нее зашкаливает.
— Слушай, Росси, если ты не исчезнешь с горизонта, у меня тоже зашкалит.
Ричард осторожно взял Зелу на руки.
— Идем ко мне, — сказала Флоренсия, строго глядя на окружающих своими проницательными черными глазами.
Все расступились, только в коридоре оказалось, что за ними идет Ольгерд.
— Ол, подожди отца на улице, — посоветовала она таким тоном, что ослушаться было невозможно.
В кабинете они уложили Зелу на кушетку. Флоренсия быстро присоединила датчики и взглянула на контрольные экраны.
— Ничего страшного. Пусть полежит немножко.
Окна выходили на запад, на белые корпуса Института и бесконечный лес за ними. В кабинете было прохладно и даже сумрачно, Флоренсия не любила солнца. На закате она обычно опускала жалюзи и задергивала шторы. Сейчас окна были нараспашку. Ветер трепал макушки самых высоких сосен, в голубом небе с легким шипом проносились модули и проплывали обрывки облаков.
— Что-то в этом мире перепутано, — грустно улыбнулась Флоренсия, — и ничего тут не попишешь.
— О чем ты?
— Задумайся хоть на минуту: есть мужчина, который ради нее перепрыгнул полгалактики. С ума сойти! А он ей не нужен. Она от него прячется! Да будь он хоть трижды синий и похож на обезьяну, разве это имеет значение?
— Тебя эта история потрясла, как вижу?
— Я же женщина. Надеюсь, ты еще не забыл об этом?
— Я могу это вспомнить до такой степени, что мы с тобой до утра из этого кабинета не выйдем. Хочешь?.. Впрочем, полгалактики я перепрыгнуть не смогу, это уж точно.
— Разве дело в этом? Дело в том, что тебе никто не нужен: ни я, ни твоя Алина, ни эта несчастная девочка, которая с тебя глаз не сводит. Тебе это не нужно, Ричард, ты этого не умеешь.
— Если и умел, то разучился, — хмуро сказал Ричард, — посмотри, что там с ней.
— С ней все в порядке, считай, что она спит. Погуляй пока в коридоре.
Флоренсия Нейл с каким-то печальным любопытством рассматривала свою пациентку. Ее действительно потряс тот факт, что ради женщины можно проскочить сотни парсек на одной только силе воли, на одном желании вернуть ее, на одной любви, которой не хватает нигде: ни у несчастных полуживых аппиров, ни на благополучной Земле, ни в других мирах.
Кроме нее в комиссии были одни мужчины. Их просто удивил и насторожил сам факт такой протяженной телепортации. О любви никто не думал, тем более Ричард Оорл. Эти глупые мужчины всегда видят мир перевернутым и черно-белым.
У Флоренсии было много мужчин. Кого-то она даже любила. Но никто не любил ее. Не любил в том смысле, как она это понимала. До затмения, до безрассудства, до всепоглощающего желания быть только с ней. Флоренсия не умела прощать недостатки и мелкие промахи. Шли годы, а она не менялась, не становилась терпимее и мягче, не училась на собственных ошибках. И, кажется, гордилась этим.
Перед ней на кушетке лежала ее противоположность — женщина, которую любили все, страстно, с риском для жизни, отдавая последние силы. Которая была прекрасна сама по себе, без прически, без макияжа, без хитро сшитых платьев, скрывающих недостатки фигуры, без мелких морщинок вокруг глаз, без утренней зарядки и ведра ледяной воды, снимающей отечность…
