Ознакомительная версия.
Не все в беседе агентов было понятно — они многое опускали, для них очевидное.
Егор не переставал, конечно, прислушиваться к беседе, сбивался на собственные мысли. Агенты устали и подолгу молчали. А может, приближение к цели заставляло их быть серьезными? Пугало?
Если ты работаешь на Лаврентия Павловича, ни в чем нельзя быть уверенным.
— Бологое, Бологое, — громко повторял проводник, пробираясь по проходу общего вагона. — Бологое, не просыпаем, встаем, собираем вещички.
Егор очнулся.
Поезд снова замедлял ход.
За окнами замелькали огни.
У Егора не было багажа. Такого в порядочную гостиницу не пустят. Из одежды — только куртка, джинсы и, соответственно, трусы с майкой. Одежда по мере жизни в Чистилище неизбежно упрощалась. Зачем человеку одежда? Остаются лишь останки морали или, скажем, привычки ходить в одежде. Хотя нудистов тоже немало, больше, чем в обычном мире. Почти всегда можно найти голых на берегу Невы у Петропавловской крепости, они изображают там пляж.
А некоторые ходят раздевшись по идейным соображениям.
Еще не рассветало.
Рука одного из мальчиков свесилась с полки.
Все-таки начинается осень.
Мимо купе Егора быстро прошли агенты.
Егор поднялся и пошел к выходу.
Кроме них, вагон покинули еще несколько человек — те, кто добирался до работы дальше, за Бологое, и выехал заранее.
Так что под яркими фонарями на третьем пути скопилось довольно много народа.
Почти никто не говорил, словно собрались на похороны. Все были сонные и мрачные.
Егор сразу отыскал глазами своих спутников.
Они ежились, их, как и Егора, тревожно схватил утренний холод. Не то чтобы было очень холодно, Егор подумал, что градусов десять, не меньше, но они ведь отвыкли от холода.
А тут еще подул ветер. Так что зашумело в вершинах деревьев и захлопали крыльями, завопили разбуженные вороны.
Толпа растекалась ручьями через пути — некоторые к вокзалу, другие — по ту сторону путей.
Агенты Берии пошли к станционному зданию.
Егор увязался за ними. Он шел шагах в десяти и думал, что делать человеку, у которого нет денег. Совершенно нет, ни копейки. Водитель автобуса может его не пустить.
«Хорошо, в крайнем случае запомню номер автобуса и подожду рассвета.
Как-нибудь дозвонюсь до института — даже если милостыню придется просить».
Резкий женский голос командовал маневровыми паровозами, которые перевозили вагоны с путей на пути, формировали составы или занимались другими полезными делами.
Егор, уже подойдя к вокзалу, даже не сразу сообразил, что слова радиоголоса относятся к нему.
Впрочем, никто не обратил на эти слова внимания, потому что люди сочли — продолжается разговор между своими, станционными.
— Егора Чехонина просят пройти в комнату дежурной милиции. Повторяю, Чехонина Егора просят пройти в дежурную комнату милиции к лейтенанту Свечкину.
А когда Егор догадался, что призыв относится к нему, он замер от неожиданной радости.
Когда ты уже в отчаянии от одиночества и невозможности ничего сделать… И уже впору садиться и опускать руки…
И тут с неба доносится зов!
Уверенный женский голос приказывает тебе отыскать друга…
Егор кинулся было в милицию и тут же понял, что этого делать нельзя. Милиция и лично лейтенант Свечкин подождут, пока он не выяснит, куда направляются его враги.
Егор пошел за хохолком Лядова. Даже постарался приблизиться к ним — вряд ли они подозревают, что за ними следят. А хорошо бы подслушать, о чем они говорят.
Но воздух здесь, на Земле, куда как более густ — он полон шагов, дыхания, сдержанных голосов, шуршания подошв и шума ветра.
Пришлось подойти совсем близко, даже толкнуть кого-то — тот выругался, и Лядов оглянулся. Впервые встретился глазами с Егором. Пока еще он его не знает, но уже в следующий раз заметит.
Но пока не страшно.
Вот они идут в трех шагах впереди.
Он только сейчас увидел, что Майоранский лысый — он зачесывал волосы вперед так, что не сразу догадаешься.
А у Лядова узкие плечики.
— Вы помните, как ехать? — спросил Майоранский.
— Я скорее забуду, как маму звали, — засмеялся Лядов. — Я на этих поездах и автобусах тысячу раз катался. У меня телка была в Питере.
— Телка?
— Девушка по-вашему. Из Питера. Я раз в неделю к ней ездил, а жене говорил, что консультирую химический техникум.
На площади стояло несколько автобусов. Свет в них был зажжен.
Черные силуэты рассасывались по автобусам.
Лядов прошел к автобусу № 72.
Он был почти пустой.
Егор отстал. Он запомнил автобус и побежал назад к станции.
У дверей вокзала стоял милиционер.
— Где мне лейтенанта Свечкина найти? — спросил Егор.
— А вам на что? — спросил милиционер, сплюнул шелуху и забросил в рот еще одну семечку.
— Меня к нему по радио вызвали. Срочно.
— По радио? Что-то не слышал.
— Но у меня времени нет! Они уйдут.
— А кто уйдет?
Милиционеру было тоскливо, ему хотелось развлечений, но не хотелось двигаться.
Егор, чуть не толкнув его, вбежал в вокзал.
Милиционер медленно развернулся и спросил вслед:
— А тебе зачем?
Более глубокой мысли он родить не смог.
— Где милиция? — спросил Егор у мужчины в кожаной куртке.
— Вон там. — Мужчина показал в дальний угол зала.
Сзади топал милиционер.
— Нет, ты погоди! — заявил он. — Ты не спеши…
— Не приставайте, — сказал Егор.
На свету он увидел, какое розовое и гладкое лицо у этого молодого милиционера. Желтые брови были сурово сдвинуты.
Егор кинулся к милиции, а милиционер за его спиной — ну просто шкурой Егор почувствовал опасность — стал вытаскивать револьвер.
Только добежать до милиции.
«Не успею…»
Дверь под вывеской «МИЛИЦИЯ» резко распахнулась, и оттуда вылетел пьяный бомж. Он кричал:
— Я вам еще покажу!
Бомж не удержался на ногах: худенький поджарый безлобый лейтенант — ну просто макака — вышиб его из отделения и не услышал крика:
— Ложись!
Раздался оглушительный выстрел.
Кто-то завопил.
Егор не догадался упасть, а влетел в дверь милиции, сбив с ног лейтенанта. Они грохнулись на пол, а розовый милиционер снаружи кричал:
— Стой, стрелять буду!
Егор не спешил вставать, ему казалось, что соседство с лейтенантом может его спасти.
Ознакомительная версия.
