Помощник уселся в кресло и выдержал внушительную паузу перед тем, как говорить.
«Ну-ну, — мысленно поторопил его генерал, — начать можно так: президент дал понять, что решение по этому вопросу руководство ведомства вправе принять самостоятельно…»
— Президент дал понять, — начал со значением помощник, — что решение по этому вопросу руководство вашего ведомства вправе принять самостоятельно. Официально он ничего не знает и просит учесть это. Ну а если говорить неофициально… — толстые пальцы нервно забарабанили по подлокотнику кресла, — у меня создалось впечатление — впечатление, не больше, что патрон весьма обеспокоен. Я предполагаю даже, — предполагаю, и только, — снова уточнил он, — что никто не был бы против, если бы действующие лица этой истории, их, кажется, пока всего трое… Так вот, если бы эта троица перестала нас беспокоить. Они и их тайна. И чем раньше, тем лучше.
— Но это открытие может представлять интерес для нас, — заметил генерал. — С его помощью армию легко сделать неуязвимой.
— Или неуправляемой, — с иронией поправил помощник. — Учтите, возможности того, что солдаты могут повернуть оружие против своих командиров, не следует исключать никогда. Никогда! — с нажимом повторил он. — Другое дело — люди, выполняющие специальные задания. На разве вы, генерал, сможете поручиться за стопроцентную лояльность своих джеймсбондов? Нет, в данном случае лучше всего погасить костер, не дав ему разгореться, ибо пылающие головни может подхватить кто угодно. Так рассуждал президент. Дело тонкое, генерал, и крайне желательно, чтобы о нем, кроме нас с вами, знало как можно меньше лиц. Было бы идеальным поручить эту… гм… акцию вообще одному исполнителю. Надеюсь, вы сможете подыскать такого во всех отношениях надежного человека среди своих парней. Кстати, я бы не отказался взглянуть на него лично.
На этот раз генерал заставил себя выдержать приличествующую моменту паузу, прежде чем произнести:
— Мы не успеем допить кофе, как он будет здесь, сэр.
Через несколько минут в коридоре резиденции появился некий субъект высоченного роста. Гигант шел неторопливой, уверенной походкой человека, знающего, что ему нужно от жизни. Если бы коридор не был устлан пушистым ковром, эти шаги отдавались бы в здании гулким эхом.
У дверей нужного ему кабинета гигант остановился, смерил тяжелым взглядом дюжего охранника. Лоб того немедленно покрылся испариной.
Гигант легким движением плеча отодвинул охранника и уверенно вошел в комнату.
— Агент Кентавр! — представил его генерал не без гордости.
Стальные, казалось, пронизывающие насквозь глаза убийцы уставились в лицо помощника президента.
— Именно то, что нужно! — с неожиданной для самого себя поспешностью произнес тот, отводя взгляд.
23 июля 1983 года. Столица. Онкологическая клиника
Дежурная по одному из отделений клиники вызвала из палаты брата тяжелобольного:
— Вам звонят, — извиняющимся тоном пояснила она. — Я бы не решилась беспокоить вас, мистер, но этот человек говорит, что хочет сообщить нечто важное.
Чемпион взял трубку и услыхал хорошо знакомый голос:
— Ты не просматривал утренних газет?
— Нет, я не отхожу от постели брата. Что-то случилось?
— Пилота убили, — сказал старик. — Пуля угодила в переносицу…
— О боже!..
— Боюсь, и мы с тобой в опасности, мальчик. Надо что-то предпринять.
— Сейчас же буду у вас, — сказал боксер и повесил трубку.
— Неприятная весть? — участливо спросила дежурная.
Он взглянул на нее невидящими глазами, рассеянно покачал головой:
— Сегодня я уйду раньше, пусть кто-то займется братом.
Огромная фигура неторопливо, уверенно шагающего человека показалась в конце длинного больничного коридора.
Чемпион уже почти успел снять халат, когда заметил, что человек целится в него из пистолета с необыкновенно длинным дулом.
Раздался едва слышный хлопок.
…Чемпион обладал возможностями, которыми, кроме него, не обладал почти никто из людей. Он уцелел бы в жгучем пламени, не замерз бы в ледяной пустыне. Он не утонул бы, погрузившись надолго в морскую пучину. Он мог придать телу непроницаемую крепость камня, о который расплющилась бы любая пуля на свете.
Чемпион заметил опасность слишком поздно. Его безжизненное тело рухнуло прямо на столик с телефонами на глазах онемевшей от ужаса дежурной сестры. Из небольшой ранки между бровями боксера сочилась кровь, заливая деловые бумаги…
23 июля 1983 года. Пригород столицы. Вилла «Отшельник»
Приземистая спортивная машина бесшумно затормозила в нескольких десятках метров от виллы.
Кентавр, с трудом умещавший огромное тело в узком пространстве между рулем и передним сидением, вынул из внутреннего кармана несколько фотографий и рассыпал их веером сбоку от себя. Некоторое время профессиональным цепким взглядом всматривался в запечатленное на них лицо пожилого человека, снятого и крупным планом, и с расстояния — вместе с попавшим в кадр инвалидным креслом.
Потом спрятал фотографии, извлек из кобуры под мышкой пистолет, не спеша оглядел его, взвел курок. Надев перчатки, вышел из машины, быстро пересек улицу и вскоре очутился перед входом в дом. Двери оказались незапертыми.
Кентавр осторожно вступил в гостиную и огляделся.
В камине, уютно потрескивая, пылали поленья. Невдалеке, на столике, стоял кофейник и две чашки, над ними вился ароматный пар. Вплотную к столику было придвинуто глубокое кожаное кресло.
Похоже, на вилле «Отшельник» ждали гостя.
— Вы можете присесть и отведать кофе, — эти неожиданные слова заставили агента вздрогнуть. Он обернулся и встретил спокойный взгляд старика, выезжающего в гостиную на своем кресле.
— Я специально отослал слуг, чтобы нам не мешали. Вогнать мне пулю в переносицу вы всегда успеете.
Кентавр помедлил в нерешительности, глядя на старика и перебрасывая пистолет из ладони в ладонь. Наконец пожал плечами, сунул оружие под мышку и сел в кресло.
— Меня еще никогда не встречали так гостеприимно те, кого я отправлял на тот свет, — произнес он. — Что-то здесь не так. Вы хотите меня купить?
— А вас можно купить? — вопросом на вопрос ответил старик.
Кентавр качнул головой:
— До сих пор, во всяком случае, это никому не удавалось. Мне хорошо платят, и работой я доволен.
— Хотите сказать, что вам нравится убивать?
— Да! — подтвердил агент. — Именно это я хочу сказать. Ничто так не горячит кровь, не дает таких острых ощущений, как охота за людьми. Когда я делаю кого-нибудь покойником, то чувствую себя всемогущим, едва ли не богом. И я горжусь, что умею делать это первоклассно. Разве не может быть такого же призвания к убийству, как, скажем, к живописи, спорту или науке?
