Сотрудники фирмы знали Поборцева в лицо и потому пропустили в кабинет шефа без вопросов. Вано восседал в кожаном кресле за столом, заваленном бумагами вперемешку с запчастями. Он поднял гла‑за на вошедшего Алекса, и широкое лицо абхазца расплылось в обаятельной улыбке.
— Привет, Вано.
— А–а, привет, Алекс! — именно Вано первый наградил Поборцева этим именем и называл его в армии только так, а не Сашка, как другие. Вариация эта Поборцеву понравилась, и с тех пор он представлялся только так. Кстати, и девушкам нравилось. — По делу или так? Что‑то ты пропал в последнее время.
У Поборцева от друга секретов не было, и он рассказал о неудавшемся отпуске. Иван слушал, широко распахнув глаза, и не прерывал, пока Алекс не закончил.
— Слушай, Спилберг бы такого не придумал, точно говорю! — сказал Вано. — Ходячие деревья! И что теперь делать будешь? Тебе же не дадут ничего опубликовать.
— Не знаю. Думаю пока, — ответил Алекс. — Вано, мне нужны деньги. Гонорар мне пришлось вернуть, и я на мели. Ты можешь дать деньги вперед, месяца на два хотя бы?
— Ну, если надо, конечно, какой разговор, — улыбнулся Вано. — Хоть на два, хоть на три… Ты поверил мне, я верю тебе. Ты пробьешься, я знаю.
Алекс был несказанно рад словам друга. Он обрадовался им даже больше, чем деньгам.
— Это так же верно, как то, что ты абхаз, а не грузин! — сказал он. Вано очень трепетно относился к своей национальности и очень обижался, если его принимали за грузина. Грузин он недолюбливал. Слова Поборцева вызвали у него довольную улыбку. Алекс хотел хоть как‑то отблагодарить приятеля, и это получилось.
— Слушай, дорогой, — сказал Вано, передавая Алексу деньги, — а эти деревья действительно опасны?
— Не могу сказать. Если не становиться у них на пути, то не опасны, я думаю. Но они рвутся куда‑то, и их непросто остановить. Я не исключаю, что они могут прийти и сюда.
— А как же армия? Не сможет ничего сделать?
Поборцев покачал головой:
— Не знаю. Они передвигаются по лесу, их трудно обнаружить.
— Чудеса, — Вано улыбнулся. — А здесь никто ничего не знает… Как насчет съездить пообедать? Ты на колесах?
— Да.
— Тогда вперед!
После обеда с бутылкой хорошего вина и приятной беседы с товарищем Поборцев немного успокоился и приехал домой в боевом настроении. Сегодня вечером он даст жару! А вечер уже не за горами.
Заварив кофе, Алекс присел за любимый рабочий стол и вдруг почувствовал: что‑то не так. Он окинул взглядом полки с книгами и стопку папок с «нарытым» материалом. Все на месте, но, кажется, кое‑что лежало не так, как он складывал. Поборцев открыл несколько папок, поворошил листки — все на месте. Наверно, показалось. Попахивает паранойей. Нет, фиг вам, господа работники невидимого фронта, не дождетесь!
Ладно, пора работать. Алекс сунул карточку из смартфона в картридер и скопировал видеозапись на жесткий диск. Затем сделал несколько копий на пустые болванки. На всякий случай. Также на всякий случай удалять запись с карты не стал. Смартфон всегда с ним, а значит, запись в безопасности. Потом он принялся за статью о событиях в Дымове и написал ее за полчаса. Затем столько же правил, стараясь избегать резких высказываний — следовало не забывать, что статья для солидного журнала. Впрочем, если что, Павликов подкорректирует, он парень умный, знает, как надо. Главное, донести до людей правду! Ну, и утереть нос кое–кому.
Закончив с работой, Алекс вышел в Интернет и отправил весь материал на электронный адрес Павликова. Все! Финита ля комедия.
* * *Зоркий глаз Вовы–афганца выхватил из медленно двигающейся колонны знакомый автомобиль. Он подбежал наперерез и хлопнул по капоту ладонью. Вожаков вырулил на обочину и остановился.
— Здорово. Хозяин где?
— Не знаю, — ответил мастер. — Когда я уехал с завода, Дмитрий Сергеевич там оставался.
— С кем?
— Один, кажется. Все тогда уехали. Я ему все ключи сдал, думал, он за мной поедет.
— Вот дерьмо! — Вова выругался. Он не предполагал, что так выйдет, думал, что шеф просто психанул, что это ненадолго. Но теперь, когда приехали последние машины, а хозяйского «Лендкрузера» он так и не увидел, стало ясно, что Пильщик остался в закрытой зоне. По глупости или специально, уже неважно. Главное: шеф там, а они здесь, и если с ним что‑то случится, можно остаться без шефа и без работы…
— Его, что, не было? — удивленно спросил Николай. От завода он поехал в Дымов, провел там несколько часов, собирая с семьей все необходимое в эвакуацию. Он думал, что директор давно уехал. Значит, не успел…
— Нет, и обратно в город, говорят, никого не пускают! — проговорил Вова и ушел. Шефа надо спасать. Может, он просто не смог проехать из‑за этих ходячих деревьев, о которых все говорят. Связи‑то нет, иначе он давно позвонил бы и узнал, что случилось. Начальник охраны шел к своему джипу и думал. Пильщик платил щедро, как‑то раз вытащил из‑под следствия, Вова был многим обязан шефу. И сейчас чувствовал себя виноватым, что не смог предугадать развитие событий. Дмитрий Сергеевич был вспыльчив, но быстро отходил. Вот и тогда на заводе, Вова не стал с ним спорить и уехал, думая, что шеф последует за всеми. Но ошибся. В Кузьмичево, куда приехали все эвакуируемые, Кабанова никто не видел. Другие дороги перекрыли военные и никого не пропускали.
Вова сел за руль и поехал навстречу потоку. Легковушки, грузовики и автобусы нескончаемой чередой ползли навстречу. В ту сторону не ехал никто, и несколько раз Вове пришлось сигналить водителям, выезжавшим на пустую встречную. Когда дорога подошла к лесу, впереди он заметил блокпост. Военный грузовик стоял поперек дороги, и несколько вооруженных солдат курили в траве у канавы. Вова посигналил:
— Эй, проехать дай!
Из кабины грузовика вылез офицер.
— Чего шумишь? — спросил он, подходя к джипу. — Проезд закрыт.
— Там человек остался, забрать его надо, понимаешь! — Вова пошарил пальцами в нагрудном кармане, нащупывая деньги.
— Проезд закрыт. Опасная зона. Поворачивай.
— Слышь, брат, — Вова сделал подзывающий жест рукой, — подойди сюда.
Лейтенант подошел.
— Мне нужно туда, брат, — мотнул головой Вова. — Очень нужно.
— Там опасно, гражданин, — сказал лейтенант, еще молодой, видно, служил всего год или два.
— Какой я тебе гражданин! А что такое опасно, я тебе сам могу рассказать. Я в твои годы под Кандагаром воевал.
— Да не положено! — неуверенно произнес лейтенант. Глаза Вовы–афганца прожигали его насквозь. Через скулу гражданского до самой шеи тянулся длинный уродливый шрам.
— Что не положено, на то х… положено, знаешь ведь! Я быстро слетаю, здесь недалеко, — негромко и доверительно проговорил телохранитель. — Туда и обратно. За час уложусь, — он показал зажатую в кулаке зеленую купюру.
