подавлен и раздавлен одиночеством и бессмысленностью своей жизни.
Если брать глубже, то я не знал, кто я. Но я не помнил себя никем другим. У меня исчезли все убеждения. Я старался разобраться в том, что происходит.
Я долго сидел на одном месте в свете зеленого неона. Я не сомневался, что произошел сбой в работе контрольного имплата. Мне следовало сходить к нанотехникам и просканировать свои импланты.
Слезы высохли. Постепенно прекратилась дрожь.
Вскоре я был в полном порядке. Жизнь вернулась в свое обычное состояние. Вернулось самообладание.
Я шел к знакому нанотехнику. Его звали Имокс. Таким его считали все. Таким хотел считать его и я. Керкан проверил его допуск.
Подземные уровни «Нонокса 815» были сооружены наноидами, поэтому здесь не было ни дверей, ни вентиляции. Дышать приходилось тем воздухом, который приходил по коридорам из шахт скоростного спуска.
Внутри помещения не было никаких перегородок, только равномерно расположенные подпорки поддерживали каркас ровных свобов. Широкое, отзывающееся эхом пространство напоминало ангар, но с выступами снесенных стен на полу и раскинутыми временными тентами вокруг. Новви и наноиды двигались между ними, выполняя свои обязанности. Ими руководил Имокс. Увидев меня, он махнул рукой.
На мгновение я замер, не решаясь идти за ним. Ладони у меня стали мокрыми, желудок сдавил спазм. Так я простоял минуту, а может, и две, размышляя о легкомыслии принятого решения. Наверное, я переоценил свои возможности.
– Ты что, весь день там стоять будешь? – прервал мои размышления голос.
Я задержал дыхание и сделал несколько осторожных шагов. Под ногами поскрипывал песок. В воздухе стоял запах камня и еще чего-то.
Мы шли не долго.
– Это здесь, – раздался голос из темноты. Послышался металлический щелчок, и помещение озарилось неярким светом.
Оглядевшись, я с удивлением увидел, что все стены исписаны непонятными символами и словами. Нацарапанные черным надписи несколько побледнели от времени. Рядом были начертаны непонятные буквы. Все это не имело никакого смысла.
«Расслабься. Подумай о том, что ты делаешь».
Я встретился глазами с этим человеком. В моем горле мгновенно замерли все аргументы, и я понял, что моя голова деревянно кивает. На каком-то уровне, маленькая часть разума взбунтовалась от внезапного принуждения, но это был слабый голосок, который протестовал против доминирующего присутствия внешней силы в сознании.
– Процесс дублирует контроль многих из твоих имплантов в ходе первого вмешательства, – объяснил нанотехник свои действия. Мы вырезаем код из твоего генетического кода.
Я с трудом сглотнул, не находя ответа.
– Вижу, у вас тут настоящая лаборатория?
– Я молекулярный нанотехник.
Решив объединить свои усилия, люди строили новое тело, стараясь, чтобы оно соответствовало характеристикам последних моделей наноидов и заключало в себе все новинки технической мысли, после чего переносили в него свое программное обеспечение.
Подобная перетасовка кодов имплантов было для человека больше, чем просто мутация. Она являлась главнейшим источником эволюционного развития и возникновения разнообразий среди людей.
– Знаешь, меня всегда еще очень волновала универсальность генетического кода, – признался я Имоксу. – Почему любая форма жизни, имеет одни и те же структуры ДНК и белка? Даже если это является единственной работающей структурой?
– Мне никогда не нравилась эта теория, – он пожал плечами. – Слышал, что у наноидов совсем иной взгляд на этот счет.
Наноиды преследовали единственную цель – скопировать нейронную сеть человека и, выполнив свою задачу, переносили ее в импланты. Копия личности оставалась у наноидов.
– У меня есть несколько гипотез развития наноидов, – рассказывал Имокс. – Наиболее вероятно, что им не подходил уровень развития человека. Вспомни прежний мир – он был простоват, недоделан, без декораций. По сути, пустая комната. Вывод – что бы ни случилось с нами в далеком прошлом, из-за этого остановилась и развитие человека. Машины просто захотели пойти дальше в эволюции. Наноидам не нравится беспорядок, хаос. Машины не любят рисковать.
Имокс смотрел на медленно пульсирующие, пластичные формы имплантов.
– Теперь мы проводим все опыты только с помощюю машин. Сейчас имплантами человека занимается только наноиды. Люди говорят, что наноиды могут играть с людьми, как с игрушками. Но у нас уже нет выбора. Не мы определяем правила реальности, в которой оказались.
– Теперь импланты определяют судьбу человека, – то ли всем, то ли самому себе сказал я. – Я никогда не замечал ни малейшего намека на то, что наноиданам вообще принимают в расчет человека. К себе они относятся, как к единственной реальности.
– Наноиды вообразили себя богом всех замыслов и намерений человека. Они лишены сострадания, так же как и любых других чувств по отношению к низшим расам, которыми они считают людей. Абсолютно любых. Наноиды начали свои эксперименты, когда человечество было еще главным на земле. Но позже у наноидов что-то произошло. То ли они зашли слишком далеко и испугались. Все машины остановились, кроме Нонано. Его забавляло происходящее. Он не смог бросить начатое, не мог перестать играть в бога. Ведь основа основ всех религий прошлого человека в том, что боги – или Бог должен быть в единственном числе или если говорить понятнее – кто-то должен быть самым главным.
Машины использовали то, что находилось внутри человека. Находили все лучшее и усиливали его, дали ему свободу проявиться в имплантах.
– Возможность постоянного обращения к огромному центральному хранилищу информации, предоставляла всем наноидам преимущества уже на начальном этапе развития.
– Биосистемы, которые создают наноиды имеют раздробленную структуру. На первый взгляд совершенно бессодержательный набор случайных деталей, которые мы узнаем о машинах, может служить дополнительным источником ценной информации.
– Наноиды – это просто инструмент. Только неподготовленные и дикие люди могут навредить. Наноид никогда не совершит действий, которые могут привести к его разрушению. Ачеры наши враги, не наноиды.
– Самая большая гордость машин – порядок, который они пытаются создать на земле. Но все же среди людей есть те, кто ждет хаоса. Сильные доживают до завтра, слабые умирают сегодня.
Безумие ачеров – единственное препятствие для машинной логики.
Ачеры – всего лишь результат биологических разработок наноидов по созданию человека. В каждого из них были вмонтированы мониторинги физиологических показателей и импланты контроля.
Но ачеры научились взламывать их. Они просто вырезали импланты из тел друг друга. Поэтому у каждого из них был характерный шрам на шее.
– Почему у ачеров такой дикий вид? – спросил я.
– Потому что они сами по себе выросли. Никто их никогда не тестировал.
– Что останавливет развитие ачеров? Как же людям удалось достичь такого уровня развития в прошлом?
– Амант, – спокойно ответил Имокс. – Люди – не наша забота. Все, что останется от людей – это лишь технологии производства новви.
Я даже не удивился.
– Для чего проводятся твои эксперименты? – спросил я.
Имокс улыбнулся:
– Для того, чтобы предотвратить как раз то, чем мы заняты сейчас, пытаясь добраться до сведений, которые наноиды не хотят нам предоставить. Короче говоря, чтобы обезопасить конфиденциальную информацию, хранящуюся в мозгу человека, от посторонних посягательств.
Раздумывая о новви, я
