Потом матросы опустили на веревке в пещеру геолога. Он должен был метр за метром промерить температуру стен пещеры.
Дружинин достал из кармана блокнот и приготовился делать записи.
— Десять метров — четырнадцать градусов! — донесся голос геолога из дымящейся тьмы.
Матросы опустили веревку дальше.
— Двадцать пять метров — двадцать градусов, — послышался голос уже тише.
Веревка опустилась еще ниже.
— Сорок — тридцать два градуса… Пятьдесят — сорок один градус…
В блокноте Дружинина быстро рос столбик цифр. От них зависело будущее шахты-котла. Справа были записаны цифры, выведенные на основании расчетов Петрова, слева — те, которые выкрикивал из глубины пещеры молодой геолог.
Цифры отличались очень мало, разница не превышала одного-двух градусов.
Нарастание температуры было такое, как предусматривал Петров.
Ключников подошел к Дружинину.
— Ну что?
— Сомнений больше нет! Мы нашли нашу горячую землю, — ответил Дружинин.
Капитан сначала помогал геологам, потом вспомнил о каких-то делах и ушел с одним из матросов. Остальные матросы отправились на птичий базар, чтобы набрать яиц и угостить путешественников грандиозной яичницей.
После радиоразведки было взорвано несколько килограммов тола в расщелине скалы, и аппараты записали, как отразилось сотрясение в глубоких недрах острова.
Геологи продолжали свои исследования.
Дружинин и Ключников сели со счетными линейками в руках, чтобы проанализировать ряды цифр по новым методам Института прикладной геологии.
Странное дело! Показания аппаратов расходились и выглядели довольно необычно. Цифры, которые давала радиоразведка, были совершенно непонятными. Получалось, что остров стоит то ли на льду, то ли на воздухе. Гравиметрическая съемка говорила, что остров покоится на твердом камне: сила тяжести была здесь совершенно нормальная. А сейсмическая разведка свидетельствовала, что в глубине недр острова, по-видимому, много пустот и примерно на пятом километре глубины начинаются пласты какой-то необычайно плотной, тяжелой породы.
Дружинин и Ключников долго бились, стараясь преодолеть противоречия, затем решили отложить решение этого вопроса.
Нужно было прежде всего обойти ближайшие окрестности пещеры и ознакомиться с выходом пластов на поверхность. Это позволит судить о породах, которые залегают в глубине недр.
Моряки и ученые разошлись в разные стороны, условившись назавтра в полдень встретиться у катера.
Тяжело нагруженный образцами пород, Дружинин пришел за пять минут до срока.
Яичница, обещанная матросами, в самом деле удалась на славу.
Позже всех пришел Ключников. Увидев катер, готовый к отплытию, он изменился в лице.
— Знаете что, товарищи? — сказал Ключников с решительным видом. — Я останусь здесь. Пусть катер уходит без меня. Оставьте мне карабин, запас соли и теплую одежду. Честное слово, я буду здесь чувствовать себя неплохо. А то снова этот неустойчивый катер…
— Нет, нет, старина, — засмеялся Дружинин, — ничего не выйдет. Не отвертишься.
— Ну, в самом деле! — уныло продолжал Ключников. — Это же бессмысленно. Мы нашли то, что искали, все равно сюда придется возвращаться… Я вас подожду здесь, буду питаться рыбой и яйцами. Я не хочу больше носиться по волнам.
Дружинин сочувственно похлопал Ключникова по плечу.
— Ничего, старик, не огорчайся! Зато какую шахту начнем строить! Знаешь, что здесь будет через два года?
Глава восьмая
Новые знакомые Темгена
Темген не раз вспоминал мужчину, который путешествовал с ним ночью по тундре и потом уехал на пограничном катере.
Старик Рагтай рассказал Темгену, что вытащил этого человека из болота и тот сделался, как безумный, когда услышал о каком-то острове на далеком севере. Туда он, очевидно, и отправился.
Через два месяца после этой встречи в тихой бухте Рыбачьего поселка опустился четырехмоторный гидросамолет.
Шумные московские пассажиры переночевали в поселке, оставили на почте, где работал теперь Темген, отличное охотничье ружье для старого Рагтая и утром улетели на неведомый остров на севере.
Еще через неделю прилетел второй такой же самолет, затем самолеты стали совершать регулярные рейсы до наступления полярной ночи.
Начиная с весны, жизнь в Рыбачьем поселке совершенно изменилась. До сих пор в бухту заходили лишь баркасы и катеры консервного завода да изредка суда, идущие с острова Врангеля в Уэлен, Анадырь или Петропавловск на Камчатке.
Теперь в бухте стали появляться большие пароходы. Они направлялись с грузами и людьми на Остров Черного Камня. Темген уже запомнил название этого далекого северного острова.
Неподалеку от бухты был сооружен новый сухопутный аэродром, а в самой бухте часто покачивались теперь на воде гидросамолеты, прилетавшие издалека.
Около пристани вытянулись ряды длинных пакгаузов и складов. В тундру побежали асфальтированные шоссе.
На них неважно чувствовали себя олени. Зато быстро мчались по прямым, гладким дорогам новенькие автомобили, блестящие свежей краской. Зимой по этим Дорогам и по покрытой снегом тундре вихрем летели невиданные раньше бескрылые самолеты-аэросани.
Дороги вели к нефтяным промыслам и торфяным разработкам. Рыбачий поселок стал важным транспортным пунктом, откуда доставлялось топливо для большого строительства на Острове Черного Камня.
Жители поселка, а вслед за ними чукчи и эскимосы на побережье и в тундре привыкли к гулу самолетов и с интересом наблюдали за ними.
Недоволен был только старый Рагтай. Он говорил, что самолеты распугивают зверя и птицу, и поспешил откочевать в глубь Чукотки, в глухие, безлюдные места.
Темген недавно стал комсомольцем. Он работал на почте и усердно учился в вечерней школе.
Что строится на Острове Черного Камня? Темген знал только, что там проходят какую-то шахту. Он понимал, что это делается недаром: перед его глазами был наглядный пример. Всего два года назад геологи впервые нашли в этих местах нефть. Сегодня в самых отдаленных ярангах чукчей и эскимосов уже не жгли чадных плошек с китовым и моржовым жиром. Вместо них появились керосиновые лампы и печи.
Здесь, в поселке, эта самая нефть зажигала тысячи электрических лампочек, обогревала жилье, варила пищу и помогала показывать движущиеся и говорящие картины в кино на главной улице поселка…
Никогда еще бухта не видела такого количества судов и самолетов, никогда в поселке не жило так много народа. Весной опять начали прибывать пароходы из Владивостока, Анадыря и Петропавловска на Камчатке. Люди, приехавшие на них, расположились лагерем в палатках на берегу бухты.
