Но кто создал помойку? Кто?
Шурик молча бил ногой поверженного Митяя.
– Прекратить! – грубо приказал Роальд, защелкивая наручники на запястьях ошеломленного Кости-Пузы. И повернулся к застывшему в испуге водиле: – Быстро за руль!
– Так я еще колеса не снял.
– Вот и едем.
– Куда?
– В город.
– А эти? – Глаза водилы жадно сверкнули. – А их машина?
– Для верности садись за их руль, – ухмыльнулся Роальд. – Это чтобы ты не сбежал. Для компании оставлю с тобой Митяя и его напарника. Да не трясись, я их наручниками пристегну к заднему сиденью.
– А вдруг отстегнутся?
– Заткнись, – коротко приказал Роальд. – Садись за руль и следуй точно за нами. Не отставать! Никуда не сворачивайть! Даже если ГАИ привяжется, неотступно следуй за нами.
– А права у меня не отберут?
– Обещаю, штрафом отделаешься.
– Да ладно ты. – Губы водилы дрогнули.
Он молча смотрел, как Роальд пристегивает к заднему сиденью толстомордого Митяя и его напарника.
– Они до меня не дотянутся?
– Зубами разве что, – хмыкнул Роальд.
В облаке пыли подлетела к машинам серая «Волга». Спортивный паренек в сиреневой футболке, в такой же бандане, обручем охватившей длинные волосы, увидев, как Шурик пинком загоняет Соловья в машину, заносчиво спросил: «Кому помочь, мужики? Только по справедливости».
Костя-Пуза обернулся было с надеждой, но Шурик показал парню удостоверение.
– Понял… Все понял… – скороговоркой выпалил парень и, ничем больше не интересуясь, дал газ.
Беляматокий.
В машине пахло страхом и потом. На поворотах Костю-Пузу бросало на Врача, он весело отпихивался: «Любохари, любуйцы, бросьте декабрюнить».
Костя-Пуза молчал. Иногда поворачивал голову, злобно щерился.
– Тройные премиальные, – коротко бросил Шурику через плечо Роальд. – Соловей – раз. Раскрытая кража в «Тринити» – два. Наконец, Лигуша.
– Да где теперь тот Лигуша? – недовольно протянул Шурик.
– Слышь, придурок, – толкнулся к Врачу Костя-Пуза, руки у него были связаны за спиной. – Вытащи из моего кармана платок. Пот глаза заливает.
– Айс вайс пюс капердуфен, – весело хохотнул Врач. Он не собирался помогать Соловью. – Перебьешься. Ты с Анечкой Кошкиной как познакомился? Небось, в библиотеку приперся? К Ивану Лигуше подбирался?
Теперь уже Роальд (он вел машину) быстро спросил:
– Чего хотел от Лигуши?
– А то ты не знаешь!
– Шкатулку?
– Ее.
– Зачем в Лигушу стрелял?
– Да он придурок. Мне надоело.
– Зубайте все без передышки! – еще веселее удивился Врач. – А все думают, что ты это из-за ревности.
Костя-Пуза обиженно засопел.
– Видел шкатулку?
– Анька видела.
– Золотая?
– Анька? – не понял Соловей.
– Шкатулка, – на секунду обернулся Роальд.
– Да ну.
– Чего ж ты гонялся?
– За Анькой, что ли?
– За шкатулкой, козел.
– Ну, как… – нагло ухмыльнулся Костя-Пуза, отряхиваясь, как собака. – Что-то лежит в той шкатулке… Она, говорят, даже на вид тяжелая…
– Как бутыль с ртутью?
– Ну, может, и так.
– А где спрятана?
Костя-Пуза насторожился:
– Ну, предположим, скажу. Что мне светит?
– Роальд, – весело спросил Лёня Врач. – Что ему светит?
– Да прилично светит, – не оборачиваясь, бросил Роальд. – Минимум десятка.
– Мент! Ты – мент! Я тебя достану! – злобно прошипел Костя-Пуза, дергаясь, и Шурик слева локтем ударил его в живот. А Врач весело попросил: – Роальд, тормозни!
– Зачем? – поглядывая в зеркало заднего вида, спросил Роальд.
– Видишь канаву? В таких тьма пиявок. Я Соловью штаны пиявками набью.
– Зачем?
– Чтобы кровь от головы отлила.
Костя-Пуза мрачно сопел. Может, от ненависти.
– Не человек он, этот Лигуша, – вдруг странным голосом произнес он. – Анька предостерегала.
– Давай подробнее.
– Был я как-то в его домике. – Костю-Пузу передернуло. – Он на ночную рыбалку уехал, вот я и решил – наведаюсь. У всех людей как у людей, а у Лигуши кухня в рыбьей чешуе, он, наверное, только рыбу жрет. Рыбьи пузыри на подоконнике сохнут. А в комнате – осиные гнезда. Гад буду!
– Где шкатулка?
– Сам ищи! – огрызнулся Костя-Пуза. – А не найдешь, моя будет.
Выпуклые глаза Соловья вдруг затуманились: – Лигуша сказал, что через семь лет вернется. Он не врет. Он даже из морга возвращался.
– Его же напрочь молнией убило.
– А раньше не убивало, что ли? – выдохнул Костя-Пуза. – Я в первый раз забегал к нему как все. Еще до той ночи, когда увидел осиные гнезда. Забежал, говорю: «Вот, Иван, ножичек потерял. Помоги найти, прикипел душой к ножичку». А он говорит: «Даже не ищи». – «Почему?» – спрашиваю. «Да крови будет меньше». – «Чьей крови?» А он ушицу какую-то хлебает, она мутная, вроде баланды. Не ищи, говорит, тебе этот ножичек не поможет. – Соловей скрипнул зубами. – Правда, что ли, его зашибло молнией? Или опять на время?
Никто не откликнулся.
Только Врач восхитился:
– Крепкий шишидрон! Папася, мамася!
16 сентября 1993 года
На вид шкатулка казалась медной. На темной, слегка помятой поверхности алело продолговатое пятно. Так и тянуло наложить на него палец, но шкатулку Шурик держал двумя руками, такая она оказалась тяжелая.
– Что в ней?
– Увидим, – грубо буркнул Роальд и накинул на шкатулку клетчатый носовой платок. – Идем вон туда. Там скамьи свободны.
– Давай прямо тут откроем.
– Нет. Подождем Врача.
– Дался тебе Врач! Больной ты, что ли?
Оглядываясь, не появился ли в зале ожидания Лёня Врач, Шурик и Роальд деловито проследовали мимо многочисленных коммерческих киосков. Незанятые торговцы, лениво жуя резинку, провожали их ленивыми взглядами. Видно, что не покупатели идут. А у них сникерсы, бананы, кола…
– Ну, где, где твой Врач? – нетерпеливо шипел Шурик.
Шурик осторожно поставил шкатулку на неудобную эмпээсовскую скамью.
– Конверт! Ты в конверт загляни, Роальд! В него и без Врача заглянуть можно.
Под тяжелой шкатулкой, упрятанной в просторную ячейку вокзальной автоматической камеры хранения, они нашли конверт без марки, слишком тощий, чтобы надеяться на вложенный в него гонорар, но все же.
– Подождем Врача.
– Дался он тебе!
– Если это то, за чем люди гоняются уже сотни лет… – Роальд кивнул в сторону шкатулки, – …можно не торопиться. Лёня ясно сказал: без него к шкатулке не притрагиваться.
– Ты еще на Костю-Пузу сошлись!
