И все же теперь у него не оставалось сомнений, в особенности после того, что ему сказал адмирал.
Как мог корабль, благословенный богом, позволить себе такой кощунственный акт? И был ли виновен в этом король? А вдруг это приказ этого проклятого безбожника Вениса, а король об этом ничего не знает? А сын этого самого Вениса был тем адмиралом, который сказал ему пять минут тому назад:
— Займитесь своими душами и своими благословениями, святой отец, а я займусь кораблем.
Апорат недобро улыбнулся. Он займется своими душами и своими благословениями, но и своими проклятиями тоже. Принц Лефкин скоро запоет не так.
Сейчас он вошел в главную радиорубку. За ним шел младший священник и два офицера звездолета, стоящих на вахте, не сделали никакой попытки помешать ему.
Главный жрец имел право входить в любое помещение корабля.
— Закройте дверь, — приказал ему Апорат и взглянул на хронометр. До двенадцати оставалось пять минут. Он правильно рассчитал время.
Быстрыми уверенными движениями он передвинул рычажки, дающие ему радио — и телесвязь со всеми помещениями огромного двухмильного крейсера.
— Солдаты королевского звездолета «Венис», внимание! Говорит ваш главный жрец!
Он знал, что звуки его голоса, многократно усиленные, будут слышны и у атомных пушек и в кают-компаниях, и в самом конце корабля — навигационном отсеке.
— Ваш корабль, — вскричал он, — предназначен для кощунственных целей! С вашего неведения он совершает такое действие, которое проклянет душу каждого из вас и обречет на вечное молчание ледяного космоса! Слушайте! Намерение вашего командира — привести корабль к Основанию и, подчиняясь своей греховной воле, напасть на это святое место. И так как это является его намерением, я, во имя Галактического Духа, смещаю его с командования, потому что не должно быть никаких команд, не благословенных Галактическим Духом. Сам божественный корабль ничего не может сделать без согласия Духа.
Голос его стал глуше, и младший священник прислушивался к нему с трепетом, а двое вахтенных — со страхом.
— И так как этот корабль идет выполнять такое дьявольское поручение, нет на нем благословения Духа.
Он торжественно поднял руки и перед тысячью телеэкранов корабля солдаты затрепетали, глядя на торжественную фигуру своего Главного Жреца.
— Во имя Галактического Духа и его пророка Хари Сэлдона, его учеников, святых людей Основания, я проклинаю этот корабль. Пусть телекамеры этого корабля, являющиеся его глазами, ослепнут. Пусть дреки, которые являются его руками, парализует. Пусть атомные пушки, которые являются его кулаками, застынут. Пусть моторы, сердце его, перестанут биться. Пусть связь, которая его голос, оглохнет. Пусть вентиляция, которое его дыхание, замрет. Пусть свет, который его душа, уйдет в ничто. Именем Галактического Духа я проклинаю этот корабль.
И с последними его словами, с ударом полночи, за много световых лет, в Арголийском храме включилось ультракоротковолновое реле, которое со сверхсветовой скоростью включило также реле на флагманском корабле «Венис».
Так как главной характеристикой религии под названием наука является то, что она действует, то такие проклятия, как проклятие Апората, просто смертельны.
Он видел, как темнота окутывает весь корабль, услышал, как прекратилось мягкое далекое журчание гиператомных двигателей. Он достал из кармана своей длинной мантии атомную лампочку и она заполнила комнату своим жемчужным светом.
Он взглянул на двух вахтенных, людей несомненно храбрых, которые сейчас стояли на коленях со смертельным испугом, написанным на их лицах.
— Спасите наши души, ваше преподобие. Мы бедные люди и не знали преступных замыслов наших начальников, — прошептал один из них.
— Следуйте за мной, — сказал Апорат. — Ваши души еще не окончательно заблудшие.
В корабле стояла полная темнота, заполненная страхом, почти физически осязаемым. Солдаты пытались подползти поближе к Апорату и дотронуться до его мантии, слабыми голосами умоляя его о пощаде.
Ответ всегда был один:
— Следуйте за мной!
Когда он нашел принца Лефкина, тот пробирался в потемках по офицерской кают-компании, громким голосом требуя, чтобы дали свет. Адмирал уставился на своего Главного Жреца ненавидящими глазами.
— Вот и вы!
Лефкин унаследовал от своей матери голубые глаза, но его нос был несколько крючковат, а один глаз косил, делая его похожим на Вениса.
— Каков смысл ваших предательских действий? Верните энергию кораблю. Здесь командир я.
— Вы больше не командир, — торжественно ответил Апорат.
Тот быстро огляделся вокруг себя.
— Взять этого человека. арестуйте его или клянусь космосом, я вышлю каждого человека, который сейчас меня слышит, в космос, но без скафандра.
Он на секунду замолчал, а потом заверещал тонким голосом:
— Вам приказывает ваш адмирал. Арестуйте его!
Затем он окончательно потерял голову.
— Неужели вы дадите себя обмануть этому пугалу, этому шуту? Поверите во всякие там облака и дурацкую райскую жизнь? Этот человек — жулик, а Галактический Дух, о котором он говорит, — ложь!
Апорат прервал его с бешенством в голосе:
— Взять богохульника! Вы слушаете его речи под угрозой вечного проклятия ваших душ!
И в ту же секунду благородный адмирал очутился в цепких руках накинувшихся на него солдат.
— Возьмите его и следуйте за мной.
Апорат повернулся и направился обратно в радиорубку. Солдаты, заполнявшие все коридоры, тащили за ним Лефкина. В радиорубке он поставил командира перед телевизором, который продолжал свою работу.
— Прикажите всему флоту изменить курс и приготовиться к возвращению на Анакреон.
Растрепанный, кровоточащий и полузадушенный, он отдал приказ.
— А сейчас, — хмуро сказал Апорат, — мы установим связь с Анакреоном на ультракороткой волне. Говорите то, что я вам буду диктовать.
Лефкин сделал отрицательное движение, и толпа в рубке и коридорах страшно зашумела.
— Говорите! — сказал Апорат. — Начинайте: «Космический флот Анакреона…»
Лефкин начал говорить.
В покоях Вениса стояла полная тишина, когда на телевизионных экранах появился образ Лефкина. Регент слабо вскрикнул, когда он увидел изможденное лицо и разорванный мундир своего сына, а затем он упал в кресло. Лицо его перекосилось от страха и изумления.
Хардин слушал флегматично, руки его спокойно лежали на коленях, в то время как только что коронованный король забился в самый темный угол и нещадно теребил рукав своего вышитого золотом одеяния. Даже солдаты потеряли свою невозмутимость, которая является достоинством военных, и, стоя линией у двери с атомными бластерами наготове, украдкой подглядывали на телевизор.
