В антракте Зела так и не встала со своего места. Ричард не появился. Ингерда, разодетая как попугайчик, прилипла к Алине, водила ее по фойе и выясняла, не сможет ли она пригласить на день рождения доктора Ясона.
— Тогда мне придется пригласить Марсона, они друзья.
— Ну и что?
— А вместе с Марсоном — полтруппы.
— И отлично. Ты же любишь шумно повеселиться!
— Что-то я в этом году не в духе, — усмехнулась Алина.
— А я подарю тебе маленького ослика. Он тебе иакнет, и сразу станет весело!
— Спасибо. У меня уже есть один ослик. Только побольше.
Ингерда рассмеялась. Приятно было смотреть, как наливаются румянцем ее щечки, и сверкают белые ровные зубки. Красивая была девочка, яркая и веселая. И еще счастливая, а счастье красит само по себе.
— Ли, обещай мне!
— Что?
— Большую толпу и доктора Ясона в ней.
Ингерда к отказам не привыкла. Ричард ее, безусловно, избаловал, зато она была счастлива.
— Хорошо. Повеселимся на всю катушку, — сказала Алина мрачно.
Ричард появился в начале третьего действия. Она за рукав вытащила его в фойе.
— Где ты был?
Он только отмахнулся. Вид у него был усталый и какой-то разочарованный. Они чуть не поссорились на Карнавале, и с тех пор она жутко соскучилась.
— Пойдем ко мне в гримерную.
— Сейчас?
— Можно подумать, у тебя будет для меня другое время! Потом ты повезешь домой эту штучку, а ночью будешь следить, чтобы ее не украли.
— Как она там?
— Смотрит в пол. А половина зала — на нее.
— Ей плохо?
— Ей отлично! — разозлилась Алина, — лучше б ты спросил, как там я!
— Я устал, — вдруг сказал Ричард, — пойдем, нальешь мне чего-нибудь покрепче.
В гримерной Алина намешала ему зверский коктейль, он спокойно выпил и прилег на диван. Он был где-то далеко, в своих мыслях, в своих заботах, а ей хотелось, чтобы он был с ней. Немедленно. Сейчас.
Алина опустилась на колени, прикрывая губами его губы, торопливо расстегивая кнопки на его рубашке и с отчаянием чувствуя, что никакой ответной реакции нет.
— Ну вот, — она разочарованно присела на край дивана, — началось.
— Я просто устал, — сказал он безразлично.
— Ты просто влюбился, — усмехнулась она, — я думала, ты умнее.
— Не присваивай мне чужих заслуг. Я ни в кого не в состоянии влюбиться.
— Да? Однако первые признаки налицо.
— Какие? Окоченение трупа?
— Знаешь, где твои мысли?
— Ну?
— Там, в ложе. Это не она у тебя на крючке, а ты у нее… До чего же вам всем льстит, когда женщина прикидывается беспомощной и смотрит вам в рот! Идиоты, она всех вас на этот крючок переловит! Сначала тебя, потом твоего сына, потом еще кого-нибудь, кто ей понадобится. Запомни мои слова. Меня-то ей не провести, я все ее уловки знаю… А вам объясняй, не объясняй…
— Говори-говори, — вздохнул Ричард, — высказывайся, детка. Ты не рассуждала на эту тему, если я не ошибаюсь, уже сорок восемь часов. Я слушаю.
— Я убью тебя когда-нибудь, — сказала Алина.
— Хорошо, — согласился он, — только после твоего дня рождения. У меня слишком дорогой подарок для тебя, жалко, если он пропадет.
— Неужели ты об этом еще помнишь?
— Сколько оскорблений я сегодня еще услышу?
— Только посмей явиться ко мне на день рожденья с этой подругой.
— Я, конечно, могу соврать, что постараюсь. Но это совершенно невозможно.
— Ты что, издеваешься?
— Ты же слышала, Конс где-то рядом. Я не могу допустить, чтобы они встретились в мое отсутствие. А он именно этого момента и ждет.
— Откуда ты знаешь, чего он ждет?
— Предполагаю.
Выход был один, чисто женский: впустить эту красотку в свой дом, как ни в чем не бывало, и просто затмить ее. Алина видела ее оружие, она тоже может предстать белокурым ангелом с ласковой улыбкой и как бы случайно приоткрытыми коленочками. А может и иначе, зачем же повторяться? Она все может.
Ричард лежал с закрытыми глазами в полумертвом состоянии. Он принадлежал ей уже много лет, и Алина не собиралась ни с кем делиться, тем более с этой наглой космической шлюхой. Он слишком дорого ей достался, она слишком долго его ждала.
Конечно, на свете были и другие мужчины, и, наверное, не хуже. Но Алина с детства была помешана на Ричарде Оорле. Однажды, еще во втором классе, она увидела, как он целовал свою жену. В саду под яблоней. Он любил ее, она — его, и им не было дела до кого-то вокруг. Алина тогда подумала: «Чтоб я провалилась, но у меня будет так же, когда я вырасту». Она выросла и поняла, что для этого ей как минимум нужен Ричард Оорл. Надеяться было не на что, поэтому она усмирила свои желания и увлеклась другими. Но как только она узнала, что Шейлы больше нет, у нее появилась надежда. Даже не надежда, а вполне конкретная цель: заполучить его любой ценой.
Алина ждала год, ждала два, ждала, когда ему надоест Флоренсия… Ждала подходящего случая, пока не поняла, что ни в каком качестве его не интересует. Честно говоря, там, на островке, она ни на что уже не рассчитывала, хоть и забралась к нему в лодку. И мазохисткой она не была. Просто подумала вдруг: «Пусть хоть ударит, если ничего больше не хочет. Останутся следы на коже. Хоть какое-то воспоминание. Ну, хоть что-то!»
Алина считала, что там, на островке произошло что-то невозможное, и до сих пор происходит что-то невозможное, и она каждый раз борется за него заново и доказывает ему, что она лучшая любовница в мире. И всю жизнь будет доказывать, не устанет. Потому что любит его.
И вдруг, после всего этого, появляется какая-то космическая потаскушка, которая не ждет годами, не борется за него, не доказывает ему ничего, а просто липнет к нему самым бесстыдным образом, только что в постель к нему не залезла. А может, и залезла, никто же не проверял. Как это понимать? Как это терпеть? И как ему объяснить, что она мизинца его не стоит?!
— Ричард, — Алина положила ему ладонь на лоб, — Ричард, я люблю тебя.
Но он, кажется, не слышал.
Настроение у Зелы было подавленное. Она смотрела в окно модуля, хотя за ним ничего, кроме огней, не было видно. На вопросы она пыталась вежливо улыбаться, но у нее плохо получалось.
