- Куда нас ведут? - ворчала сзади Серая Мышь.
- Куда бы ни привели - радуйся, что не убили, - ответила Сладкая Пчелка.
- Девочки, мы рабыни?
- Нет, мы любимые жены.
- Для чего мы им нужны?
- Для конкурса красоты.
- И впрямь на конкурс ведут: зубы проверили, мышцы пощипали, даже в уши заглянули.
- А бьют так, что и зубы, и ребра ломают.
Полоса тенистых лесов осталась позади. Прощай, Солнечная Долина! Прощайте салки и лазанье по шоколадным деревьям! Прощайте, лес и тайные тропки, и пчелиные коряги, полные тягучего меда, и высокая туя, усиженная стайкой бранчливых лори, и колибри, щекочущие крыльями лицо.
Эти колибри... Они в наших краях стали символом верности и любви. Если склонить лицо над охапкой сорванных орхидей, заметишь, что крохотные пичуги не спешат расстаться с мертвыми цветами, но, как души долины, долго витают над букетом, даже если он затоптан в прах.
А если бросить букет в огонь - колибри полетят вслед за ним.
Воины, шедшие во главе процессии, изредка сбрасывали под ноги пленниц сочные стебли трав. Тем и питались.
Двое погонщиков грозно крутили палки над головой и вопили что-то друг другу на своем языке. Иногда появлялся Саблезуб. Он хлестал длинной веткой по своим бронзовым наколенникам, отгоняя саранчу, и окидывал надменным взглядом шеренгу рабынь.
Чалая Лога, самая старшая из нас, крикнула:
- Эй, предводитель! Женщинам и детям не хватает воды. Мы умираем от жажды.
- Ты слышишь? - спросила я, поравнявшись с Саблезубом.
- Просишь? Для тебя всегда найдется глоток в моих сосудах. Я не привык делиться им в загаженных придорожных кустах, но если тебе не терпится...
Кровь ударила в лицо.
- Попросила не для себя.
- Ты слишком горда, дочь вождя.
Он распорядился громко сначала на своем, а потом на моем языке:
- Пусть женщины, прикованные к жерди, высохнут от жажды и проклянут гордое сердце принцессы.
Подруги в страхе заголосили. И лишь Болтливая Попка засмеялась:
- Правильно! Все умрем! Дети грызут пустые сосцы, в них не осталось ни капли. Но разве это заметят подруги, и тем более боги? А дорога в горы тяжела, как смерть.
Впереди выросли красные скалы. Плоские вершины взметнулись и накатились друг на друга, истоптанные безумной пляской подземных богов. Но до скал было не менее трех дней пути, если бежать без передышки, ни на мгновенье не рухнув на отдых в шелковую траву.
Под ногами распростерся ярко - зеленый ковер. Барбарис и смородина, щедро рассыпанные вдоль тропы слегка утолили голод. Пленницы на ходу горстями выгребали ягоды из душистых кустов. Целебная мякоть болотных трав, и сочные стебли спасали от жажды.
Бесшумный танец ширококрылых бабочек взвился из-под ног. Маленькая Лилия, забыв о сбитых ступнях, звонким смехом встретила желто-малиновую радугу. Вереница бабочек рисовала в небе круги и овалы. Малышка видела в них приветливые рожицы, которые улыбались с неба.
Саблезуб оглянулся, услышав звонкий смех девочки, и наткнулся на мой настороженный взгляд.
Вечер проглотил молитвы о дожде. Подруги, привязанные к жерди, повалились на пыльную тропу, вытянув ноги и закрыв глаза. Кто-то горестно бормотал, кто- то шептался или, вперив очи в небо, страстно молился о перемене судьбы.
Мои соседки со стоном разминали затекшие ноги и переговаривались друг с другом:
- Неужели стражники не дадут нам ни капли воды?
- Нет жалости в проклятых сердцах.
- Слушай, слушай, мы говорим о твоем сердце, Синевласая Лань.
- Уступи предводителю!
- Посмотри на младенцев. Скоро их нечем будет кормить, и Болтливая Попка упадет от изнеможения на тропу. Стражники ее прикончат ударом дубинки, а головы младенцев растопчут ногами. Ты слышишь?
- Слышу.
- А Саблезуб? Чем не жених? Взгляни: красив и силен. Смел и богат -обзавидуешься. Уверена: его сундуки заполнены ониксом и бирюзой, он храбрейший из воинов, он достойнейший из мужчин.
- Если все дело в словах, скажи об этом ему.
- Его глаза не замечают нас. Они не могут насытиться лишь тобой. А мы для него черная кость.
- Улыбнись Саблезубу, - сказала Сладкая Пчелка. - Это легко. Женская улыбка растопит каменное сердце.
- Синевласая Лань! - вдруг завопила Болтливая Попка. - У меня пропало молоко! Дети жуют пустые соски!
Жестокие подруги, заткнитесь...
Мои пальцы потянулись к амазному ожерелью. Волшебные искры заиграли на лицах подруг, споры прекратились.
Бесценное сокровище подарил отец. Каждая бусинка в нем была вплетена в платиновую сеточку, пронизанную алмазными каплями. Украшение светилось радугой даже в темноте. Достаточно лучика далекой звезды, чтобы грани заиграли, рассеяв темноту.
- Эй, Попугаиха, слышишь? Возьми ожерелье, разорви его на бусины и поделись с теми, кто накормит тебя.
С этими словами я кинула пылающие каменья в ладонь изумленной подруги, она подняла сокровище к заходящему солнцу, любуясь радугой на гранях. Девушки вытянули шеи.
- Сумасшедшая!- прошептала Серая Мышь.
Я на ходу сорвала с куста горсть кислых ягод:
- Садкая Пчелка, передай это кормилице. Рвите ягоды, девчонки, и сочные стебли адорры. От них прибывает материнское молоко.
В воздухе запахло сладкой травой и лимонником. Болтливая Попугаиха с жадностью заглатывала их сочную плоть.
- Давно бы так, - ворчала она, прикадывая маденев к груди.
- Синевласая Лань, что дашь за десяток свежих яиц? - крикнула Чалая Лога, отправляя по рукам тяжелое гнездо, выуженное из придорожного куста. На дне млечно светились восемь крапчатых туканьих яиц.
Серая Мышь огрызнулась:
- Лучше спроси: чем одарим воровку, посе того, как эти проклятые туканы выклюют нам глаза?
Птицы бросились в атаку. Они с отчаянным криком впивались в макушки похитителей, клювы яростно щипали за пальцы, обхватившие гнездо. Девчонки пронзительно вскрикивали, передавая находку из рук в руки, но не бросали сокровище.
- Прочь, глупые, сами виноваты, что сплели гнездо не по-умному. В следующий раз прячьте детенышей в надежное место, подальше от человеческих глаз, - крича, отбивалась Чалая Лога.
Я сняла с руки браслет, свитый из трех изумрудных змеек с рубиновыми глазами, бросила ей в руки:
- Лови, подруга! И зорче смотри по сторонам.
Густая темнота пала резко, как черное тяжелое одеяло.
Воины вспомнили о женских прелестях. Они тайком прокрадывались к пленницам, осторожно их развязывали и уводили в кусты, намотав длинные косы на кулаки.
До самого утра вздохи и нежные признания оживляли темноту. Где-то недалеко в кустах стучали жемчужные браслеты Сладкой Пчелки, с другой стороны шелестел змеиный поясок Серой Мышки.
