До самого утра вздохи и нежные признания оживляли темноту. Где-то недалеко в кустах стучали жемчужные браслеты Сладкой Пчелки, с другой стороны шелестел змеиный поясок Серой Мышки.
Но громче сладких страстных стонов умопомрачительно журчала вода. Подруги пили торопливо, взахлеб. Стражники не скупились за тайные ласки.
Раздался громкий шепот:
- Проклятый, пустозвонный Барабан! Чтоб ты сдох! Чтоб тебя разорвало! Чтоб чресла вспухли! Чтоб высох сам! Никогда... не смей... не подходи! Уйди... Несносный... Не прощу!.. Уйдешь к другой?... Это к кому?.. Только попробуй... Как ты надоел... Ну ладно...
...Ночь окутала тишиной усталые ноги и плечи. Рядом, как ни в чем не бывало, похрапывали связанные подруги...
Сна не было.
Саблезуб?
Он не пришел.
Дикий рев оглушил долину... Какой-то зверь жутко выл и бесновался в далеких кустах.
-25-
Моя трубка... была пуста. Я поднесла ее к носу, от божественного аромата сердце заклокотало, кровь ударила в виски. Ноздри не уловили жала струи, и плоть бессильно распласталась, раздавленная черным небом. Я страдала. Невыносимая бессонница выела глаза, и лишь синяя ночь целовала опустошенное сердце.
Я вытащила из-за пояса книгу, поднесла к губам. Руки погибшей матери коснулись упругих страниц, сложенных ладонь к ладони. Они шевельнулись, раскрылись, и мир тайных знаков медленно выполз из сомкнутых раковин и закружился в потоке воспоминаний.
Гнев земли, и в гневе неба пламенело солнечное пекло,
сжигало и плавило горы, долины превращая в душистый туман,
умирал аромат бальзамина и роз.
Высоко в прохладное небо посмотри, человек,
нас эти горы приговорили, боги вопили
и каждый каменный истукан к небу зрачки млечные разворачивал.
Бельма слепые прозрели,
Поскакал крылатый изнеженный бог на гробовой колыбели.
Его молоко - наша кровь, его мысли - наша любовь,
его бальзам - боль ран, его смерть - соединенье племен и стран.
Я добавила в историю сражений свою войну.
Чуть свет застучат палки стражников, и пленницы, стеная, поплетутся дальше в горы. Но тело, не вкусившее ни минуты забвения, рухнет под палящими лучами на середине пути. Я задохнусь. Дубинки навсегда впечатают мои ребра в отшлифованный ступнями рабов раскаленный гранит.
Слезы текли по щекам.
Я была смертельно унижена. Палка погонщика вмазала по хребту, когда я дотронулась до неспелого манго, спрятанного в ветвях над тропой. Плод висел низко, рука взметнулась вверх, и связка пленниц, сбилась с ровного шага. Палки заплясали по спинам. Подруги заголосили. Резкая боль полоснула по плечу.
"Прочь, грязь!" - прошипели мои губы. Оцинвал отшатнулся, оскалил истертые клыки, хищно заулыбался, и взгляд уверенного самца скользнул вниз по бедрам. Я угадала желание похотливого скунса.
"Клянусь, рука перекосит поганую рожу, если ты прикоснешься!"
"Принцесса, принцесса, дам вода, тсс, тсс...".
"Прочь, грязь!"
Он отступил. В темноте от крепкого щипка вскрикнула Серая Мышь.
Тишину озвучило уханье сов и скрежет одинокого железного дерева. Луна запуталась в черных ветвях. Дебри пронзило рычание жуткого зверя. Неизвестное чудовище спешило по нашим кровавым следам.
Раздался шорох за спиной. Взволнованное дыхание коснулось волос. Я поняла: Саблезуб вспомнил о рабыне. Пленница, достойная лишь ударов, недорого стоит в этом мире. Плоть стала рабской, низменной и чужой... Она принадлежит прихоти господина, но мысли можно заковать только в мысли. Они палачам не доступны. Они сильнее бренной плоти. Продам свою кровь дорого. За жизнь драгоценных младенцев, за честь подруг, за возможность встретиться с воинами Несокрушимого и отомстить.
Месть хитра. Призывным сиянием глаз, нежной бархатной кожей выкуплю самое дорогое. Клянусь, насильник, ты запомнишь день, который иссушит тебя, как мумию. Ты бросишь в ноги рабыне свою драгоценную свободу, но все равно задохнешься от жажды.
Холодное ожерелье Саблезуба коснулось спины, острые зубы царапнули кожу. Руки скользнули по плечам, пальцы отыскали под жемчугом грудь, стиснули, сделали больно.
Потные толстые воровские пальцы... Я не узнала их. Они побежали вниз к тайнам, доступным лишь моим рукам. Я оглянулась - мерзкое рыло охранника оскалилось в кривой улыбке. Потная ладонь сдавила губы, пальцы сжали ноздри. Я не могла вздохнуть. Рядом присел второй похотливый скунс.
- Вода-вода, - шептал он, часто кивая головой.- Не кричать. Вода-вода, - он налил несколько капель в горсть и поднес к моим губам.
- Молчать, тихо-тихо, тс! Будем делать чпок-чпок!
Мерзкие пальцы влезли под тугой поясок, втиснулись сквозь сжатые бедра.
- Тсс, будет карошо... Будет многа вода...
От удара пяткой стражник опрокинулся на спину, его кувшин покатился по тропе, став добычей проснувшихся подруг. Они пустили его по рукам. "Мне дай, и мне", слышались голоса, журчание влаги и торопливые глотки.
Со вторым стражником я справиться не успела. Он подкрался сзади и накинул на голову маисовый мешок. Я почувствовала, как волосатое колено клином вползло между ног, влезло другое.
- Тс, тс...Карашо будет, прынцесса... тсс...тсс, платить вода будем, много буль-буль.
Раздался предательский шёпот подруг:
- Молчи, Синевласая, не дергайся. Позволь им. За воду. Подумай о младенцах, принцесса.
- Какая она теперь принцесса? Все мы здесь равные, каждый сам за себя. Мы все отдались за глоток, пусть и она. Чем она лучше нас?
- Пусть всадят принцессе по ребра. Ее отец, проклятый вождь, не защитил нас.
Серая Мышь заткнула мой рот травой, а Сладкая Пчелка намотала на кулак косы. Их когти вцепились в меня крепче рук насильников.
- Оттрахайте, наконец, Синевласую, может умнее станет.
- Покажи, оцинвал, на что способен! Вставь по полной!
Вдруг предательницы замолчали, бросили мои косы, хватка ослабла, наступила глухая тишина, в которой слышалось лишь клокотанье сердец да тяжелое сопение стражника, рвущего мои ноги.
- Саблезуб! - взвизгнула Серая Мышь и откатилась от меня подальше.
Удар, крик...
Сверху растеклось что-то горячее. Кровь?
Я сорвала мешок с лица, вдыхая свежий воздух.
Было светло. Луна уже выбралась из ветвей. Передо мной лежали два обезглавленных трупа. Кровь насильников забрызгала окаменевшие лица предательниц. Они с ужасом глядели на мертвецов.
В свете луны зловеще качнулся топор Саблезуба.
- Принцесса отказала вождю, но за глоток гнилой воды раздвинула ноги для грязных слуг. Стража! Разбить кувшины! Вылить воду! Пусть дешевые рабыни, рассыпавшие бусы в кустах, сожгут на солнечной сковороде свои подлые сердца.
