Вот так дела... Милав медленно закрыл рот, еще медленнее встал с колен. Старушка стремительно уменьшилась в росте и теперь достигала кузнецу едва ли до груди. Она уже не причитала, а только баюкала руку, спасенную из зубастого плена.
Милав осторожно вздохнул всей грудью, с восторгом ощущая могучее тело росомона-кузнеца. Какая благодать! Однако расслабляться не стоило внимательные глаза старухи так и сверлили верзилу. Нужно было как можно быстрее найти достойное объяснение случившемуся. Милав шевельнул самой длинной извилиной и заговорил:
- Прости ты меня, бабушка, да зла не держи на Милава-кузнеца, потому как не по своей воле покусился на длань твою немощную. А причиной тому колдовство басурманское, через которое и страдаю. Снятся мне ночами твари мерзкие и ужасные - вот и спасаюсь от них как могу. А в Рудокопово иду в надежде, что найдется там душа добрая - отпоит меня от порчи да сглаза, вылечит душу покалеченную...
Милав говорил, а сам дивился - ишь как складно реченька льется, и ведь почти душой не покривил - только о превращениях своих необычных умолчал. У старухи по мере рассказа кузнеца о его несчастье глаза все теплели, теплели, а когда Милав закончил свою душещипательную историю словами: "...а ежели никто не поможет мне, то удалюсь в горы да смерти искать стану!" старуха в сердцах воскликнула:
- Что ты, что ты! И думать забудь об этом, а душеньку твою мы очистим от скверны - сейчас многие через это страдают.
- Эх, бабушка, вашими бы устами, да мед кушать, а не со мной, оболтусом, речи разговаривать! Я ж вам чуть руку не оттяпал! Больно?
- Боль - что слеза: утрется за два раза! - махнула рукой старуха. - У тебя кто из родни в Рудокопове имеется?
- А как же! У меня родня в любой кузнице: молот-отец да мамка-наковальня!
- Экий ты потешник! А знаешь что - иди-ка ты ко мне. Изба у меня хоть и старая, но просторная - места хватит. А о горюшке твоем я позабочусь - и с травами знакома, и с заговорами нехитрыми. Ну как? - Старушка по-матерински смотрела на Милава.
- Да неудобно мне как-то, - промычал кузнец, - не хочу я быть никому в тягость. Я ж сюда на работу шел, а хвороба - она так, сбоку припеку.
- Чего ж неудобно? - спросила старуха. - Я, чай, не девка красная, чтобы стыдиться житья в моем доме. А втягость ты мне не будешь: заместо какой-никакой платы за постой по хозяйству поможешь - и вся недолга.
- Да соглашайся ты! - донеслось до Милава на пределе слышимости - это Ухоня, чтоб его за такую ночную охрану!
- Хорошо, бабушка, - сказал Милав после недолгой паузы, - определяюсь к вам на жительство! Только скажите, будьте любезны, как звать-величать вас?
Старушка даже слегка зарделась от такого галантного
- Зови меня бабушка Матрена.,
"Матрена - телом ядрена!" - прилетел легкий шепоток, и Милав подумал об Ухоне - поймаю, положу на наковальню и...
- Хорошо, бабушка Матрена, пойдемте смотреть ваши хоромы!
- Да ну тебя, кузнец-молодец, скажешь тоже - "хоромы"!
- А что! Мне после лесной чащи теперь любой дом - хоромы! - сказал Милав и спохватился: не сболтнул ли чего лишнего? Да вроде нет.
Спускаясь по холму вниз, в сторону крестьянской слободы, кузнец вдруг спохватился:
- Бабушка Матрена, а ты зачем сюда приходила-то?
- Так за травами, - откликнулась старушка, - скоро змеи свадьбу править зачнут - покусают многих, вот я заранее и готовлю траву для облегчения людского. Здесь места на целебные травы шибко богатые: и марьин корень есть, и папоротник, и вероника, что "змеиной травой" зовется. Вот только чертогрыза не отыскала, а это самое сильное средство от укуса!
- Неужто, бабушка Матрена, есть трава с таким страшным названием? удивился Милав.
- Есть, как не быть! - отозвалась старушка. - Чертогрыз кладут на растравленную рану от укуса змеи и ждут, когда трава яд вытянет. А название верное, потому как считается, что сам черт яд высасывает да в сторону сплевывает.
Милав шел рядом со старушкой и о чем-то думал.
- Ты чего закручинился? - спросила бабушка Матрена, заметив перемену в настроении кузнеца.
- О змеях помыслил, - отозвался Милав, - я раньше о них как-то не думал, а теперь...
- Тю-ю-ю, кузнец-удалец, нашел о чем горевать! - воскликнула старушка. - Да я тебе из коры ясеня такой оберег сделаю - все змеи стороной обходить станут!
"Бабушка Матрена только о ползающих змеях говорит или о двуногих тоже?" - чревовещал невидимый Ухоня.
Так за разговорами и неслышными для старушки комментариями невидимого Ухони они дошли до Матрениной избы. А изба у бабушки Матрены оказалась действительно не хоромы. Добротный лет сто тому назад дом из сосновых кряжей теперь выглядел ветхим стариком, доживающим свой век на мхом поросшей завалинке. Милав осмотрел древнее строение, помнившее, наверное, еще бабушку самой бабушки Матрены. Опытный глаз кузнеца, не боявшегося и плотницкой работы, сразу прикинул, что можно сделать с этим раритетом деревянного зодчества.
- Ну, вот что, бабушка Матрена, - сказал Милав старушке, - ты в избу ступай, дела свои делай, а я здесь малость осмотрюсь.
Бабушка засуетилась, побежала в избу. Милав услышал, как там зазвенела посуда, - сердобольная старушка собиралась попотчевать случайного гостя. Ну что ж, пусть себе суетится, а у кузнеца и свои дела найдутся.
- Как тебе старушка? - Голос ухоноида нарушил течение мыслей кузнеца.
- Я с тобой еще поговорю по поводу сегодняшнего утра, - пообещал Милав вполголоса. - А сейчас не мешай мне: хочу помочь старушке за доброту ее, потому как неизвестно - в кого завтра превратится кузнец.
И Милав принялся за работу, не обращая внимания на оправдательную болтовню Ухони. Первым делом кузнец решил немного выправить скособочившийся на одну сторону дом. Он принес тонкое бревно длиной в десять аршин, подкатил к углу валун пудов на двадцать, подкопал угол сгнившего сруба и воткнул в ямку бревно. Приладился поудобнее и, используя валун как точку опоры, а бревно - как рычаг, навалился всем своим телом. Изба скрипнула, бревна захрустели, и Милав услышал крик из дома:
- Ой, да неужто опять колдун проклятый шуткует? - Бабушка Матрена вылетела на крыльцо и, увидев, чем занят кузнец, всплеснула руками: - Да ты никак мою избу порушить собрался?!
- Не волнуйтесь, бабушка Матрена, я дому вашему костыли примериваю, чтоб стоял ровнее!
- Ну, коли так... - И старушка вернулась к своим горшкам.
А у кузнеца было еще много работы: плетень упавший поправить, крыльцо выровнять, навесы кованые закрепить, чтобы дверь до конца закрывалась. В общем, дел было невпроворот.
Часа через три бабушка Матрена позвала Милава:
- Прошу откушать работничка молодого. Уж не побрезгуй: хлеб-соль на столе, а каша в печи - хошь ешь разварную, хошь - на бабку кричи!
