Брэйв перевел дух и промокнул платком вспотевшую лысину. Часы медлительно и важно пробили одиннадцать. Распахнулась дверь, и адъютант почтительно доложил;
– Полковник Нортон, сэр.
– Пусть войдет, Погги.
Адъютант повернулся кругом, но Брэйв окликнул ero:
– Минуту, Погги. Как самолет?
– Будет ровно в час, сэр.
– Отлично, отлично… – Адмирал несколько секунд тупо разглядывал разбросанные на столе бумаги. – Вот что. Погги… предупредите штурмана, что мы дадим небольшой крюк. Туда… на Бикини. И не забудьте распорядиться, чтобы оповестили штаб зоны. Все, Погги.
– Слушаюсь, сэр.
Адъютант вышел. Брэйв с изумлением раздумывал над своим неожиданным решением, пытаясь проследить ход мыслей, вызвавших его. Кажется, что-то вроде прощального. визита… Нет, не то. Нечистая совесть?
– Разрешите, сэр?
«Вот он, один из виновников катастрофы! Не сумел вырвать у полумертвых пациентов признания в том, что шхуна залезла в запретную зону! – Брэйв смерил Нортона злыми глазами и указал на кресло. – Как всегда, франтоват, сух и спокоен. Подожди, полковник, посмотрим, что ты запоешь через минуту!»
– Благодарю вас, сэр, – сказал Нортон. Он уселся в плетеное кресло перед столом и настороженно взглянул на Брэйва. Тот с нарочитой неторопливостью принялся перебирать бумаги.
– Так вот, Нортон… Где это она? Ага, вот… Вызвал я вас для того, чтобы вы ознакомились с этой вот телеграммой. – Он протянул через стол желтый лист официального бланка.
«Брэйву, Нортону. Сдать дела, вылететь немедленно».
– Вам все понятно, надеюсь? – продолжал Брэйв, с наслаждением следя, как кирпичный загар на лице полковника приобретает бледно-серый оттенок, – Это вполне закономерное следствие нашей с вами, – Брэйв сделал ударение на последнем слове, – работы в Японии. Там, наверху, видимо, решили – и совершенно справедливо, Как мне кажется, – что ваших обещаний и посул с них вполне достаточно.
– Но ведь вы сами, сэр… – потухшим голосом начал Нортон.
– Что я сам? – Брэйв вскочил на ноги и хлопнул ладонью по столу. – За последние четыре месяца я три раза летал в Вашингтон! Меня десятки раз отчитывали по телефону! И все потому, что я полагался на вас! А вы не смогли вылечить этого… раскисшего Кубосава… И кто может поручиться, что завтра не отправится на тот свет еще кто-нибудь из этих дохлых? Вы? Вы можете? Сомневаюсь, полковник…
– Лучевая болезнь – не грипп, адмирал, – с трудом сдерживаясь, сказал Нортон. – Никто до нас…
– Это мне известно. – Адмирал снова сел и налил себе воды. – Короче говоря, сегодня .в час мы вылетаем. Объясняться будем в Вашингтоне… Если нас будут слушать.
«Постарается все свалить на меня, – с ненавистью подумал Нортон. – Адмирал… цвет нации! Мерзкая, жирная свинья! И трус вдобавок».
– Я вас больше не задерживаю. Не опоздайте.
– Слушаюсь, сэр. – Нортон, гордо вскинув голову, пошел к дверям.
Выходя, он услышал, как Брэйв приказал адъютанту:
– Подайте мне папку с делом «Дракона»… и письмо Окадзаки. И до того, как нужно будет ехать, не лезьте сюда. И никого не пускайте.
Темно-тиний океан с мелькающей в нем ослепительной точкой отражения солнца и бескрайнее небо, словно сияющая голубая пустота, окружали самолет. Брэйв, расположившись рядом со штурманом, напрасно вертел головой, силясь увидеть что-либо, на чем можно было бы остановить взгляд.
– Еще несколько минут, сэр! – крикнул штурман. Брэйв кивнул и принялся рассматривать карту, разостланную у него на коленях. В кабину заглянул радист и наклонился к штурману. Тот довольно улыбнулся.
– Обменялись позывными со штабом зоны. Очень хорошо, сэр. Теперь можно быть спокойным. В прошлом году здесь был сбит один наш самолет. О нем забыли послать в штаб оповещение, а пилот не знал. Сразу, без предупреждения, налетели три «Сэйбра» и… Вот они, Маршаллы!
Впереди, на бархатном фоне океана, появилось несколько крошечных пятен. Брэйв схватился за бинокль.
– Это атолл Уджеланг, сэр! – кричал штурман. – Там, дальше, видите, маленькая точка? Это Эниветок. Сейчас развернемся и пойдем на Бикини. Тем, кому часто приходится летать в этих местах, всегда хочется подняться повыше. Страшные места, сэр! Говорят, во время взрыва первого марта за сто миль отсюда машины тряхнуло так, что они чуть-чуть не рассыпались.
Брэйв вспомнил багровый шар и горы добела раскаленного пара, и ему стало не по себе. Снова, как и тогда, рубашка прилипла к его жирной спине.
– А вот и сам Бикини, – штурман протянул указательный палец. – Вон там, где видна цепочка островков – видите? – большой промежуток между предпоследними двумя. Там и был остров, на котором взорвали эту штуку.
Да, через минуту они пролетят как раз над этим местом. Когда-то здесь располагалась Полоска песка, похожая па обломок иззубренного серпа. С небольшой высоты она напоминала загарпуненное морское чудовище. А в ночь на первое марта здесь был ад. Не какой-либо «сущий ад» – отвлеченное понятие, и не жалкие пыточные камеры «священного писания», а настоящий ад, уничтожающий все – скалы; воду и воздух. Ад этот создал он, можно сказать, своими руками. И вот теперь на дне – огромная воронка глубиной в несколько десятков метров. Адмирал открыл зажмуренные глаза. Рыба и прочая океанская живность, заплывающая туда, дохнет…
– Сейчас будут два атолла, совсем рядом. Ронгелап и Ронгерик. Кваджелейн остался справа от нас. Прикажете взять курс на Гавайи, сэр?
– Да-да, – слабым голосом проговорил Брэйв, – давайте на Гавайи. Спасибо, мой мальчик. Спасибо.
Он сполз с сиденья и прошел в пассажирскую кабину. Адъютант и Нортон с интересом глядели в окно, упершись лбами в стекло. Адмирал сел в кресло. Ему было очень нехорошо. Впервые он с тоскливой ясностью осознал всю безнадежность своего положения. Да, провала с японцами ему не простят. Надо же было этому паршивому «Дракону» попасть под пепел! Но кто виноват? Ветер? Неужели этот мировой скандал начался только потому, что ветер дул на северо-запад? Или потому, что Нортон не сумел поставить японца на ноги? Ерунда. Конечно, нет. Тут…
Он снова, как и в кабинете, застонал и закрыл лицо руками. Подошел адъютант и тихо сказал:
– Подходим к Гонолулу, сэр.
Перед самым Вашингтоном адмирал заснул – сказалось нервное напряжение последних суток, когда он лихорадочно перебирал в уме все возможные последствия смерти Кубосава. Заснул он неожиданно для себя и так Крепко, что не слышал, как произвели посадку. Адъютант разбудил его, вежливо трогая за плечо:
– Уже прилетели, сэр. Машина ждет.
– Уже? – Брэйв посмотрел на него бессмысленными глазами, затем пришел в себя. – Ах, да… Ну, пойдемте. Кто-нибудь встречает?
