Задание достичь Бороды Императора, как назвали китайские власти обнаруженный в космосе объект, экипаж «Шэнь Чжоу» в составе трёх тайконавтов получил тринадцатого марта, а четырнадцатого корабль уже стартовал с космодрома Вэньчан на острове Хайнань, откуда с завидной частотой стартовали все корабли серии «Великий Поход».
– По нашим данным, – сказал министр обороны капитану корабля майору космических сил Китая Юншэну Ли, – мы вылетаем первыми, поэтому будьте добры присоединить объект к Поднебесной, прежде чем это сделают для своих заказчиков другие космонавты. Вождь не потерпит неудачи, как в прежние времена.
– Хо! – отдал честь Юншэн Ли. – Мы готовы умереть за нашего вождя!
– Умирать не надо, – по-отечески пошлёпал тайконавта по щеке министр. – Только в случае моего приказа.
В девять часов утра четырнадцатого марта «Шэнь Чжоу» вышел за атмосферу Земли и повернул к Луне. Правда, приближаться к ней не стал, обогнул изрядным крюком и, удалившись на миллион километров, включил генератор хода, изобретённый российским учёным Леоновым, но ставший достоянием специалистов Китая и Соединённых Штатов в результате утечки информации. Поговаривали, что Леонов сам продал свои разработки за рубеж, когда российские космические власти отказали ему в содействии при постройке лаборатории.
Так это было или не так, ни Юшэна Ли, ни его коллег-тайконавтов не волновало. Они решали иные задачи, вдохновлённые вождём Поднебесной на подвиги, и вполне могли управлять сложнейшей техникой, в том числе и эграном, нажимая нужные сенсоры. Большего от них не требовалось, да и почти все функции управления кораблём лежали на компьютере Мао.
Шестнадцатого марта «Шэнь Чжоу» преодолел шестьдесят миллионов километров и пересёк орбиту Марса, который на данный момент находился по другую сторону Солнца.
Тайконавты доложили в китайский Центр управления космическими аппаратами, называемый Управкомом, о своём положении и получили данные для корректировки курса. Этим делом тоже занимался компьютер, определяя координаты движения и ориентации в пространстве, поэтому никаких сюрпризов не возникло.
Восемнадцатого марта «Шэнь Чжоу» вышел в лоб приближавшемуся объекту и снизил скорость. По расчётам ведущих корабль специалистов Центра управления полетами тайконавтам надо было повернуть к Солнцу и ждать Бороду Императора, постепенно увеличивая скорость корабля, так чтобы объект сам его догнал. В этом случае дополнительных манёвров для причаливания к нему не требовалось.
Расчёт блестяще удался.
Девятнадцатого марта объект стал виден в окуляры видеосистемы корабля, основой которой служили два телескопа.
Двадцатого марта Борода Императора догнала «Шэнь Чжоу», и тайконавты смогли её рассмотреть сначала в бинокли, а потом и невооружённым глазом.
– Это вовсе не борода, – заметил бортинженер корабля Чжимин Тан. – Это козлиные рога.
– Скорее лосиные, – возразил коллеге второй пилот Дэмин Чен. – Вместе с башкой.
– Башка не лосиная.
– Но и не козлиная.
– Ты хочешь сказать – императорская?
Дэмин Чен засмеялся.
– Попрошу не оскорблять нашего императора! – строго сказал Юншэн Ли.
На этом и закончилось эмоциональное обсуждение формы объекта экипажем «Шэнь Чжоу». Все трое тайконавтов не были романтиками и не видели в космическом сооружении никаких чудес. Оно должно было принадлежать Великой Поднебесной Империи, и это превышало любое другое значение найденного объекта.
Через час Борода Императора приблизилась на расстояние ста метров, скорости объекта и корабля уравнялись, и они полетели рядом, единой компанией.
Юншэн Ли приступил к маневрированию, чтобы завершить вторую часть задачи – стыковку с гигантским инопланетным сооружением неизвестного назначения. Для этого специалисты придумали оригинальные захваты – гекколины, с помощью которых можно было не только лазать по стенам и скалам на планетах, имеющих атмосферу, но и цепляться за твёрдые поверхности в вакууме.
Процесс стыковки занял не один час. Гекколины почему-то соскальзывали с бугристых боков центрального ядра Бороды Императора, к которому крепились ветвистые спиралевидные конструкции, действительно вблизи больше похожие на желтоватые, витые, козлиные рога, чем на «сосульки бороды китайца». Лишь с двадцатой попытки – тайконавты были упорны и терпеливы – удалось «заякориться», уже без помощи гекколинов, в узле крепления «рогов» с грубым, но геометрически правильным конгломератом скал ядра, из которого торчала гигантская труба, превосходящая по размерам «Шэнь Чжоу» в несколько раз.
Компьютер корабля медленно притянул корабль к якорю, наматывая тикуроновый, не ломающийся при низких температурах вакуума трос. Движение замерло. Борода Императора по-прежнему мчалась к солнцу со скоростью около ста километров в секунду, но эта скорость не ощущалась, звёзды смещались относительно наблюдателя очень медленно.
Отдохнули, радуясь успеху, выпили по пластету горячего чая с тонизирующими добавками. Бортинженер приготовил капсулу с флагом Китая, Юншэн Ли – капсулу с маячком, который должен был сообщать всем приближающимся кораблям о принадлежности Бороды к объектам Поднебесной. Это было незаконно по отношению к другим государствам, поскольку международное сообщество выработало единую Хартию космоса, где было сказано: все планеты Солнечной системы и все находящиеся вне Земли объекты не принадлежат ни одному государству мира и считаются общим человеческим достоянием. Однако китайцы, равно как и американцы, всегда отличались пренебрежением к общемировым правилам и считались только с мнением своих лидеров.
Первым к Бороде Императора отправился бортинженер.
Для передвижения в невесомости космонавты всех мировых держав использовали специальные модули, похожие на кресла без сидений. Имелись такие модули и на борту «Шэнь Чжоу». Тайконавты называли их тяо.
Чжимин Тан оседлал тяо, компьютер Мао открыл ему переходной шлюз, и тайконавт выбрался в открытое пространство, видя справа от себя бугры и дыры «астероидного ядра», а слева – яркие россыпи звёзд Млечного Пути. Не торопясь, он проверил маневренность тяо, подлетел к бугристому боку «астероида».
Беззвучно раскрылась капсула в руке тайконавта, развернулся нейлоновый флаг Китая. При полном отсутствии воздуха он так и застыл в том положении, какое ему придал механизм развёртки.
Чжимин Тан поискал бугор поровней: в свете нашлемного фонаря он казался коричневым и пористым как губка, – и воткнул торец древка в скалу. Вскипел белой пеной механизм крепления, раскрывающий ячейку с клеем, выдерживающим сверхнизкие температуры.
