куда более спокойно, придерживаясь линии поведения, выработанной за время после перерождения.
У него достаточно событий за спиной, чтобы отвечать именно так. Вряд ли это вызовет подозрения.
— Личные обиды… — Старик покачал головой, заставляя красный колпак скользить верх вниз по линям глубоких морщин на лбу. —…это когда семья разодрана в клочья потусторонним, это когда предают самые верные друзья, это когда цель жизни ускользает из-под носа… Личные обиды, что может мальчишка знать о них?
Влад, не ожидавший подобного спича, фыркнул.
— С высоты ваших лет может и так, но почему мои личные обиды должны быть менее значимыми от того, что у кого-то они превращаются в трагедии? — Откинувшись назад, Влад смотрел прямо в мутные глаза. Он больше не боялся. Нет, не так, он не мог позволить себе бояться. Страх, как и любой другой инстинкт, либо контролируется, либо контролирует. — Презрительно косятся, или наступают на ноги… мне терпеть все это потому, что у кого-то вырвали глаза, или отрезали пол туловища? Может, кто-то и проявил бы мудрость, сказав, что так и нужно поступать, но высшая мудрость жизни — борьба. Каждая наша клеточка — не просто результат, это процесс непрерывной борьбы, отчаянной и самоотверженной. И если борьба не проявляется в жизненных мелочах, как можно быть готовым к по-настоящему серьезным испытаниям?
Личная философия — важнейший элемент понимания других людей. Если она есть, это фундамент, вокруг которого строится все остальное. Поступки, идеи и даже скрытые мысли могут быть определены, если знаешь личную философию. И Влад собирался позволить копнуть под себя, точнее под личину Крауса, к которой присматривался старик. Пусть у него в руках появится этот нож, и не важно, что он из картонки.
— Униженные ученики требуют наказания, и логия фламмель, в которой ты обучаешься, обязана его осуществить. Как собираешься бороться с этим? — Старик с легким прищуром смотрел на агрессивного подростка, быстро справившегося со страхом и вновь демонстрировавшего дерзкий взгляд.
— Наказание логии? Без проблем, я могу покинуть ее. — Влад улыбнулся, ощущая на себе испытующее внимание. Кажется, его просто пришли запугать, а не лишать жизни. Но все же личное внимание такой личности, как Солем, проблемно. — Хоть сейчас пойду и сдам все необходимые экзамены. Нет ученика, некого наказывать.
В комнате повисло молчание, прерываемое лишь жужжанием фокусирующейся линзы в монокуляре старика.
— Готов сдать экзамены? — Старик пристально смотрел на Крауса, в осанке которого нет и следа неуверенности. — Я могу принять их, и, если справишься, наказания не последует.
Солем не мог скрыть интереса к ненормальным способностям к обучению у юноши. Если со скоростью и реакцией все ясно из записей битв, то данный аспект имел большую прореху в личном деле.
— Не нужно делать мне одолжений. — Влад наклонился вперед, упираясь предплечьями в колени. — Вы выяснили обо все мне еще до первой встречи. Значит и о делишках Шаи знали. Что помешало разрушить помолвку до посещения логии фламмель? Столько работы по секретному переводу документов из одной логии в другую, и не могли убрать одну галочку в личном статусе? Что помешало хотя бы объяснить нюансы помолвки гражданского и курсанта пылающего воинства? Не думаю, что для пылающего воинства вообще существует понятие неважных мелочей, чтобы о них просто забыть. А зная меня, вы четко понимали, какими последствиями обернется весь этот казус.
После некоторых раздумий, взвесив все за и против, Влад решил поднять довольно острую тему. Противоположенная сторона явно заинтересована в нем, и грядущий тест покажет высокий уровень когнитивных способностей. С такими данными не догадаться о методах Солема практически нереально. Если Влад не обозначит свое знание, это покажет, что агрессивный характер и мстительность — ширма, скрывающая настоящую личность. Так что пришлось рисковать, идя на открытую конфронтацию.
— Хотели посмотреть, понаблюдать, как я поступлю. И теперь приходите с претензиями? Не важно, проверка это на лояльность, где я мог бы переступить через личные убеждения ради общего блага, или крючок правонарушения, за который можно подловить. Вы все это организовали, и одолжение… оно не с вашей стороны, а с моей. — Кривя губы, Влад всем видом показывал, что обличает лицемера. — Я до сих пор здесь, а не на Омелуме с верными братьями, у которых нет подобных хитрых схем. Потому что понимаю важность пылающего воинства, да и что лгать, зарплата здесь хорошая. Но повторюсь, не нужно кидать в меня камень, а потом предлагать бинты с надеждой, что буду вам благодарен.
Глава 61
Экзамен
Резкая тирада Влада отразилась безразличным холодом со стороны старика. Он лишь пристально смотрел на парня, будто видел его насквозь.
— Если товарищ по оружию позовет на помощь во время устранения потустороннего из измерения Арнэворан, как поступишь? — Солем говорил ровным тоном, будто его и не обличали вовсе.
— На задания, связанные с измерением Арнэворан, пылающее воинство выходит с замкнутой системой дыхания. — Влад не ожидал, что старик завершит предыдущий разговор так неожиданно и сразу перейдет к экзамену, но не растерялся. Он вычитал почти все знания из библиотеки логии фламмель, так что уверен в своей готовности. — Подача воздуха в ней осуществляется строго регулированными дозами. Их достаточно лишь для дыхания, причем в ограниченном диапазоне. Повышение давления, сопряженное с попыткой сказать хоть слово, активирует систему выкачки воздуха из легких. Это необходимо для предотвращения воздушного взрыва, ведь выходцы Арнэворан контролируют атмосферу и всю воздушную стихию. Если бы на задании меня позвал товарищ, то я был бы уверен, что это один из пересмешников — искаженных измерения Арнэворан, и устранил бы угрозу. Как именно это сделать, зависит от конкретной ситуации. Но общие доктрины борьбы с пернатыми мне известны, могу перечислить.
Ответ Влада, не громкий и не тихий, вызвал едва уловимый кивок старика.
— В каком порядке следует исполнять приказы? Устранение зараженного, захват потустороннего, зачистка местности, доклад, защита Благочестивца, вывод раненных, подавление огнем врага…
Солем продолжил перечислять варианты, которые медленно обращались в иерархическую последовательность согласно знаниям Влада. Он не испытывал ни малейших сомнений в том, что сможет сдать экзамен, даже если вопросы сформулированы совсем не так, как описано в книгах. Эйдетическая память и опыт в олимпиадах делали Влада прекрасной машиной для генерации ответов, наиболее близких к правильному.
В течение почти трех часов старик продолжал спрашивать, демонстрируя не только желание поставить сопляка на место, но и собственный, невероятно высокий уровень эрудиции.
Последние вопросы вообще не касались знаний, которыми владела логия фламмель. Они относились к боевому регламенту в непредвиденных ситуациях, вопросы выбора там, где выбор одинаково паршив и неприятен. Тем не менее, ни на одном Влад не колебался. Отвечая так, как ответил бы Краус Майнорд из личного дела. Решительно, жестко, бескомпромиссно. Вопросы, затрагивающие жизни тысяч и миллионов гражданских, самых близких друзей, даже семьи… Все это отчеканивалось твердыми и уверенными ответами, которые самый черствый солдат счел бы непомерно жестокими.
— Достаточно. — Солем махнул рукой к концу экзамена, затронувшего почти все области компетенции пылающего воинства: Тридцать с лишним потусторонних измерений, гражданский и военный кодекс, взаимоотношения с Элистократумом, и многое другое. В иссохшем вытянутом лице, не отразилось ничего, однако в глубине мутных глаз плескалось довольство. — Ты усвоил достаточно основ всего за сутки… хорошо. Но выпуск из логии фламмель всегда сопряжен с практическим заданием. Будь готов сегодня вечером. Свободен.
Влад поднялся, и не поворачиваясь спиной, покинул комнату. Лишь когда он ушел на безразличном лице Солема вяло проявились эмоции. Легкий прищур в уголках глаз и растянутые бледные губы, иссечение вертикальными бороздами.
Ответы Крауса удовлетворили старика.
Острый, пытливый ум, с невероятной способностью к запоминанию и анализу информации. Отличные боевые способности, которые даже до принятия огненной крови позволили подавить сверхчеловека без особых проблем. Решительность и готовность идти на любые жертвы ради выживания человечества.
Те качества, что, Солем хотел бы видеть в идеальном пылающем воине, гиперболизировались в Краусе. И это немного настораживало. В реальности не существовало вещей, которые могли бы полностью кого-то удовлетворить. Образ юного дарования слишком идеально ложился в ожидания старика. К счастью, есть еще эта дерзость и непокорность, иначе Солем всерьез бы задумался над тем, что потусторонние послали агента
