- Пить...
Бледные тонкие губы ребенка шевельнулись и сжались.
- Ты... слышала? - дрогнувшим голосом спросила Анна и неожиданно цепко схватила девушку за руку.
- Да... - чуть слышно выдохнула девушка.
"Тихий" вздохнул во сне, заставляя обеих вздрогнуть.
- Он... он... - Анна провела рукой по горлу, словно стараясь раздавить образовавшийся в нем комок, а вторая рука все сильней держала Альбину.
- Да, он приходит в себя, - зачем-то шепотом, будто опасаясь спугнуть чудо выговорила девушка, ее лицо осветилось нежной улыбкой, взгляд стал ласковым. - Вы победили, Анна.
- Он... - снова начала и снова заткнулась Анна и вдруг резко развернулась девушке, со слезами бросаясь ей на грудь. Громкие рыдания огласили комнату, заставляя "тихого" приоткрыть глаза.
- Что случилось? - вскочил он с места, жмурясь от света лампы.
- Он... - всхлипнула Анна в очередной раз.
- Мальчик очнулся, - пояснила Альбина, не зная, как ей высвободиться из рук потрясенной женщины.
- Уфф... - шумно выдохнул "тихий". - Ну вы меня и напугали... Я уже думал что-то стряслось...
- Пить...
- И дайте человеку воды, истерички.
"Тихий" подошел к столу, взял с него стакан и направился к кровати.
- А ему можно? - поинтересовалась Альбина. Анна кивнула.
Мальчик сделал несколько неуверенных глотков (тонкая шея при этом ходила ходуном) и неожиданно закашлялся, прежде чем кто-либо успел произнести хоть слово, "тихий" уже сорвал с него веревки и помог приподняться, шепча что-то неразборчивое, но ласковое: почти так он утешал и Альбину, когда та умирала от страха на крыше.
- У вас что-то происходит? - высунулась из-за двери белая медицинская маска. - Вам нужна помощь?
- Он пришел в себя, - объявила Альбина, поглаживая все еще рыдающую Анну по голове, как мать порой гладит ребенка.
Ее удивляло, что эта женщина, казавшаяся такой суровой и сильной вдруг так сорвалась, но еще больше Альбина удивилась бы, узнав, что именно такое состояние - неуверенное, держащее слезы наготове и было истинной сутью ее новой знакомой. Да и сама Анна не знала, откуда у нее взялись силы держаться до сих пор.
- Вы хотите сказать что... - лица под маской не было видно, но округлившиеся надбровья глаз оказались достаточно красноречивыми.
- Да. Мы одержали победу, - продолжая держать стакан у губ больного, принял торжественный вид "тихий".
- Господа! - торжественно провозгласил "маска". - Об этом должны знать все. - И его голова скрылась за дверью.
- Зачем? - уже более сдержанно спросила Анна, вытирая слезы рукавом.
- Вы - добрая волшебница, - подмигнул ей "тихий". - Есть еще в мире чудотворцы. А теперь кто-то из нас должен пойти и доложить "большому начальству". Ала, может, ты? Тебя по блату примут вне очереди...
- Какой еще блат, - отмахнулась Альбина, не замечая еле прикрытой насмешки.
...Он заметил лавину слишком поздно - по обе стороны простирался белый лед, а сверху уже катился смешанный каменно-снежный поток, и от него нельзя было ни отклониться, ни укрыться, ни сбежать, а прямо в глаза навстречу светило солнце - убийственно яркое, в считанные секунды выжигающее человеку глаза, повторенное выглядывающим наружу и с под снега ледяной поверхностью...
Он уже был готов закричать, задергаться, но первое же движение вернуло его обратно в кабинет. Прямо в глаза надсадно и жестко бил свет лишившейся во время перестановок и строительных работ абажура лампы.
"Нет, так дальше нельзя, - думал Рудольф, быстро отхлебывая воду из тонкостенного стакана с выгравированной на боку рябиной. - Мне нужен хоть не долгий отдых, иначе..."
Что означало "иначе", он не знал и сам.
"Ну хорошо, - продолжал он монолог, призванный на время помешать ему - эвакуация уже разрешена. Одной проблемой меньше. Собственно, этим я уже выполнил свою работу - сохранил укрепление до ее начала. Разве я планировал что-то большее? Теперь остается отрегулировать порядок отъезда. Первая машина - дети. Это тоже бесспорно..."
Свет лампы бил в глаза, Рудольф зажмурился и снова ему в зрачки заглянуло жесткое солнце, рассыпаясь бликами по ледяным пятнам, а к шуму лавины примешались чьи-то ехидные голоса: "Этот придурок нам не нужен... зачем его предупреждать? Пусть выкручивается как хочет... Да и в случае возмущения он пригодится: если люди придут в мэрию, они застанут там своего козла..."
Голос принадлежал его непосредственному начальнику. "козлом" и "придурком", судя по тексту, оказался сам Рудольф.
Это его специально бросили в зараженном городе, чтобы продемонстрировать населению, что не все представители власти сбежали. Это к нему все стоящие рангом выше относились как к недоразумению, случайному в их кругу человеку - только сейчас, перед катящейся с гор лавиной Рудольф понял это достаточно четко. Теперь он вспоминал и другие приметы особого отношения к своей особе... Особого - к особе...
- Неправда, это провокация! - возмутился он.
- Что? - прозвучал в ответ женский голос.
- Эльвира? - Рудольф несколько раз моргнул, вновь привыкая к свету. Слушайте... Вы ходите по всему укреплению - может, вы знаете, где здесь можно найти хоть чашечку кофе?
- В баре, - машинально ответила она. - Трупы оттуда уже убрали в подвал...
- М-да... - при воспоминании о его первой встрече с делами рук констрикторов, Рудольф ощутил легкое подташнивание. Желание пить кофе тут же улетучилось.
- Можете попробовать вот это, - Эльвира порылась в сумочке и извлекла из нее лекарственную упаковку с круглыми коричневыми шариками. - Это сухой кофе - концентрат. Здорово протрезвляет... А я к вам с новостью.
- Ну?
- С потрясающей новостью, - уточнила Эльвира. - И это вовсе не розыгрыш. Констрикторизм поддается лечению.
- Что? - Рудольф еле удержался, чтобы не вскочить с места. Сон как рукой сняло.
- Мало того, - торжествовала журналистка, - лечится почти элементарно, так сказать подручными средствами. Мальчик Анны очнулся. И не говорите мне, что этого не может быть - я сама свидетель. Анна говорит, что справиться с констрикторизмом не сложнее, чем с воспалением легких. Никаких новых лекарств, никаких операций, никакой медицинской аппаратуры только таблетки, имеющиеся почти в каждой домашней аптечке. Комбинация сульфамидов и антибиотиков. Вот, - прочитала она в записной книжке.
- Так... - Рудольф оперся на стол и встал. - Анна с мальчиком отправляются отсюда первым же рейсом.
- Мы уже обсуждали это, - не моргнув и глазом уточнила Эльвира, как она, не Рудольф, руководила планирующимся отъездом. - Пока он очень слаб. Ему нужно еще полежать - неизвестно, не вызовет ли дорога рецидив. Да и сердце может не выдержать...
- М-да... - повторил Рудольф подходя к окну. Всего около получаса назад вид оттуда его сильно удручал: по площади, приобретшего следы общего развала и запустения (следствие все тех же строительных работ, рассеявших кругом кучи мусора), то тут, то там медленно ползали фигуры констрикторов, большинство задерживалось внизу и можно было пронаблюдать как они ходят вдоль стен, время от времени ударяясь плечом или всем телом в кирпичную кладку. Сейчас, по его мнению, этих безмолвных сомнамбул должно было скопиться больше, пожалуй, стоило уже проверить целостность свежих участков. Так и было - но не это заставило Рудольфа поменяться в лице и отшатнуться.
