- М-да... - повторил Рудольф подходя к окну. Всего около получаса назад вид оттуда его сильно удручал: по площади, приобретшего следы общего развала и запустения (следствие все тех же строительных работ, рассеявших кругом кучи мусора), то тут, то там медленно ползали фигуры констрикторов, большинство задерживалось внизу и можно было пронаблюдать как они ходят вдоль стен, время от времени ударяясь плечом или всем телом в кирпичную кладку. Сейчас, по его мнению, этих безмолвных сомнамбул должно было скопиться больше, пожалуй, стоило уже проверить целостность свежих участков. Так и было - но не это заставило Рудольфа поменяться в лице и отшатнуться.
- Что?..
- Пожар.
Вопрос и ответ прозвучал наловившись друг на друга.
- Быстро! - едва ли не закричал Рудольф, кидаясь к двери.
- Где пожар? Что горит? - заспешила вслед за ним журналистка.
Горели соседние дома, по счастью, отделенные от мэрии мостовой, но не их судьба так обеспокоила Рудольфа - одна из повалившихся стен рассыпала искры по площади, забрасывая отдельные обрывки пламени к самому навесу, под которыми притаились пригнанные к укреплению грузовики и отдельные легковушки...
Они опоздали всего на несколько секунд - когда несколько человек, на бегу присоединившиеся к Рудольфу выскочили на улицу, огонь уже добрался до бензинового пятна, расцвел, пожирая впитавшееся в мостовую горючие крохи и прыгнул на стоящий с краю автобус.
- Стойте, все назад! - закричал Рудольф, прежде чем раздался взрыв. Площадь становилась похожей на ад - красные от огня клубы взрывного дыма потянулись вверх, яркие брызги огня фейерверком рассыпались по сторонам, сопровождаемые черными обломками где-то по спереди огня медленно передвигались молчаливые, темные силуэты констрикторов. Они не падали, спасаясь от взрывной волны, не уклоняясь от огненных щупалец - и это выглядело наиболее жутко. На многих загоралась одежда, но они продолжали идти, пока не падали: без крика, без какой-либо внешней реакции на сжигающую их боль.
- Зомби... - прошептал кто-то из упавших на землю рядом с Рудольфом.
Казалось, только сейчас ринувшиеся на борьбу с пожаром добровольцы осознали, что прежняя опасность никуда не делась - расстояние между лежащими на мостовой людьми и первыми душителями довольно быстро сокращалось.
- Назад! - прокричал Рудольф, вскакивая на ноги. Почти все последовали его примеру. Спасать транспорт уже было поздно - лишь один стоявший чуть поодаль строительный кран-передвижка еще не был затронут огнем, но сложно было сказать, уцелеет ли он - даже на большом расстоянии вышедшие из укрепления люди ощущали на себе жгучий жар; волосы их с треском закручивались в мелкие спиральки.
- Уходим! - поддержал Рудольфа кто-то малознакомый - в спешке сложно было запомнить все лица.
- Нет, погодите! - перебил его чей-то другой голос, более высокий и резкий, который можно было принять за мальчишеский. - Я сейчас...
- Назад! - закричал Рудольф рванувшейся к крану фигурке, но тот уже не обращал внимания ни на что.
Шумный топот сообщил Рудольфу, что остальные выполнили его приказание. Логичнее всего было отправиться обратно, под защиту дверей и ружей и ему - но Рудольф замер, как завороженный глядя на бегущего к подъемному крану смельчака - вот он открыл дверцу, вот шагнул внутрь...
Кожа на лице Рудольфа начала зудеть от жара, периферическим зрением он заметил, как съеживаются его собственные опаленные ресницы - и не мог тронуться с места, считая почему-то, что бегство его будет предательством. "Быстрее..." - упрашивал он незнакомого смельчака. - Ну!" Он знал что ничем не может помочь этому парнишке - и потому, что даже крик не сможет долететь через вой огня, и потому, что тот просто не нуждается в помощи, он знал и то, что сильно рискует остаться на улице без защиты, что все происходящее ничем не зависит от него - но на Рудольфа нашло вдруг совершенно необычное чувство ответственности. Может, это было сумасшествием - но и огонь, и пылающие фигуры невольных из-за болезни врагов, - все неожиданным грузом спустилось на его совесть.
Ощущение было сильным и почти мистическим. Казалось весь смысл жизни Рудольфа теперь зависит от того, сумеет ли тот паренек - а Рудольф уже не сомневался, что смельчаком оказался замеченный мельком подросток, которого ему еще хотелось остановить, но не нашлось секунды для лишнего слова, вывести подъемный кран из огня.
"Скорее... скорее... вот так..."
Машина дернулась с места и успела отъехать как раз в тот момент, когда горящий остов навеса рухнул, засыпая искристым снопом место, где она только что стояла.
Рудольф растерянно провел рукой по лбу, впервые ощутив боль от ожогов.
Подъемный кран остановился возле самого входа. Паренек - а это действительно был он - тонкая шея в вороте "водолазки", поцарапанные смуглые руки, почти треугольное небольшое лицо с непропорционально крупным носом - выскочил наружу и улыбнулся, открывая оба ряда крупных чуть неровных зубов, и Рудольфа передернуло от его беззаботно-счастливого вида.
Быть может - вида человека, обретшего себя...
- Пошли, - выдохнул он, пошатываясь приближаясь к смельчаку. - Ты молодец...
Он хотел сказать "герой", но это слово почему-то застряло в последней момент на языке.
Еще через секунду Рудольф уже удивлялся тому странному чувству, заставшему его в врасплох на улице. Перед ним стояла новая проблема, на этот раз действительно требовавшая предельной ответственности.
В рассчитанной на одного человека кабине подъемного крана могли уместиться максимум двое...
23
В этом здании не было не окон не дверей - точнее, одна крошечная дверца нашла-таки себе место на скучной бетонной стене, не знавшей краски, но и эта была так незаметна, что строение легко можно было принять за монолитный бетонный прямоугольник. На его бетонных же соседях дверей оказалось не намного больше, да и редкие окна никак не соответствовали тому, что бы постройки эти могли считаться жилыми. Они создавались как складские помещения одной из недавно выстроенных баз, но судьба принудила играть их другую роль. Именно в это мрачноватое место привозили эвакуированных.
Не веселей бараки смотрелись и изнутри - пустые комнаты с мертвенными полками ламп дневного света уставили койками, матрасов достаточно не нашлось, и потому застиранные простыни стелились прямо на пружинные сетки. Временное жилье походило на больницу - за исключением прошедшей дезинфекцию одежды сюда не допускались никакие личные вещи, и потому почти неуместно смотрелись на этом фоне радостные лица: "Пронесло!" Пусть потеряны жилье, потерян (быть может, еще с возвратом, скарб) - зато самое страшное осталось позади, зато осталась жизнь... Правда, радости несколько мешал замерший в углу солдат с автоматом: кому приятно находиться под прицелом?
