Дома культуры после концерта, она была одна, и Карен вызвался проводить ее. Они прогуливались довольно долго, а потом оказались в пустовавшей квартире Карена и …
Повернувшись Карен стал рассматривать лицо лежащей рядом женщины и почувствовал невероятную нежность к ней.
А женщина открыла глаза, улыбнулась Карену, встала, и не прикрываясь склонилась к нему.
– Ты великолепен, мой дорогой!
И хотя сказано это было на английском языке Карен понял и притянул ее к себе.
– Дорогая моя! Любимая! – а это было сказано на армянском языке, но и женщина тоже поняла сказанное Кареном.
Это уже потом растерянный Карен признавался Свиридовым в том, что он соблазнил жену Антипова и переспал с ней.
И был обескуражен реакцией на его признание.
– Давай, собирайся! Пойдем сватать Марго!
– Куда?
– К ее мужу. Будем сватать его жену за тебя!
И вот уже много лет Карен и Маргарита были счастливы, и усыновив мальчика из лесной школы они обрели покой – Маргарита не могла иметь детей.
А Антипов, с которым у Маргариты был залегендированный брак для поездки в США, нашел счастье с молодой женщиной Олей Петровой, капитаном СВР, изуродованной при переходе границы …
С Костей Докукиным Свиридов познакомился во время отпуска на черноморском побережье в приморском поселке со странным названием Архипо-Осиповка.
Отдыхающие размещались в деревянных домиках с двумя комнатами – в одной из них поместились Докукин и Свиридов, а в соседней – молодая семья с маленьким сынишкой.
Отдыхающие подружились, молодые, уезжая в соседние поселки на рынки, даже оставляли сына на попечение соседей, а вечером убаюкав малыша приходили к соседям играть в карты.
Иногда Толя и Костя устраивали «представление» на танцплощадке турбазы – на вопросы беспроигрышной лотереи мгновенно отвечал Свиридов, не давая ведущей закончить вопрос, чем вызывал бурный восторг подвыпившей публики.
Толя и Костя купались, заплывали далеко в море, ужасали старшее поколение заплывами в штормовую погоду, отстаивали честь москвичей в драках с местными, ходили в горы – в общем мало чем отличались от остальных отдыхающих.
Все было тихо и спокойно, пока однажды вечером …
Поставив чемодан на попа и накрыв его доской они вчетвером играли в карты, и вдруг музыка с танцплощадки прервалась и раздался женский голос, искаженный динамиком:
– Сын неба, где ты? Я жду тебя, сын неба!
И Свиридов, даже не пытаясь прорваться к загороженной чемоданом двери, рыбкой вылетел в окно …
А утром на пляже Свиридов познакомил Костю с молодой девушкой в модных темных очках, предметом зависти молодняка, представив ее как свою любимую.
– Вера! – представилась девушка.
На несколько дней они были неразлучны втроем, и отшивали желающих познакомиться, и устраивали набеги на соседние турбазы и санатории, ужасая отдыхающих разудалыми песнями под гитару, и только на ночь Толя и Вера уходили в домик на берегу, где Толя снял комнату.
Правда, во дворе этого домика стояла шикарная машина, на которой приехала Вера, но об этом Костя узнал позднее, когда она уезжала. Он присутствовал при прощании Толи и Веры, и при ее отъезде с визгом шин и двумя мотоциклистами перед машиной, и они распивали затем по вечерам по три – четыре «огнетушителя» – так они называли бутылки емкостью по 0,75 литра.
А затем через много лет случайная встреча на подмосковном шоссе, встреча с Верой, которая стала теперь Тоней – а Костя мало спрашивал, но больше рассказывал о своей жизни, о своей красавице жене и ее общительном характере, доставляющем ему столько хлопот …
И о Свиридове, естественно принявшем заботу о нем и его семье – и переезд сюда, в город неподалеку от Москвы, и трудоустройство красавицы жены Любы в детский садик, и танцы своей жены со Свиридовым, которым она отдавалась целиком.
Но зато теперь он мог спокойно видеть ее, отдающейся мужчине в танце – это был надежный человек, это был Толик Свиридов.
Это уже здесь Костя познакомился с Виктором Скворцовым, и теперь нередко жены вытаскивали их с «мероприятия на троих», ласково ругая и осторожно уводя домой.
Почему-то Косте совершенно не мешало, что Толя – генерал, а Витя – большой ученый. Он не видел разницы, и Люба не видела этой разницы ни в общении со Свиридовым, ни в общении с их тремя женами.
Хотя поначалу две жены Виктора … но ничего, все путем!
Константин Докукин был водителем что называется «от бога», и другой работы себе не представлял. И не соглашался ни на какое повышение по должности, и оставался водителем, пусть самым лучшим, но водителем.
Докукин ездил наравне с другими шоферами, совершал дальние поездки, доставлял самые ответственны грузы – например, он привез колокола для деревенской церкви.
– Свиридовы! Вы уже проснулись?
Костя в дождевике и высоких резиновых сапогах и с корзинкой в руках стукнул в дверь дачи Свиридовых.
– Дядя Костя, мы уже проснулись! – громко ответила ему Верочка, сидящая за столом и лениво ковыряющая кашу. – Заходи, дверь открыта!
– Привет, Костя! Раздевайся, садись с нами – позавтракаешь …
Уля поставила тарелку, положила приборы.
– А я вам грибов принес – грибов в лесу пропасть! Я с утра пошел, набрал большую корзину. Люба велела отнести вам половину.
– Спасибо, Костя, но что с ними делать? – вышла Тоня.
Звякнул телефон.
– Тонечка? Привет, Люба. Мой не у вас? А то он телефон забыл, вот я его и ищу!
– Да, Любаша, он у нас! Сейчас завтракать будем. Спасибо за грибы!
Сверху спустились мужчины – Свиридов, Гриша и Коленька на руках у отца.
Увидев гостя Коленька заулыбался ему, протянул руки.
– Здравствуй, Николай Григорьевич! Иди ко мне!
Коленька с улыбкой уселся на руки к Косте, попытался что-то сказать ему на своем мимическом языке и послушно стал есть кашу.
– Молодец, Николай Григорьевич! Уля, Гриша, какой ладный мальчишка получился у вас! И внучок тоже вполне приличный, ребята!
– А я? – спросила Верочка.
– Ты тоже вполне приличная внучка, разве можно сомневаться!
– Ты ешь, Костя, ешь! Потом поговоришь!
– Уля, это ты сотворила? До чего же вкусно! Научи мою Любашу!
– Уленька часто нас балует. Готовит всякие вкусности, пальчики оближешь!
– Наша Уленька молодец!
– Вы ее не захваливайте, не захваливайте! Моя жена самая лучшая в мире, никаких сомнений!
Уля помалкивала, подкладывая взрослым, успевая вытереть рот малышам, да и сама положить что-нибудь в рот …
Женщины бросились друг к другу, порывисто, крепко и молча обнялись.
И застыли, и если бы можно было бы подслушать, то стало бы слышно, что они называют друг друга по имени: Веруня, Маргоша …
Женщины были очень разные – одна не толстая, но плотного телосложения, с каре явно крашеных волос, в модном джинсовом костюме; вторая худощавая, в строгом деловом костюме, с короткой стрижкой.
Потом они отстранились, посмотрели друг на друга, и почти одновременно спросили: как ты?
И тут они заметили мужчину.
Он стоял неподвижно и молча.
Он был неприметен и обычен. Это была одна из особенностей этого мужчины –
